Наталия Антонова - Сон без пробуждения
Напольные часы пробили два раза.
– Мать моя! – воскликнул Шура, – два часа ночи!
– Ты прав, капитан, – пробасил Незовибатько, – засиделись мы. Пора и честь знать. Хорошо еще, что я Оксану Сергеевну предупредил.
Эксперт поднялся со стула, но тут же был усажен назад хозяйкой дома.
– Куда это вы собрались, Афанасий Гаврилович?! – спросила Мирослава.
– Домой, – растерянно отозвался эксперт.
– И вы надеетесь, что будете выпущены в таком состоянии из дома? – лукаво улыбнулась Волгина.
– Так… – нерешительно протянул эксперт.
– Морис, будь добр, принеси, пожалуйста, сотовый.
Миндаугас поднялся и скрылся за дверью.
Вернулся он буквально через минуту с сотовым в руках и протянул телефон Незовибатько.
– Это еще зачем? – удивился эксперт.
– Позвоните жене, – вздохнула Мирослава.
– И скажите ей, что вы у любовницы, – встрял Шура.
– Так она знает, что я поздно вернусь, – отмахнулся Незовибатько.
– Звоните, звоните, – настаивала Мирослава, – ибо сегодня вы не вернетесь домой.
– Что вы такое говорите?!
– Останетесь ночевать у нас. И не спорьте! Ни за что не отпущу вас в таком состоянии. Как вы думаете, Шура поведет машину?
– Да, это верно, – согласился Наполеонов, – назюзюкались мы с тобой Гаврилович, как следует.
– Вызовем такси, – не сдавался Незовибатько.
– Пустое это, Афанасий Гаврилович. Останетесь у нас. Отлично выспитесь, позавтракаете и на работу.
– Вижу, вас не переспоришь, – усмехнулся Незовибатько, – ладно, сдаюсь. Только позвоню лучше со своего, чтобы Оксаночку не нервировать.
Он достал из кармана сотовый и набрал номер домашнего телефона. Остальные тихо поднялись и вышли, чтобы не мешать ему разговаривать с супругой. Даже Дон покинул гостиную, важно прошествовав за всеми.
– Не пора ли тебе спать? – ласково спросил Морис кота, подхватив его на руки.
Дон замурлыкал и стал тереться головой о плечо Миндаугаса.
– Этот кот из вас веревки вьет, – ворчливо заметил Шура.
– Ты просто ему завидуешь, – усмехнулась Мирослава.
– В смысле? – удивился Шура и захихикал. – Хочу, чтобы Морис меня на руках таскал?
– Ну, не до такой же степени, – заулыбалась Мирослава.
В глазах Миндаугаса вспыхнули искры, он опустил кота на пол, подхватил ничего не подозревающего Шуру и быстро поднялся с ним по лестнице.
– С ума сошел! Рехнулся! Черт нормандский! Пусти сейчас же! – доносилось со второго этажа.
В это время из гостиной вышел Незовибатько.
– Все, порядок, – сказал он, – жена дала добро!
Эксперт огляделся, – а где Наполеонов?
– Там! – кивнула наверх Мирослава и, не удержавшись, добавила со смехом, – его Морис спать укладывает.
– Что делает? – не поверил своим ушам Незовибатько.
– Спать укладывает, – спокойно заявила Мирослава.
– Ну, вы, ребята, даете! С вами не соскучишься! – и он весело расхохотался, сотрясая раскатами смеха каменный особняк.
Тем временем на лестнице появился Морис.
– Ну, как? – спросила Мирослава.
Морис пожал плечами, – спит, как младенец.
Незовибатько вытер рукавом слезы, – ой, не могу, – выдохнул он.
– Бедный Шура, – притворно вздохнула Мирослава.
– Ладно, давайте, меня тоже спать укладывайте, – заявил эксперт.
Морис бросил оценивающий взгляд на мощную фигуру гостя.
– Не прогневайтесь, Афанасий Гаврилович, – проговорил Миндаугас, заулыбавшись, – но вас – если только волоком. На руках не осилю.
– Я сам кого хочешь и куда хочешь донесу, – пробасил эксперт.
– Верим на слово, – улыбнулась Мирослава, – пойдемте, Афанасий Гаврилович, я вам покажу вашу комнату.
Они поднялись на второй этаж, и Мирослава распахнула одну из гостевых комнат.
– Надеюсь, что вам здесь будет удобно, – сказала она.
– Спокойной ночи, Мирославушка.
– Спокойной ночи, Афанасий Гаврилович.
– Ну, что? – спросил Морис, когда она спустилась.
– Гости улеглись, – улыбнулась она, – думаю, что и нам пора.
– Я приберу в гостиной, – сказал Миндаугас.
– Может завтра?
– Нет, сейчас.
– Тогда я помогу.
– Один справлюсь, – улыбнулся Морис.
– Нет уж, нет уж, – запротестовала Мирослава.
* * *… Лучи утреннего солнца освещали заснеженный сад, рассыпая золотые блики по возвышенностям и оставляя в покое кроткую затаенность голубых теней в ложбинках и прочих углублениях снежного покрова.
