Даниил Корецкий - Настоящее имя
— Договорились, — кивнул Директор. А когда Савик ушел, сказал Мазу:
— После дела сделай его. Тут особых способностей не понадобится. И специалистом большим быть не надо. Так?
— Так, — довольно кисло ответил Маз.
Утром Савик завтракать дома не стал. Он поехал на Тверскую площадь, где поменял на рубли четыреста долларов из семисот. В первом же магазине купил себе дорогие зимние ботинки и теплую кожаную куртку. В кабинке он долго молча разглядывал себя в зеркало, хмурил и без того неприветливую физиономию. Потом купил меховую кепку с коротким козырьком. В ней лицо его приобрело значительность и подобающую случаю мрачность.
Потом Савик зашел в модное кафе «Семь пятниц», и позавтракал там. Он заказал цыпленка в винном соусе, спагетти и два бокала «холстена». Вполне нормально для начинающего киллера. Зал оказался почти пустым, лишь у окна были заняты несколько столиков, за одним из них беседовали две молодые женщины, похожие на породистых, ухоженных домашних кошек.
Нельзя сказать, что Савику в кафе очень нравилось. Красиво, все такое — это да. Но здесь, конечно, не станешь облизывать жирные пальцы, как дома, и рыгнуть за столом тоже как-то неудобно. Однако Савик решил, что надо привыкать к этой жизни и к этой обстановке. С сегодняшнего дня — да.
Потом принесли заказ, и Савик, глотая кусок за куском горячее цыплячье мясо, стал думать об этих женщинах за столиком у окна, представлять себе, какие они в постели, что им нравится и что им не нравится, и какие мужики их трахают, и какие подарки они им дарят, и все такое. Потом Савик стал думать о том, как будет убивать Светку Сафронову, и ему не понравилась мысль, что придется тратить на неё лишнюю стрелку. К тому же странно будет выглядеть, когда два трупа лежат на кровати, и у обоих схватило сердце.
Савик решил, что придумает что-нибудь. И тут же стал прикидывать, что станет делать вечером, когда работа будет выполнена и в кармане у него окажутся три тысячи «зеленых».
В половине двенадцатого он встретился с Мазом. Маз покосился на его куртку и ботинки, спросил:
— Пушку взял?
— Да, — соврал Савик.
Больше они к этой теме не возвращались. У Маза была машина, и они тут же смотались на Комсомольский. Савик издалека глянул на дом, в подъезд подниматься не стал.
— Нужно, чтобы кто-то забрал меня потом, — сказал он. — Во дворы заезжать не надо, машину поставите… Ну хотя бы напротив вон того магазина. Кто будет за рулем?
— Могу я, — сказал Маз, катая во рту «честерфилд».
Савик кивнул. Как будто бригадир был у него на подхвате уже не первый раз.
— Светку придется отвезти в другое место, — сказал он.
— Зачем? — раздраженно спросил Маз. Этот чмошник начинал ему надоедать.
— Затем, что сердечный приступ — не сифилис: при траханье не передается.
Маз посоображал, в конце концов до него дошло.
— Отвезем, раз так…
— И еще… Мне нужно четыре дозы «винта».
— Ширяться стал, что ли? — удивился Маз.
— Неважно. Для дела так надо. Захвати вечером.
— Ну… Ладно.
Видно был, что Маз здорово нервничает, кадык на его шее то и дело прыгал вверх-вниз, и Мазу, конечно, до смерти хотелось бы знать, каким образом Савик отправляет людей на тот свет, как это у него гладко и красиво все выходит — но он не спрашивал, не решался. Савика все это даже немного позабавило. Каких-то две недели назад Маз смотрел на него примерно так же, как сам Савик смотрел на ларечников Нинку или Глеба — как на распоследнюю перхоть. А теперь все изменилось, теперь Маз мнется и нервничает, Маз боится его — вон они, дрыжики на его голой шее, дрыжики страха и уважения… А Савик спокоен. Ну, или — почти спокоен.
Мобильником он пока не обзавелся, пришлось идти домой и там дожидаться звонка. По дороге Савик о чем-то вспомнил и завернул в гастроном. Здесь он купил маленькую плоскую бутылку «Смирновки», чтобы было удобно носить в кармане. На выходе из магазина к нему подошел сосед с первого этажа Хвост. Он был ещё ниже Савика, хотя и широк в плечах.
— Привет… Выпьем?
Круглая голова, круглый, с глубокой седловиной нос, круглые пустые глаза с рыжими ресницами, стертые черты лица, неряшливая щетина. Пальто, как с помойки. Перхоть. Когда-то отсидел два года, но авторитета не приобрел. Пару раз Хвост сопровождал его к ларькам и наблюдал процесс сбора дани, потом толокся у входа в «Миранду», пока Савик общался с Мазом. И сделал свои выводы: Савик для него был крутым мафиози
— Не могу, занят, — небрежно ответил Савик и двинулся дальше, но Хвост не отставал.
