Нелли Федорова - Дом на миндальной улице
Луций Селестий: Что она делала, когда начались роды?
Августа Нола: Я не знаю! (кричит) Мне было больно! Вы все не понимаете! Это же не вас разрывало на куски! Тут везде была кровь! Это продолжалось с утра до самой ночи! (кричит)
Луций Селестий: Ваши дамы сообщают, что так как она еще очень молода и неопытна, они не впускали ее к вам, а ухаживали за вами сами, в меру своих сил. Так?
Августа Нола: Я не знаю (плачет). Мне было ужасно больно, я так мучилась, и она родилась, моя хорошая, а она ее убила!
Луций Селестий: Почему вы повторяете, что это сделала именно она? В вашей комнате было много дам, и врач не отрицает, что это мог быть и несчастный случай.
Августа Нола: Как вы можете так говорить? Вы не можете понять, что это такое – родить ребенка! (кричит)
Луций Селестий: Успокойтесь, пожалуйста. Дайте ей воды. Откуда вы знаете, что это сделала Леонелла?
Августа Нола: (пьет) Потому что все ушли отдохнуть и оставили, чтобы мы с Августой тоже отдохнули. Она лежала там вот в колыбельке! Такая маленькая, у нее такие чудесные волосики! Пусть она вернет мне моего ребенка, эта мразь! Я убью ее! Убью! (у свидетеля женская истерия)
Луций Селестий: Это решительно невозможно…
Августа Нола: Они просили ее посмотреть, чтобы мы с малышкой отдохнули, чтобы она помогла мне… Мне ведь было так плохо, так плохо! Эти сквозняки, и все мое тело так болело, эта боль никогда не кончится! Только вы все этого понять не можете – вам все равно, что ее больше нет! (плачет)
Луций Селестий: Как вела себя Леонелла? Она помогала вам?
Августа Нола: (пьет) Я не помню, наверное, настраивала себя на подлость! (плачет) А потом, а потом (долго плачет) Все зашумело! Это все демоны слетелись, кричали и выли, и эта ведьма вместе с ними! Она подошла к кроватке и задушила мою девочку! (долго плачет)
Луций Селестий: Вы видели, как она это сделала?
Августа Нола: Вы меня за дуру держите? (кричит) У меня же материнское сердце, оно кровью обливалось, когда эта мразь… (плачет)
Луций Селестий: Она наклонилась над кроваткой и задушила вашего ребенка? Она убила ее руками или накрыла подушкой?
Августа Нола: (кричит) Вы издеваетесь?! Зачем вы спрашиваете все это? Вы хотите добить меня? Убейте, убейте мерзавцы! (кричит и плачет)
Луций Селестий: Давайте закончим на этом. Вы настаиваете, что видели, как Леонель наклонилась над кроваткой, но не видели, что она в ней делала? И после этого в комнату вошла ваша дама Августа Марсия и нашла вашу дочь Августу Юлию уже мертвой?
Августа Нола: Да! Да! Да!
Луций Селестий: Хорошо. Вы записали, господин Публий? Закончим.
(Дневник Паулины N., июнь, год 861й)
Когда утром ехала к баронессе, видила Фелисию – она кудато неслась с бумагами, и вид у нее был такой, будто она толькочто узнала, что ее зделали царевной. Она так торапилась, что даже кос незаплила, и одета была кое как – синее с красным, один браслет с амитистом, другой с изумрудом… Я еще тогда подумала, что ее так взвалновало? Но останавлевать паланкин мне нехотелось. Во-первых, со мной была тетушка Рита, а ей ненравится, что я общаюсь с ними. А с другой, я подумала, что Фелисия начнет распускать слухи, куда я ехала, а мне это совсем ненужно.
Конешно, я все сразу узнала – теперь все об этом говорят. Леонель удалось бежать, когда она жила у Нолы! Даже в голове не укладываится, как ей удалось всех обмануть. Все-таки она зделала по-своему! Какая же она все-таки смелая! Ну, надеюсь, она будет щастлива там, куда убежала. Правда, баронесса говорила совсем не об этом – тому, что Нелл убижала от своего мужа, никто и нерадуится совсем. Все говорят что она, что бы сбежать, придушила ребенка у Августы-старшей! Конешно, это вранье! Нелл немогла такого зделать! Баронесса так оскарбляла ее что я стала возрожать, ведь это просто гнусная клевета! Наверника сама Августа и пришибла своево ребенка – она всегда была ниакуратная и безтолковая. Но баронесса так разозлилась на меня, сказала, что думала обо мне лутше, и я такая же «безнравствинная, как Нелл». Мне было не приятно, но пришлось согласиться, чтобы нерасстраивать ее. Пусть думают, что я с ними согласна, ведь все равно я уверена, что Нелл не виновата.