Незовибатько и Наполеонов, несмотря на то, что вчера легли далеко за полночь, проснулись рано.
На кухне их ждал плотный завтрак.
Незовибатько с недоверчивым изумлением взирал на хозяев, приступивших к овсянке.
– Что я тебе говорил, – толкнул его под локоть Шура.
– Кошмар! – Наполеонов в притворном ужасе закрыл глаза.
– Может, им так нравится, – резонно заключил эксперт, не отрываясь от яичницы с колбасой.
Сладкий чай со сливками и булочки со сливочным маслом полностью насытили правоохранителей, и они отправились в управление.
– Как работать-то будем, Наполеонов, – запыхтел эксперт, влезая в салон «Волги».
– А что? – потягиваясь, спросил Шура.
– После такого завтрака в сон клонит, – вот, что! – отозвался Незовибатько.
Шура молча махнул рукой.
– Слушай, Шура, – минуты через две сказал Незовибатько, – я пока вздремну, а как приедем, разбудишь меня.
– Нет, в машине оставлю, – огрызнулся Шура.
Выехав за пределы коттеджного поселка, Наполеонов бросил взгляд на сослуживца.
– Нет, вы только полюбуйтесь! – пробурчал Шура, – спит, отдыхает, сил набирается, а я за обоих должен отдуваться.
Ответом ему было сладкое посапывание эксперта.
Глава 12
Лев Наумович услышал, как отворилась, а потом закрылась дверь в комнату жены. Шаги Марины затихали, удаляясь и вот она сбежала с лестницы…
Замятин-старший подошел к окну. Он увидел, как Марина вывела из гаража машину и уехала.
В принципе, он догадывался, куда она отправилась…
Лев Наумович еще долго стоял у окна. Но он не видел ни белого снега, ни синего неба, ни яркого солнца. Его мысли блуждали в прошлом…
Любовь к Марине занозой засела в сердце. Его мудрый разум давал правильные советы, а глупое сердце не хотело их слушать…
– О, если бы можно было заставить время течь вспять, – подумал Лев Наумович. А впрочем, что толку? Разве он смог бы удержаться от соблазна и не жениться на Марине?
Но рано или поздно Замятин должен был принять решение. И он его принял.
Сын сидел в библиотеке. Когда вошел отец, он поднял голову.
– Доброе утро, – обронил Лев Наумович.
– Доброе утро, – отозвался Владимир.
– Ты не едешь сегодня в офис?
– Отчего же, еду. А ты, отец?
– Я, пожалуй, останусь сегодня дома.
– Хорошо, – кивнул сын.
– Володя, нам нужно поговорить.
– Слушаю.
– Я понимаю, что тебе сейчас нелегко…
– Не будем об этом, отец.
– Ты прав, – кивнул Замятин-старший. – Я хотел попросить тебя месяца на три, может быть, на полгода, взять все дела на себя.
Сын вопросительно посмотрел на отца.
– Понимаешь, я хочу уехать на время.
– В Европу?
– Нет, на Алтай.
– Вот как?! А Марина знает?
– Пока нет. Но это и неважно.
На лице сына отчетливо читалось удивление.
– Понимаешь, Володя… Мы с Мариной расстаемся.
– Ничего не понимаю, – вырвалось у Замятина-младшего.
– Рано или поздно это должно было случиться.
– Вы поссорились?
– Нет.
– Отец, но тогда – почему?!
– Если можешь, не спрашивай, – Замятин-старший склонил голову, и сын заметил, что за последнее время у отца явно прибавилось седых волос, да и выглядел он неважно.
– Хорошо, не буду, – сказал Владимир. – Если тебе нужна моя помощь…
– Нет, спасибо. Но если понадобится, попрошу, – через силу улыбнулся Лев Наумович и быстро вышел из библиотеки.
Владимир растерянно посмотрел в след отцу, пожал плечами и стал собираться в офис. В конце концов, они не могли позволить себе развалить с таким трудом налаженное дело.
* * *Сергей Фролов не находил себе места. Про себя он уже давно решил: что бы ни случилось с Мариной, он ее не оставит.
Почти каждый день он звонил ей на сотовый, но разговор не получался.
Марина брала трубку и молчала. Он пытался настаивать, но в ответ слышал:
– Я сейчас не могу. Поговорим потом.
– Когда?
– Когда закончится эта история.
– Марина! Но именно сейчас, в трудную для нас минуту, я хочу быть рядом с тобой.
– Это невозможно.
– Почему?! – кричал он.
Марина молча отключала связь.
Так повторялось изо дня в день, а порой и не единожды за сутки.
Да, он понимал, что таким образом Марина старается оградить его от неприятностей. Но порой Сергею начинало казаться, что она больше не любит его, и поэтому перестала впускать в свою жизнь.
Фролов безумно ревновал любимую к мужу. Конечно, его соперник проигрывал ему в молодости и красоте… Но нельзя было не признать, что Лев Наумович Замятин был достойным человеком. К тому же, он был опытен и богат.
