Анонимный автор - Молчание Апостола
– И ты хочешь сказать, Джеймс?…
– Я хочу сказать, что и ринг, и каталажка научили меня распознавать таких двуногих. Даже если на первый взгляд они были рубаха-парни, веселые, общительные, спиной к ним поворачиваться не стоило ни при каких обстоятельствах.
– И наш гость из таких, как тебе представляется?
– Прошу прощения, сэр, – кивнул дворецкий, – но именно так мне показалось.
– Ну вот и я, – раздался густой баритон в дверях. Седовласый гигант молниеносно просканировал взглядом столовую. – А где же наша милая Лилит?
– Отправилась за десертом, – ответил Джеймс, отодвигая стул, чтобы Айнштайн мог сесть на свое место.
– Как ваш разговор? – поинтересовался Артур. – Состоялся?
– О, да… – Израильтянин расплылся в улыбке. – Надеюсь, к обоюдному удовлетворению сторон.
Интересно, подумала Эли, говорит ли он о телефонном разговоре – или о гипнотическом сеансе в коридоре с Лилит?
– Еще не очень поздно, – заметил МакГрегор. – Не знаю, как вам, а мне чашечка кофе не повредила бы.
– Присоединяюсь, – произнес Айнштайн.
– Если к ней еще глоточек французского коньяку, – добавила Эли.
Робертсон соорудил все требуемое в считанные минуты. К этому времени из кухни поднялась Лилит с десертом: печенье с шоколадной крошкой, нарезанные дольки чиз-кейка, кружочки лимона, посыпанные сахаром.
Артур поднял свой бокал с коньяком.
– За благополучное прибытие нашего гостя!
И потом, мелкими глотками попивая крепкий кофе, перешел к тому, что давно интересовало всех обитателей особняка МакГрегора.
– Скажите, Марк, что вас связывало с Лонгдейлом?
– Знакомы мы были давно. Ведь он часто работал в наших краях. В том числе занимался поиском пропавших «десяти колен израилевых». Здесь мы пересеклись наиболее тесно.
– Вас тоже интересует эта проблема? – спросила Эли.
– Я бы сказал, милая Эли, одна ее часть – история колена Дана.
– Почему именно Дана? – удивленно поинтересовался Артур.
– Скажем так: фамильный интерес.
– А! Это мне очень понятно, – кивнул МакГрегор. – Совсем недавно на аукционе я купил очень значимые для меня семейные хроники…
Артур едва не ойкнул: Эли пребольно ущипнула его за бедро.
– Ну вот, видите, – удовлетворенно произнес Айнштайн, – значит, мой интерес для вас понятен. Но, говоря об интересах: в телефонном разговоре вы упомянули, что смерть Лонгдейла может быть связана с иконой.
– «Апостол Иоанн в молчании», – уточнил Артур. – Она представляет какой-то интерес и для вас?
– Я бы сказал: познавательный, – пряча глаза, проговорил израильтянин. – Дело в том, что покойный профессор очень интересовался ею. Она должна была послужить доказательством его шокирующих теорий.
– Каких именно?
– Этого он мне не так и не сказал. Упомянул лишь, что это будет мегатонная бомба, которую он метнет в здание организованной религии. Вот это мне как раз безразлично. Есть религия, нет религии – мне все равно, я агностик. Однако с теорией Лонгдейла ознакомился бы, будь у меня возможность. Но… что же икона? Она нашлась?
– Не уверен, что это именно она, но икону того же типа Лонгдейл раздобыл. Правда, икона за исключением ее центральной части почти нечитаема. Клейма на ней потемнели до полной неразборчивости.
– От времени?
– Нет, – ответил Артур и получил очередной больнющий щипок. – Так или иначе, ее необходимо было реставрировать.
– Удалось? – с внезапным интересом спросил Айнштайн.
– Да. Мой друг, реставратор Британского музея, с полчаса назад звонил мне. Икону можно забрать.
На сей раз Эли, ущипнув МакГрегора за ногу, с силой крутнула зажатую между пальцами кожу. Артур невольно ойкнул.
– Что случилось? – озабоченно поинтересовался Айнштайн.
– Судорога. Свело ступню. У меня иногда случается.
– Ноги в тазик с горячей соленой водой. И держать минут десять, – порекомендовал Айнштайн.
– Перед сном непременно сделаю. Спасибо за совет. – С этими словами Артур встал из-за стола и с хрустом потянулся. – Ну, друзья мои, кто как, а я направляюсь в постельку.
Поднялись и все остальные.
– Огромное спасибо за превосходный ужин, – Айнштайн поклонился, приложив руку к сердцу.
– Рад, что вам понравилось, Марк. Лилит, будь добра, проводи господина Айнштайна в гостевую спальню. Перед сном можете принять душ, сэр. В шкафу там есть пижамы, но… – Артур рассмеялся. – Не знаю, найдется ли что-то для такого великана, как вы.
