Александр Содерберг - Ее андалузский друг
Михаил старался продумать операцию. У него не было четкого плана, он просто разработал несколько стратегий и мысленно взвешивал их достоинства и недостатки. И каждый раз приходил к одному и тому же выводу — наносить удар надо жестко и сконцентрированно. Роланд побывал в Стокгольме двумя днями ранее, вернулся с ухмылкой на губах.
— Теперь у нас есть человек, который обеспечит вам встречу с Гектором, — сказал он…
В салоне запищал сигнал, загорелась табличка, призывающая пристегнуть ремни безопасности. Женский голос что-то объяснял из динамика на каком-то скандинавском языке, которого Михаил не понимал. Самолет стал заходить на посадку и угодил в сильную тряску. Клаус схватился за поручни, инстинктивно отрывая ноги от пола при каждом крене.
— Ненавижу летать! — пробормотал он. — Правда, терпеть не могу!
Задул боковой ветер. Клаус побелел. Самолет завалился влево, чтобы тут же уйти вправо. Клаус схватился за руку Михаила.
— Scheisse![15]
Самолет приземлился, двигатели смолкли. Клаус перевел дух.
Взяв напрокат машину, они добрались до Стокгольма и поселились в отеле в самом центре, затем вышли в город. Вечерело, они поужинали в ресторане, сидя на открытой веранде. Здесь было жарко — жарче, чем в Мюнхене.
— Насколько мне известно, у него трое парней, будем исходить из этого. Двое из них профессионалы: телохранитель Гектора и этот поляк. О третьем мне ничего неизвестно.
Клаус слушал, быстро поедая свой ростбиф: ловко нарезал его кусочками, необычным образом держа нож и вилку.
— В городе у него есть офис, но там он бывает редко. В последний раз, когда я приезжал сюда и следил за ним, он проводил много времени в ресторане — там мы и нанесем удар. У нас есть свой человек, он все обеспечит.
— Меня такой план устраивает, — с чувством ответил Клаус и поманил рукой официанта, указывая на свой пустой бокал.
Выйдя из ресторана и снова сев в машину, они набрали на экране навигатора название улицы — Страндборгсвеген.
— Развернитесь, — сказал голос в навигаторе по-немецки. Клаус послушно развернул машину.
Пробравшись сквозь сплошной поток машин в центре города, они выбрались на южную оконечность, переехали мост Юханнесховсбрун, держась в левом ряду.
— Как огромный мяч для гольфа, — проронил Клаус, когда они миновали «Глобен-Арену».[16]
Машина остановилась возле неприметной виллы. Они позвонили в дверь, и им тут же открыл мужчина среднего возраста с залысинами и выступающим животом, одетый в немодную рубашку с нелепо коротким галстуком. Словно он только что вернулся с работы — какой-то очень несовременной работы.
— Wilkommen… meine herren.[17] — Мужчина сам улыбнулся тому, что заговорил по-немецки.
Вслед за ним они спустились в подвал. Мужчина открыл железную дверь, показывая жестом, чтобы они вошли. Войдя, Михаил заметил в комнате множество оружия — на одной стене висели револьверы и автоматы, на другой — дробовики и скорострельное оружие.
Улыбаясь, мужчина заговорил о своих любимцах с радостным возбуждением, словно в телерекламе. «Помешанный», — подумал Михаил. Он прервал поток рекламной болтовни, указав на стену:
— Дайте мне один «Sig» и две дубинки.
Мужик снял со стены оружие, дал русскому коробку с патронами, снова начал болтать о том, что патроны привезены из Швейцарии: о том, сколько они весят и для чего подходят. Затем выдвинул какой-то ящик, достал из него две дубинки. Михаил протянул автомат Клаусу, а мужику дал пачку евро.
Выйдя из подвала, они покинули дом, не попрощавшись с хозяином. В машине Клаус ввел в навигатор адрес. Михаил набрал на телефоне номер, полученный от Роланда Гентца, нажал на зеленую клавишу. В трубке ответил мужской голос:
— Карлос? Я должен был позвонить тебе. Делай то, что тебе велели. Мы будем на месте… — он наклонился вперед, взглянув на экран навигатора, — через двадцать минут.
Михаил положил трубку.
— Развернитесь, — снова сказал электронный женский голос в навигаторе.
— Да заткнись ты! — буркнул Клаус.