Здравствуй, дневник. Вчера я была у Фелисии, хотела узнать о Нелл. Но она мне ни чего несказала, шутила, смиялась, радавалась за Нелл, но так ни чего и нерассказала, как ей удалось бижать, почему? У нее было много народу, все кто раньше «дружили» со мной и Нелл. Но когда я вошла они посмотрели на меня так, бутто я чужая и низнакомая. Одна только Сильвия встретела меня с радостью, мы долго разговаривали, я ей все рассказала про барона, и она так обрадовалась за меня! У нее тоже все хорошо, она написала еще одну историю и обещала дать ее мне почитать. Я расспрашивала и Сильвию, но похоже ей Фелисия тоже ничего нерассказала, иначе бы она мне точно сказала. Они все так же держат нас за дурочек, здается мне. Она даже раз посмотрела на меня так, словно я чем-то провинилась перед ней.
Но те хочь радуются за Нелл и неверят этим гнусным слухам. Визде в других домах Нелл честят, как убийцу и не нормальную, не выносимо это слушать. Говорят это дело будит слушать сам высший суд. Надеюсь, эти судьи люди благорозумные, и небудут слушать всякую грязь. Ато придставляю, что им наговорят всякие, вроде Августы. Сильвия сказала, что Августа совсем помишалась. Только мне вот кажится что это выдает ее с головой, не зря же говорят – на воре и шапка горит? Да и еслиб она плакалась о своем ребенке – ато все, кто ее видил, говорят что она все кричит о том, как ей плохо, какие все вокруг плохие, как ее бедную обидили.
Тетушка Рита совсем извилась. Брызжит слюной и взахлеп всем рассказывает что она-де все знала, придупреждала, какая Нелл дрянь и так далее. Вот уш кому диствитильно доставляит удавольствее копаться в грязи. Она даже чуть ли не помолодела, стала такая бодрая, иныргичная. Все это меня удручаит. И никто-то не верит, что Нелл хорошая. Вот стоило так совпасть, что не подалеку от нее помер какой-то ребенок, и сразу же взколыхнули все что только возможно. На Нелл валят все грехи, все самые чудовещные мнения, самые отвротитильные случаи и байки из прошлого, выставляют ее всюду так, словно она самое ужастное и бессердечнейшее существо в мире! Это ужастно…
Сиводня получила письмо от Фелисии. Она сказала что я тоже должна дать покозания в суде и сказать что я думаю о Нелл. Как жаль что свадьба только чериз год. Былабы я уже баронесса, меня бы слушали вниматильнее. А то всеравно неповерят. Но мы будим засщисщать Нелл, чегобы это нистоило! Нельзя что бы ее вот-так-вот очирнили перед всем миром. А то ведь ее уже ищут, как приступнецу.
(Сильвия D. Паулине N., 5 июля, год 861)
Здравствуй, милая Паула.
Я очень рада за то, что у тебя все так хорошо складываится. К сожалению, я не смогу к тебе приехать – я уже две недели как за городом. Здесь очень мило– хоть нет этой пыли, а то нидалеко от нашего дома начали строить новую дорогу и эта белая пыль всюду летает. В городе все-таки тяжело жить, в который раз убиждаюсь. Да еще эти слухи. Честное слово, уже так надоело… По-моему слишком много шума для какой-то дурацкой истории. Вся эта Августина семейка сплошные скандалисты, и уж так раздули! Ну родила и родила, что такого? Все женщины рожают, и почти у всех умирают какие-нибудь по счету дети. У этой умер первый, ну и что из этого делать трагедию? Это все для того, чтобы опазорить Нелл. Не удивлюсь, если она чем-то ему не угодила, и это ее муженек выгнал ее на улицу, а то и пришиб где-нибудь, а теперь пытаются очирнить всех, кто имел с ней дело. Да, Нелл не подарок, как и Фелисия, но уж прямо выставлять их такими убийцами – совсем подло, правда? И потом, мы же здесь ни при чем. А на нас смотрят так, будто мы все стояли у кровати Августы и по очереди душили ее ребенка! Я уже устала от этого, потому и уезжаю. Мне надоело, что стоит мне выйти на улицу, меня останавлевают и спрашивают – а вы знали эту девушку, ну ту, которая убила ребенка? Ах, а правда она говорила то-то?.. Я чесная девушка, и мне противно слышать, что и меня заодно с ней обвиняют в вольнодумстве и отрицании семейных ценностей! Я еще замуж хочу, и детей, и жить как все, нормально.
Одним словом, слишком много суеты. Вот я и уехала. Здесь так мило, все в цветах, и чистый воздух. Я хожу купаться на речку, там есть такой большой камень, я сажусь на него и чувствую себя русалкой! Я даже хочу написать об этом историю – как русалка полюбила лунного мальчика! Мне очень хочется, чтобы все серебристое, и эти летние ночи, и ночные бабочки, и соловей, и русалочки такие милые, в своем подводном городе… Это будет чудесно и мило, правда? Я обизательно тебе пришлю, как допишу.
Если у тебя будет время, приезжай ко мне – это недалеко, мы погуляем и отдохнем вместе. Если я тоже приеду в город, я тебе напишу.
Не скучай, твоя Сильва.
(Гай Клавдий Северину Ноле, 11 июля, год 861)
