Ольга Тарасевич - Тайна «Красной Москвы»
— Да, Стас рассказывал мне об убийстве. Ужасно! Представляю, как он распереживался, он же такой ранимый. А флакон… Не знаю, я не брала. А что, Стас меня подозревает?
Какая странная реакция…
Ее же никто ни в чем не обвиняет.
Стас пока никого подозревать не может — он в коме.
Может, это тот самый случай, когда народная мудрость права — на воре и шапка горит?..
Лена цепляется за мою ложь, как утопающий за соломинку:
— Вы говорили по телефону, что вас в убийстве лаборанта подозревают. А в краже вас не обвиняют?
Пожимаю плечами:
— Нет. Я тут вообще ни при чем. Я не воровала и не убивала.
— Я тоже!
В голосе Лены звенят истеричные нотки, но она этого не замечает, просто захлебывается:
— Я тут ни при чем! А этот следователь — он всех клиентов Орехова вызывает? А как эти допросы проходят? Не запугивает, не бьет, надеюсь? Никогда ни с чем подобным не сталкивалась! Я не брала духов! Мне же поверят?
— Конечно. Если вы непричастны.
— Я НИЧЕГО НЕ БРАЛА!
Лена кричит на все кафе, на нас начинают оглядываться. Соколова понимает, что переборщила, делает несколько глотков чая, достает из сумочки успокоительные таблетки, выдавливает из упаковки парочку.
Похоже, препарат, который она принимает, — сильный и действует очень быстро. Через пару минут передо мной сидит сама мисс Невозмутимость.
— У вас все с вопросами? — осведомляется Лена великосветским тоном. — Мне пора! Рада знакомству! Увидимся!
Оставив на столике купюру, она встает, кивает мне, подхватывает пару пакетов из бутиков, сдергивает со спинки стула норковую курточку и уходит.
Я не понимаю, что мне делать, как поступить.
Лена явно что-то скрывает. Она нервничает. У нее сапожки на каблуках, очень-очень похожие на те, что были на видеозаписи. Но что я могу сделать?..
Что я могу сделать?!
Да не тупить, по крайней мере!
Безвыходная ситуация — это когда человек мертв! А во всех остальных случаях имеются варианты!
Бросаю на столик деньги за кофе и несусь следом за Соколовой.
Наблюдать за ней просто — в торговом центре многолюдно, я стараюсь прятаться за людьми и не приближаться к спортсменке вплотную.
Она говорит по телефону — жестикулирует, настаивает, чуть ли не плачет.
У меня возникает впечатление, что Лена пытается с кем-то договориться о встрече.
Все сходится: у нее есть сообщник, она к нему и намылилась, чтобы поделиться информацией и обсудить дальнейшие действия.
Увидев, как Лена направляется к двери с табличкой «выход на паркинг», я запаниковала.
Шансы на то, что я смогу припарковаться на выезде и дождаться, пока выедет Соколова, минимальны. У Соколовой тачка на пятом этаже, у меня — на втором. Движение в этом районе интенсивное, куча машин, вечные пробки. А я даже не знаю, какое у нее авто! Правда, последний пробел легко ликвидировать…
Я зашла на паркинг; прячась за машинами, увидела, как Лена подошла к ярко-красному новенькому кроссоверу «БМВ», щелкнула ключами. Соколова села в салон и разрыдалась. Потом вытерла слезы, высморкалась, приняла еще одну таблетку и вышла из автомобиля.
— Я хочу заказать такси к торговому центру. Ехать надо на Патриаршие пруды. Хорошо, буду ждать у центрального входа, — говорила она по телефону, проходя мимо меня, скрывавшейся за черным джипом.
«Ага, уже кое-что, пока такси доедет, мы со Снапом как раз успеем выехать с паркинга и притормозить где-нибудь, откуда просматривается центральный вход», — пронеслось у меня в голове, пока я мчалась по лестнице на второй этаж, где стояла моя «Тойота».
Через полтора часа такси, приехавшее за Леной, остановилось возле добротного серого особняка, обнесенного забором.
Лена позвонила в домофон, ей тут же открыли, и она зашла внутрь. Прикидывая, где бы припарковаться, я проехала мимо и даже различила надпись на серебристой табличке: «Психотерапевт Иван Сергеевич Солнцев».
Вблизи дома, куда зашла Соколова, все было забито машинами. Мне удалось втиснуть свой «рафик» в узкое пространство между двумя авто только в следующем квартале.
Я спрятала волосы под капюшоном куртки, пристегнула к ошейнику Снапа поводок — и мы, слегка замаскированные дама с собачкой, стали нарезать круги возле особняка, где принимал психотерапевт.
Первым делом (поглядывая, разумеется, за входной дверью) я прочитала про Ивана Сергеевича инфу в Интернете. Сообщения на экране моего телефона были на редкость однообразны — хороший специалист, модный врач, огромное количество клиентуры среди знаменитостей. Внешность его мне понравилась — такой загорелый Ален Делон, темноволосый, с голубыми глазами и легкой щетиной на мужественном подбородке. Представляю, как охотно дамочки делятся с ним интимными переживаниями, рассчитывая соблазнить этого красавчика!
Такой известный человек — и сообщник Елены Соколовой?
Я пожала плечами в ответ на собственные мысли.
Так ведь и Соколова — фигура публичная. А как разволновалась! Значит, рыльце в пушку. Почему бы ей и не иметь сообщника-психотерапевта?
А если он не сообщник и Лена обратилась к нему как к врачу? Значит, все равно, по большому счету, сообщник, который в курсе всех нюансов. К подобным специалистам имеет смысл обращаться только в том случае, если пациент готов к полной откровенности. При вранье или утаивании сведений помочь психотерапевт не может. Так что господин Солнцев знает о Соколовой все.
Вопрос только в том, как бы мне выжать из него это таинственное «все».
Если я приду к нему и стану слезно умолять не таить в себе информацию — он отправит меня в сад, сославшись на врачебную тайну.
Если я приду к нему как клиентка, и буду пытаться найти карточку Соколовой — на это уйдет много времени.
Если я позвоню своему приятелю следователю Седову и попрошу надавить на Солнцева — Володька проест мне плешь своими полномочиями, подследственностью и прочими мозговыносительными моментами.
Пока я ломала голову, как поступить, к особняку подъехала машина такси, Лена вышла, села в нее и укатила по своим делам. Выглядела она повеселевшей и умиротворенной.
Через пару минут дверь снова хлопнула, и я заметила Ивана Сергеевича Солнцева собственной персоной. Надо сказать, в жизни он выглядел еще более эффектно. Оказалось, у психотерапевта рост под два метра, отличная фигура. На плече я заметила сумку с теннисной ракеткой — ей, похоже, Иван Сергеевич и был обязан прекрасной спортивной форме и моложавости. Если бы я не знала год рождения Солнцева, то дала бы ему лет на пятнадцать меньше его шестидесяти.
Я смотрела, как он идет к припаркованному у обочины «Вольво», и никак не могла придумать, что же мне делать.
Тем временем он сел в автомобиль, завел двигатель, стал разворачиваться.
Я почувствовала, как Снапи робко ткнулся мне в бедро. Повернулась — и увидела зажатую в пасти пластиковую бутылочку, умоляющий взгляд, молотящий туда-сюда рыжий хвост.
Снап заскучал и решил поиграть.
Что ж, а это, кстати, идея…
— Будь внимателен, — попросила я Снапа и, схватив покрепче поводок, побежала прямо под колеса машины Солнцева.
Тормоза у него оказались хорошие, он успел остановиться, не наехав на меня, растянувшуюся прямо на асфальте.
Снап недоуменно залаял (мы же так хорошо бежали, а потом с какого-то кипариса хозяйка бухнулась и лежит), стал облизывать мне лицо.
Солнцев выскочил из машины, бросился ко мне и расстроенно запричитал:
— Куда же вы летите! Вы что, не видите, машина задним ходом идет! С вами все в порядке?
Прикрыв глаза (я вдруг вспомнила, что по микродвижениям глаз можно легко определить, когда человек врет, и решила на всякий случай зажмуриться), я простонала:
— Простите, пожалуйста, это я виновата. Вообще у меня очень послушная собака. Но когда она видит кошку… Не понимаю, почему я упала! На ровном месте, как говорится!
Я почувствовала, как пальцы Солнцева прощупывают кости ног.
— Вставайте, я вам помогу. — Он подхватил меня под мышки и поставил на тротуар. — Все должно быть в порядке.
Я зажала губу, застонала и вцепилась в его руку.
— Ничего не в порядке! Очень больно! Вызовите мне «Скорую»!
Он нахмурился, посмотрел на часы:
— Да не поедет «Скорая» на такой случай. Эх, плакала моя тренировка. Но что поделаешь, не бросать же вас в таком состоянии! Пройдемте, я врач, шину наложу. Офис тут рядом. Кости точно целы, наверное, связка растянулась. Только надо сначала аварийку включить.
— Обязательно, — держась за Солнцева, я допрыгала до автомобиля, подождала, пока он нажмет на кнопку аварийной сигнализации.
— Давайте, поведу вашу собаку, — предложил психотерапевт, и я радостно передала ему поводок. Взволнованный Снапуня все пытался встать на задние лапы и лизнуть меня в лицо, и я опасалась, что забуду про свою «больную» конечность и невольно встану на нее, чтобы удержать равновесие. — Сейчас я вас провожу в свой офис, машину запаркую, а потом посмотрю, что там с вашей ногой.