Антиквариаты на Руслагсгатан, лавочки для туристов в Старом городе и на Дротнинггатан, все крошечные магазинчики в районе Сёдер и на острове Кунгсхолмен; все, что подпадало под рубрику «этническое искусство», «антиквариат» или просто «магазин new age», — все обыскал Йенс в поисках Терри. На самом деле у него была одна-единственная зацепка — интерес парня к каменным статуэткам из Южной Америки… Шансов столкнуться на улице с Ароном или Лежеком было почти ноль, хотя Йенс и колесил по городу уже несколько дней подряд.
Меньшей известностью пользовались магазинчики на Вестманнагатан. Когда-то давно Йенс купил себе там глобус из цветного стекла. Тогда тамошние лавочки больше специализировались на всяких диковинках и предметах быта пятидесятых годов. Начав от площади Норра Банторгет, Йенс двинулся к площади Уденплан. К усталости примешивалось чувство фрустрации. Однако ему оставалось только продолжать свои поиски, другого выбора у него не было. Он заходил в один магазин за другим, спрашивал, торгуют ли они южноамериканским искусством, знают ли человека по имени Терри. И каждый раз — одно и то же недоумение на лицах.
Пройдя пять кварталов, Йенс миновал магазинчик, где двадцатью годами раньше купил себе глобус. Все там осталось по-старому, только на ценниках в витрине добавилось нулей. Через два подъезда от него — маленький магазинчик, который он мог бы и не заметить, если бы не смотрел во все глаза. В маленькой темноватой витрине стояло лишь несколько предметов: цветастые пледы, маски, щиты и копья. Йенс вошел. Прозвонил колокольчик, подвешенный над дверью.
Помещение магазина было заставлено и завалено редкостями со всех уголков света — ты словно вступал в несколько эпох и несколько частей света сразу. Йенс почувствовал, что у него просто глаза разбегаются. Впечатления были весьма разнообразны. Старинные произведения искусства, ткани, мебель, украшения, статуэтки. Все здесь было такое красивое и необычное, манило и дразнило воображение. В уголке в стеклянной витрине он разглядел каменные статуэтки — миниатюрные копии той, которую он видел на корабле в руках у Терри.
За спиной у него послышались шаги. Из-за занавески, отделявшей торговый зал от внутреннего помещения, вышла красивая молодая женщина. У нее была красивая круглая прическа и гордая осанка. Йенс подумал, что она родом из Восточной Индии.
— Привет, — сказал он.
Она молча ответила на его приветствие улыбкой.
— А… Терри? — спросил Йенс, интуитивно чувствуя, что нашел то, что искал.
Женщина помедлила, затем повернулась и снова исчезла за занавеской.
Йенс почувствовал, как сердце забилось чаще. Вышедший из подсобного помещения мужчина несколько секунд рассматривал Йенса, потом изумленно воскликнул:
— Ты?!
Терри позвонил Арону. Кратко изложил суть дела, дал трубку Йенсу.
Арон сказал, чтобы он вышел на улицу, прошел пару домов и зашел в ресторан.
Терри придержал дверь, указывая направление:
— Тебе туда, он ждет тебя.
Йенс двинулся в указанном направлении. Происходящее все более напоминало театр абсурда. Каковы шансы, что все получится? Об этом ему даже не хотелось думать.
На небольшой табличке красовалось название ресторана «Трастен». Войдя, Йенс направился к бару, отметив про себя, что за столиками сидит человек десять. Заказав себе тоник, он оглядел зал.
Через пару минут из дверей кухни в зал вышел Арон. Заметив Йенса, он сделал ему знак следовать за ним.
Пройдя вслед за Ароном сквозь кухню и небольшой коридорчик, Йенс вошел в тесное помещение офиса.
Офис представлял собой одну небольшую неопрятную комнату. Письменный стол с компьютером, переполненные пепельницы, кипа газет, старый дорожный указатель, прислоненный к стене: «Парковка запрещена». Пустые чашки из-под кофе и календарь двух-трехлетней давности. Судя по всему, этим помещением пользовались несколько человек — видимо, только мужского пола. Мужчины, которые мечтали о заповедной зоне — таком месте, где никто ни за что не отвечает.
— Садись, если найдешь стул.
Стул Йенсу удалось найти. Он сел.
— Ты здесь работаешь? — спросил он.
Арон отрицательно покачал головой:
— Нет. — Он уселся за письменный стол. — Ну, рассказывай, с чем пришел, — проговорил он легким тоном.
Йенс постарался быть кратким:
— После того как мы расстались, я поехал дальше по Ютландии и остановился переночевать у бабушки. Проснулся от того, что во рту у меня торчит «Глок»,[18] а на краю кровати сидит тот большой русский.
Арон приподнял бровь.
— Он дал мне по голове и отвалил с моими ящиками.