— Ты, смотрю, прикинулся во все новое… Небось, дела клево идут?
— Нормально.
— Слышь, Савик, возьми меня к себе, — неожиданно попросил Хвост.
— Куда тебя взять? — не понял тот.
— К себе в бригаду. Что скажешь — то и сделаю. И глухо, как в танке!
Савик остановился. В рисковой работе нужны свои люди, чтобы можно было на них опереться. Одному серьезного дела не потянуть. И на Маза расчета нет — тот привык смотреть на него сверху вниз.
— А что ты можешь?
— Да все, что надо! — Хвост выпятил грудь. — Замки открывать, шмотки паленые прятать, волыны… На разборки могу ездить, махаться. Надо будет на мокруху пойду!
— На «мокруху», — презрительно протянул Савик. — А в штаны не наложишь? Ты за что сидел-то?
— За хулиганку. Но серьезную — молотком одному по тыкве заехал. Так что не сомневайся!
Савик задумался.
— А кореша у тебя есть? Ну, которым работа нужна?
— Конечно! — обрадовался Хвост. — Губа и Лепеха. Во пацаны!
— Ладно. Ты будешь у них звеньевым. Тачка есть?
— Угоним — делов-то…
— Только помни — ты за все отвечаешь, — негромко сказал Савик, пристально заглядывая Хвосту в глаза. Так раньше говорил и смотрел на него Маз. — Если что, и спрос с тебя.
— Сукой буду! — ногтем большого пальца Хвост поддел передний зуб.
— Что скажу, то делать! Скажу — валить, значит валить, без вопросов! А то сами в землю ляжете, и ты первый!
Хвост кивнул. Лицо его выражало беззаветную веру и преданность. Савик почувствовал, что тот действительно считает его шефом и готов выполнять любые команды. И если приказать, то без раздумий даст молотком по голове хоть Мазу, хоть самому Директору. Потому что те для него никто.
Савик вынул из кармана двести рублей.
— Выкупайся, побрейся, в парикмахерскую сходи. Пальто свое выкинь, вот здесь нормальная одежда, — он протянул пакет со своей старой курткой и шапкой.
— И купи три ножа. С толстыми ручками и зубчиками на лезвии. Знаешь?
— Знаю, — Хвост азартно кивнул. Он преобразился на глазах — откуда-то появилась уверенность и целеустремленность, даже росту прибавилось.
— С шести часов ждите меня в машине. И скажи этим своим — Губе и второму, как там его… Чтобы выглядели как люди!
Хвост почтительно проводил его до подъезда.
Когда мать увидела Савика в новых шмотках, глаза у неё сделались, как пятирублевые монеты.
— Откуда это у тебя? Где деньги взял?!
— Заработал, — с достоинством сказал Савик. — Ты что ж, дура, думаешь я и зарабатывать не могу?
До самого вечера в доме никто не разговаривал, кроме телевизора. Савик прыгал с канала на канал. Основной темой на каждом были кредиты для страны: дадут — не дадут. Из долгих мудрствований комментаторов, политиков и финансистов Савик понял только одно: дадут бабки — все будет зашибись, не дадут — кранты, страна полетит в тар-тарары. Как именно это коснется лично его, было непонятно, но все равно он испытывал смутную тревогу.
В семь тридцать позвонил Маз: Светка только что уехала с Помидором, надо торопиться. Савик проверил ручку. Бутылка «смирновки» уже лежала во внутреннем кармане. Савик пожил, Савик знает…
Маз подъехал на «девяносто девятой» цвета мокрого асфальта. Медленно падал мокрый пушистый снег. Рядом с подъездом стоял заснеженный синий «москвич» с запорошенными стеклами. Когда Савик вышел, включились «дворники» и поползло вниз правое стекло. В проеме появилась напряженная физиономия Хвоста: он ждал приказа и давал понять, что выполнит любой.
Савик глубоко вдохнул свежий воздух и расстегнул кнопку под горлом зима утрачивала морозность. Неспешно сел в «девяносто девятую» рядом с бригадиром, поздоровался, как равный с равным. Машина быстро набрала скорость.
— Она оставит дверь открытой, — сообщил Маз. — Кажется, баба что-то подозревает…
— Ничего, разберемся, — ответил Савик.
— А это… Больно?
— Не знаю, не пробовал…
Савик усмехнулся, не скрывая превосходства и это переполнило чашу терпения бригадира.
— Ты особо не залупайся, — с угрозой процедил он. — Если ты такой лихой, почему тебя раньше никто не знал?
Но у бывшего шофера налоговой инспекции уже был готов ответ на этот вопрос.
