Александр Чернов - Музей боевых искусств
— Вы что, мужики, охренели?! — ревела девушка, покуда ее волокли по земле парни, держа с двух сторон за руки. — С бабой справились, да?!
— Заткнись, сука! — сказал гнусавый и дал Дашке подзатыльник.
— А-а!.. — прорычала девушка, разворачивая свои мощные плечи и расталкивая парней. — Ты меня посмел ударить, ублюдок! Да я тебя!..
Дашка походила на большую акулу, которую рыбаки только что выловили из океана и теперь тащили по палубе на убой. Повезло парням, что девушка похмелиться не успела. Живо вылетели бы из подвала. Видал я, как выпившая Дашка с лестницы своего бывшего сожителя и его приятеля спустила.
Наконец звероподобному надоели выкрутасы девушки. Он схватил ее за волосы, придавил к полу и рявкнул:
— Если ты не закроешь свою пасть, я тебе ее разорву! Ты поняла?
По-видимому, он разозлился не на шутку и здорово хватанул девушку за волосы, потому что она дико взвыла и перестала сопротивляться.
— Так-то лучше, — одобрил поведение Дашки верзила. — Давай, Каспер, приковывай ее.
Гнусавый, который, видимо, и являлся Каспером, ибо именно к нему обращался борец со сломанными ушами, шмыгнул своим перебитым носом и недовольно произнес:
— Чего у меня, по-твоему, склад наручников? Чем я тебе ее прикую? Были вон одни, да на этого истратил! — Он кивнул в мою сторону.
— Ну, так веревку неси! — не унимался верзила. — Только не говори мне «где я ее найду»! Вон на куче мусора лежит.
Действительно, в углу подвала в куче бумаги и досок от упаковки какого-то крупногабаритного предмета лежала толстая пеньковая веревка. Каспер отпустил руку Дашки, сходил к куче мусора и принес веревку. Девушка вновь попробовала было заартачиться, но парни перестали с ней церемониться. Ей врезали пару раз по челюсти, за волосы подтащили к противоположной стенке и, действуя довольно жестко, привязали ее к той же балке, к которой был привязан я. Мы стояли друг против друга на расстоянии пяти метров, словно атлант и кариатида, держащие балку, на которой стоит весь этот дом.
Наверное, компания отморозков еще с удовольствием поиздевалась бы над нами, но тут на лестнице послышались шаги, и в подвал кто-то вошел. Кто именно, я не видел, так как стоял к двери спиной.
— А это еще что за девка? — спросил удивленно приятный баритон за моей спиной.
— А кто ее знает, с этим вот мужиком была, — имея в виду меня, сказал другой человек. Голос я где-то слышал, а вот где, припомнить не мог.
Из-за моей спины вышел и остановился на середине подвала выше среднего роста мужчина лет тридцати пяти. У него были удлиненные темные волосы, мужественное лицо с прямым носом, ясными серыми глазами, высоким лбом и красиво очерченным ртом. Классического стиля светлая рубашка и модные серые брюки подчеркивали его превосходно сложенную фигуру. Я разглядывал этого человека, и меня не оставляло чувство, что я уже встречался с этим типом, причем при экстремальных, как сейчас, обстоятельствах. Дежавю у меня какое-то второй день случается. Интересно, какого черта им всем от меня нужно?
— Ну и на кой хрен вы эту девку сюда притащили? — вновь, но уже зло, удивился мужчина, в свою очередь, разглядывая меня. Он и был обладателем баритона.
— Ну а что с ней было делать? — оправдываясь, произнес второй голос, все оттуда же, от двери. — Не убивать же ее там на месте. Эта чокнутая шлюха как подняла визг, мы боялись, что соседи сбегутся. Бросаться на нас стала. Отпускать вроде тоже нельзя. Она джип наш видела и «бумер». Заложить могла. Вот и пришлось ее вырубить. Мужика в джипе привезли, а девку — в моей тачке.
— Ладно, — с досадой сказал баритон. — Придумаем, что с ней делать. Где их взяли?
— У института гинекологии. Еле-еле этого типа вычислили. Хорошо вон Флинт помог. Этот тренер хренов в квартиру свою вчера не пошел, где его ребята караулили. Он по окрестностям, где дом его стоит, прошвырнулся и наткнулся на нашу тачку. Флинт от джипа в магазин как раз отлучился, ну а когда Гладышев к остановке пошел, он его и засек. Ребят из подъезда выдергивать времени не было. Вот Флинт в машину заскочил и за мужиком поехал… Да чего я объясняю? Пусть сам Флинт расскажет, как дело было.
