Нелли Федорова - Дом на миндальной улице
Друг Северин,
Я не знаю, как и отвечать на это внезапно свалившееся на нас несчастье. Такая чудовищная история! Я не знаю, как мне показаться в Сенате – я вижу и слышу, что говорят обо мне люди. С какой жалостью смотрят на меня, меня – Гая Клавдия!!! Я не просто рогоносец, я еще и муж убийцы, распутницы, ведьмы! У меня в голове не укладывается вся эта ситуация! И тем не менее надо мной смеются – что я выбрал себе в жены эту мразь, что я ошибся! Да мало ли у кого какие жены бывают – но это! А ведь какой она казалась паинькой, змея! Так опозорить меня! Она мне за это сполна заплатит, друг Северин! Я достану ее из-под земли, и растопчу ее, засеку, шкуру сниму и собаками потравлю! Да как можно было так со мной за все мои благодеяния, ведь ни в чем ей, дряни, не отказывал, в золоте ходила! Говорили – оригинальные взгляды, необычная натура! Она сумасшедшая, вот в чем вся суть! Ненормальная! Все бабы как бабы, а эта выродок! Вчера, ты представь, Марциева мне так улыбается паскудно и спрашивает – как же это вы, любезный сенатор, поганую натуру не усмотрели? И бабы ее тут же хихикают, будто я не слышу – сбежала к любовнику! А Конкордий прямо заявлял, что это я ее довел до крайности дурным обращением, ты поверишь? Молокосос, он об этом пожалеет.
Была бы моя воля – разорвал бы этого селестийского мерзавца! Ведь я знаю, что только он мог помочь ей сбежать. Ведь не зря у меня сердце екнуло, когда я его встретил в Сенате. Посмел мне в глаза посмотреть, подонок! Я знаю, что она у него, только где он держит ее? Узнаю – выжгу весь квартал! Как они смеют надо мной смеяться? Надо мной, эосским сенатором!
Они мне оба дорого за это заплатят. Чтобы все видели, что случается с бабой, которая посмеет идти против мужика! Или они думают, эти безмозглые девки, что, если им позволили прочитать несколько книжек, то они имеют право на какие-то мыслишки? А кто им эти книжки дал? Кто вообще позволил им выйти из девчачьей? Мы их освободили! И себе на беду, друг Северин. Вся беда в этой учености. Вот крестьянин слушает, что ему говорят, и лезет бунтовать, что у него «ущемляют права», так и бабье возомнило, что если им чуть дали свободы, то они себя за ровню нам держат! Нет этого и не будет! А селестийца я арестую за пособничество! Не позволю ему уехать отсюда, а когда посажу его в тюрьму, пусть его дом обыщут и вынут мне эту мразь!
Приписка: я так взбешен, что мне требуется как следует развеяться. Жду тебя у Тита. Нам нужно многое обсудить.
(Северин Нола Гаю Клавдию, 11 июля, год 861)
Здравствуй, Клавдий.
Вполне понимаю твои чувства. Конечно, стоило сразу сообразить, что у нее не все в порядке с головой, когда еще она только заявила о себе у этой Салюстии. Но мы с тобой всего лишь мужчины, нас легко одурачить милой внешностью. И мы тогда не распознали, что за ее «необычностью» скрываются обыкновенные женские ограниченность и неполноценность. И то, что у вас не было детей, тому только подтверждение, а отсюда и ясны ее зависть, злость и сознание своей ущербности. Даже если она и в самом деле непричастна к смерти ребенка, я устрою так, чтобы все были уверены в ее виновности. Нельзя допустить, чтобы такие, как она существовали. Общество само должно сделать невозможным житье всех этих Саллюстий и иже с нею. Мерзость должна искореняться. У нас должен быть один бог, один закон, один народ, а не это вольнодумство.
Мне удалось и кое-что исправить. Вы видели моего зятя, эту тряпку. Через него-то моя бедная девочка и познакомилась с этой бабьей шайкой. Я всегда знал, что он сочувствует им, читает их книжки и ходит на их сборища. Он переписывался с Нелл, я видел их письма, забавные и жалкие мыслишки для человека его возраста и положения. С ним не пришлось даже разговаривать, я просто подкинул ему пару мыслишек, и, послушай, что он мне вчера писал. «Дорогой тесть, почему вы не действуете и не хотите способствовать поимке этой негодяйки… Похотливая кошка не остановилась даже перед убийством моей чудесной девочки… Такие не заслуживают жить… они все должны понести наказание… Бесчувственная и бесстыдная распутница… притворялась, играя в обществе роль оскорбленной жертвы…» И в том же духе, друг Клавдий. Как видишь, достаточно и нескольких подозрений, чтобы так легко превратить «дружбу» в ненависть. Сочувствия и соболезнования не будет, уж я постараюсь отомстить ей за обеих.
