Анна Князева - Подвеска Кончиты
– Не могу с полной определенностью утверждать, что машина Воропаева оказалась на перекрестке случайно. Возможно, факт ее нахождения там и взрыв как-то связаны. Но это только предположение. С уверенностью можно сказать лишь то, что автомобиль остановился, не доезжая до эпицентра взрыва. В машине, кроме Воропаева, находился его водитель. Сам Воропаев утверждает, что инцидент никак не может быть связан с ним, поскольку никаких угроз он не получал.
По залу прокатился разноголосый шум.
– Попрошу внимания! – заволновался человек из президиума.
– Еще вопросы? – Жуков обвел аудиторию строгим взглядом.
– Сам Виталий Воропаев не пострадал? – спросил мужской голос из последних рядов.
– Насколько мне известно, нет, – по многозначительной ухмылке было видно, что самого Льва Осиповича не огорчил бы другой исход дела.
– Сколько человек получили ранения в результате взрыва и каков материальный ущерб?
– Я уже говорил: пострадало семь человек. Большинство из них – прохожие. Всех раненых госпитализировали в больницу «Скорой помощи». Состояние пострадавших оценивается как среднетяжелое. Это в основном проникающие ранения и баротравмы. Материальный ущерб окончательно не определен. Значительно пострадали несколько машин, разрушен киоск «Роспечать»… – Жуков широко улыбнулся. – Девушка-киоскер отлучилась на минуту, как раз в этот момент произошел взрыв. Вот такое счастливое для нее стечение обстоятельств.
– Повезло девушке! – выкрикнул с места ботаник.
– Кто, по вашему мнению… – начала Ирина, но Жуков, не дослушав, сказал:
– Не знаю.
– Это происшествие связано с выборами? – не сдавалась журналистка.
– Думаю, нет. – Лев Осипович вежливо улыбнулся.
– Скользкий, как угорь! – прошипела Ирина. – Можно было не приезжать.
Она сердито запихивала в сумочку диктофон.
– Живет себе человек по принципу: «Сам дурак, и вас дураками сделаю».
Дайнека рассмеялась. В их сторону начали оборачиваться. Жуков, остановив на девушке взгляд, кажется, узнал ее, улыбнулся и качнул головой, как будто собрался с ней поздороваться.
– Смотри-ка, узнал!
В этот момент во весь рост поднялся ботаник. Дайнека настороженно выпрямилась, поняла: сейчас что-то будет.
– Скажите, пожалуйста! – он сделал паузу и поправил очки. – Вы можете дать хоть какую-то информацию о том, что произошло в поезде Москва – Красноярск, в вагоне, где ехал Виктор Шепетов? По той информации, которая есть у меня, там были убиты два охранника и похищены деньги, предназначенные для проведения предвыборной кампании Шепетова. И еще один вопрос… – теперь ботаник с трудом перекрывал шум голосов. – Это правда, что по подозрению в убийстве задержан Эдуард Марцевич – политтехнолог из штаба Турусова? Спасибо.
Жуков раскрыл рот, но говорить не мог. Смотреть на его лицо в этот момент было невозможно: он покраснел и с ненавистью взглянул на Ирину. Ботаник заулыбался.
– Я догадываюсь, от кого вы получили эту информацию… – произнес наконец Лев Осипович. Его голос стал набирать силу, в нем зазвучал металл. – В интересах следствия я сейчас ничего не могу рассказать. Однако должен вас огорчить: Эдуард Марцевич пока не задержан, и подозревается он в убийстве собственной жены. Дело семейное, и никакого отношения к Шепетову оно не имеет.
Ботаник снова встал, и все вокруг стихло.
– Из ваших слов следует, что в вагоне произошло три убийства? Насколько я понял, кроме двоих охранников была убита жена Эдуарда Марцевича?
Жуков молчал. Из-за стола встал модератор.
– Лев Осипыч ответил на ваш вопрос. В интересах следствия…
В зале пронесся ропот возмущенных голосов.
– …время, отпущенное…
Шум становился все сильнее.
– …в следующий раз…
Журналисты наперебой выкрикивали свои вопросы.
– …надеюсь… в будущем…
– Пойдем… – Ирина поднялась со своего места.
Они вышли из зала и направились в глубину обширного холла, где за буфетной стойкой находились места для курения. Там уже сидели несколько человек, среди которых Дайнека узнала Кринберга.
– Рад! Очень рад видеть вас! – он обнял Ирину за плечи.
Та решительно освободилась и заметила:
– Вы сильно переоцениваете свое обаяние.
– Неужели? – Кринберг на мгновение огорчился, но тут же улыбнулся Дайнеке. – Полагаю, нас следует наконец представить друг другу. Кринберг.
– Дайнека.
– Скажи-и-ите… – протянул он, оглядывая ее с ног до головы.
Девушка поежилась, и это было замечено.
– Вот что. Сегодня у меня как раз свободный вечер. Может быть, мы с вами…
– Забудь, – переходя на «ты», вклинилась Ирина.
