Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
Местоимение привлекло внимание Пуаро, но прежде чем он успел что-либо ответить, появился генерал Барнс. Он пришел с пляжа и уселся на террасе рядом с ними.
— Доброе утро, миссис Голд! Доброе утро, Пуаро. Я смотрю, вы оба сегодня дезертировали? Что-то мы нынче многих недосчитались: еще не было миссис Чантри и вашего мужа, миссис Голд.
— А капитан Чантри? — небрежно спросил Пуаро.
— О, он на пляже. Мисс Памела за ним присматривает. — Генерал усмехнулся. — Боюсь, ей приходится трудновато. Обычно такие сильные молчаливые мужчины встречаются только в книжках.
Марджори Голд поежилась.
— Я его побаиваюсь. Он иногда как посмотрит… Как будто может сделать что-то… ужасное.
— Проблемы с пищеварением, наверное, — жизнерадостно отозвался генерал. — Романтическая меланхолия и неуправляемый гнев почти всегда происходят от несварения желудка.
Марджори Голд вежливо улыбнулась.
— А где ваш благоверный? — спросил генерал.
Она ответила без промедления — веселым, естественным голосом:
— Дуглас? Они с миссис Чантри пошли в город. Кажется, собирались посмотреть замок.
— А, да, очень интересно — рыцари и все такое. Вы зря не пошли с ними, моя милая.
— Боюсь, я слишком поздно спустилась, — ответила миссис Голд.
Она внезапно поднялась и, невнятно извинившись, пошла в отель.
Генерал Барнс озабоченно покачал головой, глядя ей вслед.
— Приятная женщина! Стоит сотни таких раскрашенных гурий, как не будем говорить кто. Муж — просто дурак. Не понимает своего счастья.
Он снова покачал головой, поднялся и тоже пошел внутрь.
Сара Блейк как раз вернулась с пляжа и услышала последние слова генерала. Скорчив рожицу вслед удаляющемуся вояке, она передразнила его, усаживаясь в кресло:
— «Приятная женщина, приятная женщина»! Мужчины всегда одобряют серых мышек, но когда доходит до дела, крашеные гурии выигрывают вчистую. Печально, но такова жизнь.
— Мадемуазель! — резко сказал Пуаро. — Мне все это не нравится!
— Да? Мне тоже. Хотя, откровенно говоря, мне, пожалуй, это нравится. Как это ни ужасно, каждый в глубине души получает удовольствие от драм и неприятностей, которые случаются со знакомыми.
— Где капитан Чантри? — спросил Пуаро.
— На пляже — его там препарирует Памела. Уж она-то наслаждается от души! Эта процедура, правда, не улучшила его характер. Когда я пришла, он был похож на грозовую тучу. Можете мне поверить, нас ждут ураганы!
Пуаро пробормотал:
— Я тут кое-чего не понимаю…
— А что тут понимать? — возразила Сара. — Вопрос в том, что теперь будет.
Пуаро сокрушенно покачал головой:
— Да, мадемуазель, вы правы, будущее рождает тревогу.
— Какой у вас получился афоризм, — сказала Сара и направилась ко входу в отель.
В дверях она почти столкнулась с Дугласом Голдом. Молодой человек имел вид одновременно довольный и слегка виноватый. Он сказал:
— День добрый, месье Пуаро! — и добавил неловко: — Показывал миссис Чантри крепость госпитальеров. Марджори не захотела идти.
Пуаро слегка приподнял брови, но даже если он хотел сказать что-нибудь по этому поводу, то не успел, поскольку на террасу ворвалась миссис Чантри, восклицая своим томным голосом:
— Дуглас, розового джина[46]! Мне жизненно необходим розовый джин!
Дуглас Голд отправился за розовым джином. Валентайн опустилась в кресло рядом с Пуаро. Определенно, этим утром у нее было отличное настроение. Она увидела своего мужа и Памелу, входящих на террасу, и помахала рукой:
— Хорошо поплавал, котик? Какое божественное утро!
Капитан Чантри не ответил. Он взбежал по ступеням, молча прошел мимо жены и скрылся в баре. Его кулаки были сжаты, и сходство с гориллой проступило отчетливей обычного. Красивый рот Валентайн Чацтри приоткрылся, что придало ее лицу глуповатое выражение.
— Ой, — сказала она растерянно.
Памела Лайелл откровенно наслаждалась этой сценой. Пытаясь скрыть свои эмоции настолько, насколько это возможно для столь бесхитростного существа, она присела возле Валентайн Чантри и осведомилась:
— Приятно провели утро?
— Просто восхитительно! — начала Валентайн. — Мы…
Пуаро встал и неторопливо зашагал к бару. Он нашел там разгоряченного мистера Голда, который дожидался, пока ему подадут розовый джин. Молодой человек казался встревоженным и сердитым.
— Этот малый — прямо дикарь. — Он мотнул головой в сторону удаляющегося капитана Чантри.
— Возможно, — ответил Пуаро. — Вполне возможно. Но les femmes[47], они любят дикарей, не забывайте об этом.
Дуглас пробормотал:
— Не удивлюсь, если он дурно с ней обращается!
— Возможно, ей нравится и это.
Дуглас Голд озадаченно взглянул на Пуаро, взял розовый джин и вышел.
Эркюль Пуаро присел на табурет и заказал sirop de cassis. Пока он, вздыхая от удовольствия, цедил этот напиток, капитан Чантри вернулся в бар и один за другим выпил несколько стаканов розового джина. Потом сказал внезапно и яростно, скорее в пространство, нежели обращаясь к Пуаро:
— Если Валентайн думает, что избавится от меня, как от остальных идиотов, она ошибается! Я заполучил ее, и она будет со мной. Никому другому она не достанется — только через мой труп.
Он кинул на прилавок деньги, развернулся на каблуках и вышел.
ГЛАВА 3
Прошло три дня. Пуаро отправился на гору Ильи Пророка. Это была приятная поездка. Красивая дорога петляла среди золотисто-зеленых елей, поднимаясь все выше и выше и оставляя далеко внизу все вздорные людские склоки. Машина остановилась у ресторана. Пуаро вышел и направился в лес. Через некоторое время он вышел на площадку, которая показалась ему истинной вершиной мира: далеко внизу искрилось синее, сверкающее, глубокое море. Здесь наконец он мог насладиться покоем, подняться над заботами и суетой. Осторожно положив плащ на пенек, Пуаро присел.
«Несомненно, le bon Dieu[48] знает, что делает. Но как его угораздило создать некоторых смертных? Eh bien[49],здесь, по крайней мере, можно отдохнуть от всех этих треволнений», — так размышлял Пуаро. И вдруг, вздрогнув, поднял глаза. К нему спешила миниатюрная женщина в коричневом плаще и коричневой юбке. Это была Марджори Голд, на сей раз она оставила всякое притворство. Ее лицо было мокрым от слез. Отступать было некуда — она подошла уже совсем близко.
— Месье Пуаро, вы должны мне помочь! Я так несчастна, я не знаю, что мне делать! О, что же мне делать?
Она в отчаянии вцепилась в его рукав. Но вдруг отпрянула, испугавшись выражения его лица.
— Что? Что такое? — бессвязно спросила она.
— Вы хотите моего совета, мадам? Вы этого просите?
— Да, да, — запинаясь, произнесла она.
— Хорошо, вот мой совет. — Он говорил резко, сурово. — Немедленно уезжайте отсюда, пока не поздно.
— Что? — Она смотрела на него в изумлении.
— Вы меня слышали. Уезжайте с этого острова.
— Уехать? — Она словно окаменела.
— Именно так.
— Но почему?
— Это мой совет — если вам дорога жизнь.
Она содрогнулась:
— Что это значит? Вы меня пугаете.
— Да, — сказал Пуаро, — я этого и добиваюсь.
Она села и закрыла лицо руками.
— Но я не могу! Он не поедет! Дуглас не уедет со мной. Она его не отпустит. Она держит его в руках, она завладела им целиком — душой и телом, он не дает слова о ней сказать. Он сошел с ума — верит всему, что она ему внушает, якобы муж дурно с ней обращается, а она — невинная жертва и никто никогда ее не понимал. Он вообще больше не думает обо мне — я не считаюсь, я не существую. Он хочет, чтобы я вернула ему свободу, дала развод. Говорит, что она тоже разведется со своим мужем и они поженятся. Но я боюсь. Чантри так легко не сдастся. Вчера она показывала Дугласу синяки на руках — сказала, что это он. Дуглас чуть с ума не сошел — он такой рыцарь… О, я боюсь! Что будет? Скажите, что мне делать!
Эркюль Пуаро стоял, глядя поверх моря на линию гор, голубеющих вдали на азиатском берегу.
— Я уже сказал вам. Уезжайте с острова, пока не поздно.
Она покачала головой:
— Я не могу, не могу. Если Дуглас…
Пуаро вздохнул и пожал плечами.
ГЛАВА 4
Эркюль Пуаро и Памела Лайелл сидели на берегу. Она говорила с явным удовольствием:
— Треугольник все крепчает! Они вчера сидели по обе стороны от нее и прямо сверлили друг друга глазами! Чантри выпил лишнего и был очень груб с Дугласом Голдом. А Дуглас вел себя очень сдержанно, такой молодец. Валентайн, конечно, была на седьмом небе — мурлыкала, как тигрица-людоедка. Что будет дальше, как вы думаете?