— А Гладышев в город поехал, ну и я на тачке за ним, — с готовностью подхватил смуглый. — С ребятами созвонился, сказал, что козла этого засек и теперь за ним еду. Стас вон, — Флинт кивнул в сторону борца, который у четверки, по-видимому, был за старшего, — наскоком решил его не брать, дабы казуса какого, как у стадиона, не вышло, а сказал, чтобы я вычислил, где он осядет, и звякнул ему. Вот я к Гладышеву на хвост и сел плотно. В общем, довел его до дома этой шлюхи, а потом восвояси убрался. А утром, когда мы к ее дому вчетвером подкатили, там менты отирались, видать, в дом девки попасть хотели. Да только парочка эта перехитрила их, из окна выпрыгнула и была такова. Брать сразу Гладышева со шлюхой мы не стали, мало ли что, вдруг менты у них на хвосте сидят, проследили за ними до института гинекологии и, только убедившись, что их никто не пасет, взяли в оборот.
Если бы у меня были руки свободными, я бы почесал затылок. Да-а, опростоволосился ты, Игорек, не засек слежки.
— Ладно, Стас, — сказал, обращаясь к верзиле, «приятный баритон», однако окинул беглым взглядом всех стоявших рядом с Дашкой парней. — Спасибо за то, что типа этого заарканили. С меня премия. Можете быть свободны. Встречаемся завтра, как обычно.
— Пока, — недружно ответила компания приятелей, захватившая меня, и, бросая в мою сторону недобрые взгляды, потянулась к выходу.
— Вот, возьми, — сказал проходивший мимо «приятного баритона» Флинт и сунул ему в руку ключик. — От наручников, — пояснил он.
Отморозки скрылись за моей спиной, и вскоре на лестнице, ведущей из подвала, послышались удаляющиеся шаги. Когда они стихли, длинноволосый, являвшийся, как я понял, хозяином не только пребывавшей здесь недавно компании, но и дома, где я находился, приблизился ко мне и заявил:
— Ну, что, Игорек, поговорим?
— Мы разве знакомы? — искренне удивился я, глядя на длинноволосого неприязненным взглядом, ибо любить мне его было не за что, да и ничего хорошего я от него не ждал.
— Нет, но ты разыскивал меня, чтобы познакомиться, — на лице «баритона» появилась кривая усмешка, отчего приоткрылся уголок рта, обнажив неплохо вставленные коренные зубы.
Я недоверчиво произнес:
— Серьезно? Мне кажется, вы ошибаетесь, я понятия не имею, кто вы.
— Правда?! — насмешливо произнес за моей спиной знакомый голос. Я думал, что человек, кому он принадлежал, ушел вместе с бригадой Стаса, однако он все еще находился здесь.
Неизвестный вышел из-за моей спины на свет, и мне сразу стало понятно, откуда я знаю этого обладающего приятным баритоном человека, кто он и где я нахожусь. Хозяин был тем самым мужчиной с удлиненными волосами, который бежал в тот злополучный день первым по переулку; звали его Паштет, а находился я в его недостроенной загородной резиденции на улице Алексеевской, дом двадцать два, в Рясном, куда приезжал позавчера. К такому умозаключению я пришел благодаря выстроенной в уме нехитрой логической цепочке, так как вышедшим из-за моей спины типом оказался Витек Вещагин — широкоскулый, узкоглазый большеносый парень, который все в тот же проклятый день стрелял в переулке в охранников. Его физиономия после того, как познакомилась в квартире его возлюбленной «Барби» с моим кулаком, а потом и с кроссовкой, до сих пор была распухшей, хотя местами опухоль и стала спадать. Одет он сегодня был по-иному, чем пару дней назад, — в черную майку и джинсы.
— Ну, теперь понял, с кем имеешь дело? — усмехаясь своей знаменитой дьявольской усмешкой, спросил Вещагин.
Я уныло кивнул:
— О да. Тряпочку прикладывал?
— Какую тряпочку? — не понял Витек и подозрительно покосился на меня, чувствуя подвох.
— Мокрую, к лицу, чтобы опухоль спала, — на полном серьезе сказал я. — Я всегда так поступаю, когда мне физиономию разбивают.
Неправильно воспринял Витек заботу, проявленную о нем. Взъярился, как бык, перед которым тореадор развернул красную тряпку.
— Издеваешься, паскуда?! — рявкнул он и с кулаками наперевес ринулся ко мне, но его остановил досадливым жестом Паштет:
— Да погоди ты, Витек!
Повинуясь требованию хозяина, Вещагин остановился. Но, хотя и не стал распускать рук, он всячески демонстрировал готовность пустить их в ход — сжимал и разжимал кулаки, подергивал плечами, поигрывал мускулами.
— За тобой должок, братан, — сказал он грозно и, чтобы было понятно, за что именно, провел тыльной стороной ладони по своей разбитой физиономии.
— Становись в очередь; здесь, кроме Паштета, я всем должен! — заявил я гордо.
Нет, я ничуть не бравировал, просто не привык ни перед кем прогибаться, тем более в присутствии женщины, в данный момент Дашки, на которую время от времени поглядывал и бросал ободряющие взгляды, хотя того и не требовалось делать: девушка держалась молодцом — не ныла и не скулила, а стояла с поднятыми вверх руками, с ненавистью глядя на наших мучителей. Крепкий орешек, эта Дашка.