– Благодарю, Артур, белье я захватил с собой. – Айнштайн поднял сумку, стоявшую у его ног и, устремив взгляд на Лилит, торжественно возгласил: – Ведите, о демоническая соблазнительница!
Минуту спустя столовая опустела.
Глава 17
– Арти, что с тобой? – спросила Эли, присев на край кровати.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же понял, что Айнштайн не тот человек, в присутствии которого можно расслабляться. А ты выложил на стол чуть ли не все карты. Я видела, как вспыхивали его глаза, когда ты делился очередным кусочком информации. А вот из него мы пока не вытащили ничего.
– Ну, так уж и ничего, – усмехнулся Артур. – А его интерес к колену Дана?
– И что нам это дает?
– Пока немного, но кое-какие подозрения у меня есть.
– Делись.
– Пока рано, дорогая. Подозрения еще не оформились в какую-то более или менее стройную схему.
– Ну хоть намекни!
– Тш-ш-ш!.. – Артур поднес палец к губам. – Слушай.
За стеной раздавался приглушенный баритон Айнштайна. Слов, однако, было не разобрать.
Эли бросилась в ванную, откуда тут же вернулась со стаканом для зубных щеток. Она вытряхнула их на одеяло и, приставив стакан отверстием к стене, прильнула ухом к его донышку.
– С кем он говорит? По мобильному? Или кто-то в комнате? – шепотом спросил Артур.
Эли подняла палец, призывая МакГрегора к молчанию, и шепотом же ответила:
– Очень тихий женский голос. Да и он говорит очень негромко. Итог: беседа мужчины и женщины, но о чем она – не разобрать.
– Зато мы знаем, кто они.
– И кто же? – с издевкой спросила Эли.
– Наш гость из Израиля – и моя горничная Лилит.
– И почему Лилит?
– А ты думаешь, все-таки старушка Салли? – напустив на себя серьезный вид, спросил Артур. – Выбравшись с кухни, скармливает ему остатки десерта?
– Знаете, виконт, я ведь могу и обидеться.
– Миль пардон, красавица моя. Лилит, конечно, Лилит. Кому же еще там быть.
– Над этим стоит подумать.
– Завтра, виконтесса. Завтра. А сейчас… На боковую… И часиков семь – хотя бы…
– Вот уж нет, дорогой мой. Нельзя быть таким эгоистом.
И Эли юркнула под одеяло, прижавшись к Артуру всем телом.
Тем временем в соседней спальне Марк Айнштайн, закрыв дверь за Лилит, включил на полную мощность душ и достал из кармана мобильный телефон.
* * *Позавтракали все плотно, но на скорую руку. Допивая кофе, Артур произнес:
– Я думаю, нам нужно съездить в Хитроу.
– Да ведь мы там уже были вчера, – возразил Айнштайн.
– Я о том, что стоило бы заглянуть к ученому секретарю Ньютоновского семинара в отеле «Тистл». Лекции Лонгдейла проходили в рамках семинара, и у них, возможно, остались какие-то его конспекты, наброски, планы. Тайна убийства профессора ведь так и остается неразрешенной.
– Но почему она так волнует вас лично? – Седые брови израильтянина удивленно приподнялись. – Почему вообще не оставить эту проблему полиции?
Артур вопросительно посмотрел на Эли, словно спрашивая: «можно?» Та кивнула.
– Потому, Марк, что эта проблема непонятным образом стала моей личной. На меня уже было совершено два покушения. К счастью, неудачных. Но любое следующее может оказаться успешным. Кроме того…
– Кроме того? – повторил за Артуром Айнштайн.
– Кроме того, эти непонятные черные типы могут охотиться за всеми, кто так или иначе сотрудничал с Лонгдейлом.
– Что за «черные типы»? – спросил старик. – Не о неграх же вы говорите?
– Одетые в черное. Кое-кто даже в черных перчатках. Насколько мы поняли, эти головорезы – на службе у Ватикана.
– О, Ватикан… – вздохнул Айнштайн. – С самых ранних веков клубок заговоров, интриг, попыток захвата власти на планете… Убедили, Артур, съездить к организаторам семинара стоит. Но застанем ли мы кого-то из них сейчас?
– Да. Минут десять назад я звонил ученому секретарю. Он, правда, не был уверен, что сможет нам чем-то помочь, но собирается провести в «Тистл», в офисе, который они сняли для семинара, практически целый день.
– А так ли нужен там я? – спросил Марк.
– Думаю, да, – ответил Артур. – Вы можете увидеть в бумагах что-то существенное, что нам показалось бы неважным и незначительным.
– Логично, – кивнула Эли.
– Что ж, если мадемуазель Эли разделяет ваше мнение – кто я такой, чтобы спорить? – рассмеялся Айнштайн. Его черные глаза блеснули. – Итак?