Я уже знаю, где находится Нелл. Мои люди разыскали ее, тем более, что она и не прячется. Она и этот селестиец живут в рыбацком квартале, недалеко от маяка. Центральный дом на рыночной площади. Либо они оба полные дураки и считают, что никто не может их там найти, либо они считают себя в безопасности, потому что живут они совершенно открыто, не таясь, выходят на улицу и наслаждаются жизнью, не побоюсь этого слова. Откровенное бесстыдство! Чистая наглость! Кроме того, я навел справки и узнал, что этот дом принадлежит селестийцу, а так как он занимает у себя один из высоких постов, то дом практически принадлежит Селестиде и не подлежит обыску. Впрочем, я уже думал над этим и отказался от мысли выдать ее властям.
Подумай сам. Во-первых, эосские власти не смогут войти в дом без письменных согласований. Пока будет длиться бумажная волокита, он вполне спокойно может переправить ее за границу. А я не хочу спугнуть их. И потом, даже если ее арестуют, мы не сможем привлечь ее ни к какой ответственности – дружки помогут ей выпутаться от убийства, поскольку аргументы Августы и ее бабья все-таки беспочвенны и недоказуемы. Да ты даже не сможешь обвинить ее в измене – этот парень не ночует там, да и доказательств не найдется. И в любом случае, княжна не упустит случая вмешаться, как и тогда. Одним словом, это не выход, и от живой и свободной от нее больше вреда, чем пользы. Ее надо убрать, дать волю бабской болтовне, и все уладится даже и без нас. А там мы используем их оружие против них самих.
Я с удовольствием встречусь с тобой у Тита. Я даже знаю, что тебя порадует.
Пусть боги пошлют тебе здоровье духа и благостное настроение.
Северин Нола.
(Фелисия S. Помпею K., 12 июля, год 861)
Здравствуй, родной.
Как ты? Как здоровье? Когда ты думаешь вернуться в Эос? Без тебя здесь ужасно тяжело, если бы ты только знал, что творится в городе…
Все началось еще 27го, когда мы с Аэринея договорились о плане побега. Когда они наконец приехали, на Нелл лица не было, ее так трясло, что я побоялась и расспрашивать ее. Она мне все потом сама рассказала, что ей едва удалось бежать, потому что «Августа рожала, было много народу, все ходили-выходили, смеялись и разговаривали, а Августа кричала и проклинала всех подряд». Я б тоже проклинала кого ни попадя, если б мне было так тяжело, а тут еще набилась полная комната баб, все смотрели бы и обсуждали. Говорит, «поразило равнодушие, с каким они к ней относились, будто это дело привычное и простое, что когда все близилось к концу, они обсуждали предстоящий ужин, светские сплетни, свою усталость, будто им было хуже всего». Она, конечно, идеалистка… Ее так мучили, а она все равно ищет в людях сострадания и человечности, я бы не смогла так верить. Мы с ней всю ночь говорили, она мне все рассказала, что было у Клавдия, это просто ужасно, родной. Мне было страшно ее слушать, но тем не менее, я видела, как она оживает, словно цветок в воде, ее голос уже не был таким мертвым и все, что она говорила, я чувствовала, что для нее это уже прошлое, страшный сон, который кончился. Это было чудесно, я едва не расплакалась… Знаешь же, я не сентиментальна, но за все это время я поняла, как мне близка и дорога Нелл, что это наверное первое существо на свете, за которое я так переживала и так сочувствовала. И ты, конечно, но не об этом речь, уж ладно?
В общем, Нелл рассказала, что, когда все закончилось, эти женщины ушли ужинать и оставили Августу одну. Представляешь, просто бросили и все! Удивительно, что и врача-то ждали только к утру, хотя Нола могли бы себе позволить, но, видимо, они считали, что обойдутся по-народному… Я как-то по неопытности верила, что этот процесс протекает более гуманно, что ли… Ну и Нелл услышала, что они все ушли. Говорит, она сразу побежала к Августе, а та была сама не своя. Говорит, она стояла у кроватки молча с таким пустым и тупым лицом, будто кукла, в крови, дрожала … Нелл говорит, еще тогда подумала что-то неладное, бросилась к ней, отвела в постель, та уже неживая была, не говорила, не слушала, у нее даже лицо не двигалось. Она еще сказала – «я первый раз видела, чтобы страдания так уродовали человека». А потом пошла закрыть окна, потому что все было едва ли не настежь и очень холодно. По дороге глянула в кроватку и увидела, что ребенок не сопит и не двигается… словом, ребенок умер, и Августа это поняла, только уже не могла реагировать.
В общем, я даже не знаю, зачем я тебе так подробно пишу, меня просто поразило состояние Нелл, то, с каким чувством, с какой жалостью она говорила обо всем этом. Я считала, что она не очень любит Августу, но то, что она утешала ее и беспокоилась о ней настолько, меня потрясло. Одним словом, когда Нелл все это сама увидела, побежала вниз, стала всех звать, эти бабы даже не сразу отозвались и не хотели отрываться от еды. А тут еще послышался сигнал Аэринея. Говорит, она не знала, что ей делать, то ли бежать как можно скорее, то ли остаться и позаботиться об Августе, потому что ее бабы ничего не могли для нее сделать. Потом она все-таки решилась бежать, исключительно потому, что ребенка уже нельзя было спасти, он, она говорит, был холодный уже.