– Ах нет? Да ради ж бога!.. – Кринберг немедленно перестроился: – Все было очень пупырчато, не находите?
– Что?
– Брифинг. Я слушал из-за двери. Внутрь заходить не стал. Как вам наш стажер? Он должен был сидеть рядом с вами.
– Очкарик?
– И как он?
Ирина испытующе посмотрела в лицо Кринберга.
– Ах, это вы…
– Какова была реакция Льва Осипыча?
– Конечно же, это вы…
– Еще бы, упустить такой случай…
– Вы не остановитесь ни перед чем!
– Увидите, что будет завтра… – Кринберг окликнул девушку из буфета: – Голубушка!
– Че-е-его?
– Кофейку чашечку принесите.
– Я… – девица налегла бюстом на стойку, – между вами курьером метаться не собираюсь.
– Хорошо сказано! – с энтузиазмом воскликнул Кринберг и послал буфетчице поцелуй. – Чудо, как хорошо! А?!
Никто не ответил.
– Разрешите спросить, – неожиданно серьезно продолжил он. – Нет ли каких-нибудь вестей от вашего друга? Эдуард Марцевич не давал о себе знать?
– А при чем тут я? – удивилась Ирина.
– Чего вы испугались, прелесть моя? Я просто поинтересовался. Если хотите знать, мне очень его жаль. Подставили его, подлецы…
– Вы тоже так думаете? – не замечая подвоха, спросила Ирина.
– Это очевидно, – проникновенно продолжил Кринберг. – Пока ваш Эдик благополучно кушал водку в девятом купе, некто укокошил его жену. Пьяный Эдик возвращается к себе, – подобравшись, Кринберг очень похоже изобразил крадущегося пьяного Эдика, – стараясь не разбудить, быстро ложится спать. А утром – о ужас! – он раскатисто рассмеялся.
Ирина схватила Дайнеку и буквально потащила прочь.
– Мерзавец… Не перестаю удивляться его цинизму. Скажи мне, как так можно! – она всхлипнула.
Дайнека обняла подругу за плечи.
– Не обращай на него внимания.
– Мне это сразу не понравилось… Я сразу насторожилась… Помнишь, Эдик сказал, что идет к Жукову? Что это Мединцев его пригласил. Не мог Мединцев пригласить Эдика! Не знаю, как объяснить… Не тот он человек, – Ирина вытерла слезы. – Что же делать?
– Спросить у Жукова, – уверенно ответила Дайнека.
– О чем? – оторопела Ирина.
– Кто пригласил Эдика к ним в купе.
Ирина захохотала, а когда, успокоившись, вытерла слезы, Дайнеки рядом с ней уже не было. Оглядевшись, Ирина увидела ее у высоких дверей конференц-зала. Рядом стоял Лев Осипович Жуков, и они о чем-то беседовали.
Лев Осипович Жуков сидел рядом с Дайнекой на заднем сиденье служебного автомобиля. В салоне был слышен только монотонный гул двигателя.
Молчание было отчасти вызвано растерянностью Дайнеки, отчасти – мрачным настроением Жукова. Он не переставал хмуриться и время от времени выпячивал нижнюю челюсть, словно ослабляя давление галстука.
Нельзя сказать, что недовольное лицо Жукова и однообразный гул двигателя могли послужить достойным сопровождением для предстоящего разговора. И все же нужно было как-то начать.
– С вашей стороны это так любезно… – Дайнека соображала, как продолжить никчемную фразу.
Жуков ее выручил:
– У вас есть десять минут, чтобы объяснить, чего вы хотите. Выкладывайте, что там стряслось?
– Мне нужен ответ на вопрос: кто пригласил Марцевича в ваше купе?
Лев Осипович резко повернулся и посмотрел на нее.
– Черт знает, что такое! В детектива играете?! Или вы журналистка?! – при этих словах лицо Жукова побагровело.
– Нет, я не журналистка, – ответила Дайнека безо всякой надежды, что он ей поверит.
– Хорошо, если так. Ненавижу всю эту журналистскую братию! Стараюсь держаться от них подальше. Не поверите, в гости к друзьям не пойду, если узнаю, что там предполагается какой-нибудь писака. А для чего вам знать, кто привел этого Марцевича? – он скептически усмехнулся. – Для уловления злодея?
На нее с любопытством оглянулся усатый шофер Жукова. Дайнека поежилась и повторила вопрос:
– Это был Мединцев?
– Мединцев спал и проснулся лишь в Красноярске.
– Тогда кто?
– Милая девушка… – на этот раз голос Жукова звучал по-отечески. – Это грязная история… Грязная. Не усложняйте себе жизнь и держитесь от нее подальше.
– Тогда это были вы?
– Что касается меня, я и знать-то его не знал.
Дайнека уставилась в окно. По ее щекам потекли слезы. Всхлипывая, она вдруг запричитала:
