Реймонд Чандлеp - Мишень в шляпе
— Знали до его исчезновения? — вежливо поинтересовался я.
— Конечно.
— Как узнали?
— Что-то уж слишком в лоб. Связи, как вы их называете. Я же страшно люблю поболтать. А вы разве не знали этого?
— Знакомы с людьми в «Дарданелле»?
— Была я там. — Она не выглядела ошарашенной или удивленной. — Как-то я прожила там целую неделю. И там же встретила Дадли О'Мару.
— Ну да. Ведь ваш отец поздно женился, не так ли?
Миссис О'Мара улыбнулась, и ее лицо, внезапно побледневшее, вновь приобрело нормальный оттенок. Не поднимаясь с подушек, она дернула за шнур звонка.
— Очень поздно. У вас еще вопросы?
— Нет.
Вошла застенчивая горничная и приготовила на боковом столике еще выпить. Один стакан она протянула миссис О'Мара, другой поставила рядом со мной, и вышла, продемонстрировав прекрасные ножки.
Миссис О'Мара подождала, пока дверь не закроется, а затем продолжила:
— Все это привело отца в прескверное настроение. Лучше бы Дад что-нибудь написал, или дал телеграмму, или еще как-то сообщил о себе.
Я медленно произнес:
— Ваш отец старый, очень старый человек, весь искалеченный, одной ногой в могиле. Тонкая нить связывает его с жизнью. Нить рвется, а всем на это наплевать. Я бы это не назвал просто скверным настроением. Назвал бы это демонстрацией силы духа.
— Галантно, — прошипела миссис О'Мара, вонзая в меня взгляд, как кинжал. — Вы так ничего и не выпили.
— Надо идти. Но все равно спасибо.
Она грациозно протянула руку, и я встал, чтобы попрощаться. Вдруг откуда-то из-за холмов донеслись оглушительные раскаты грома. Миссис О'Мара вздрогнула от неожиданности. Резкие порывы ветра сотрясали окна.
Я спустился по лестнице в вестибюль. Откуда-то вынырнул дворецкий и услужливо распахнул передо мной дверь.
Я посмотрел на террасы, украшенные, цветочными клумбами и экзотическими деревьями. Вдали виднелась высокая металлическая ограда. Дорога вела к главным воротам со сторожкой.
За поместьем располагались заброшенные нефтескважины. Сейчас на их месте было что-то вроде парка-заповедника. Кое-где еще сохранились старые деревянные буровые вышки. В свое время именно они принесли богатство семейству Уинслоу, а уж только потом поместье переместилось вверх по холму так, чтобы не несло запахом топи.
Я пошел по кирпичным ступенькам между лужайками. На одной из них темноволосый парнишка лет десяти с бледным лицом метал маленькие дротики в мишень, установленную на дереве. Я подошел к нему.
— О'Мара младший?
Тот уперся спиной в каменную скамейку, держа в руке четыре дротика, взглянул на меня холодными синеватыми глазами взрослого человека.
— Я Дейд Уинслоу Тревиллиан, — ответил он хмуро.
— А, ну тогда Дадли О'Мара не твой отец.
— Конечно, нет, — в его голосе сквозило явное презрение. — Вы кто?
— Детектив. Собираюсь найти твоего… Я имею в виду мистера О'Мару.
Это не сблизило нас. Детективы для молодого Уинслоу ничего не значили. За холмами продолжали раздаваться раскаты грома, будто стадо слонов играло там в пятнашки. Мне пришла в голову озорная мысль.
— Спорим, ты не сможешь попасть четырьмя дротиками из пяти с тридцати футов!
Мальчишка сразу оживился:
— На сколько спорим?
— Ну, на доллар.
Он подбежал к мишени и выдернул воткнутые дротики, вернулся и занял позицию у скамейки.
— Здесь нет тридцати футов, — заметил я.
Парень презрительно посмотрел на меня и отошел от скамейки. Я ухмыльнулся, но через секунду разинул рот: все пять дротиков вонзились точно в центр мишени. Мальчишка с видом триумфатора ждал моей реакции.
— Черт возьми, отлично, мистер Тревиллиан, — пробурчал я, вынимая из бумажника доллар.
Он выхватил его у меня, как форель, заглатывающая мушку, и так же моментально спрятал в карман.
— Нормально, — хихикнул мальчишка. — Вам надо посмотреть, как я стреляю в нашем тире за гаражами. Не хотите пойти туда и еще на что-нибудь поспорить?
— Хорошо, но не сегодня. В следующий раз, когда я сюда приду. Выходит, Дад О'Мара не твой отец. Если я его в конце концов найду, что ты на это скажешь?
Мальчишка пожал худенькими плечами.
— Нормально. А вы можете сделать то, чего не сделает полиция?
— А что, это мысль, — заключил я, прощаясь с маленьким победителем.
Вымощенная кирпичом дорожка вела к главным воротам. На полпути к сторожке сквозь заросли я заметил голубой «седан». Новенькая, с обтекаемыми формами, очень чистая машина, полегче чем полицейская, но примерно такого же размера. За ней, под деревом, стоял мой автомобиль.
Я остановился, разглядывая голубую машину из-за изгороди. Заметил огонек сигареты в салоне. Обернулся и посмотрел назад. Мальчишки и след простыл: может, помчался прятать свой выигрыш. Хотя что этот доллар может значить для него?
Вынув из кобуры «люгер» калибра 7,65, который был у меня с собой в этот день, я засунул его стволом вниз в левый ботинок и направился к воротам.
Из сторожки вышел свирепого вида охранник с пистолетом под мышкой. Выпустил меня через маленькую дверь сбоку от ворот. Я поболтал с ним пару минут, наблюдая за «седаном».
Мне пришлось пройти шагов тридцать, чтобы добраться до своей машины.
Я забрался в нее и сразу же открыл тайничок, где обычно держу полицейский «кольт». Засунул его в кобуру под мышкой, завел двигатель и тронулся с места. Вдруг хлынул ливень, крупные капли забарабанили по крыше, стало чертовски темно. Но не настолько, чтобы не заметить, как «седан» покатил за мной.
Я успел промчаться кварталов восемь, но тут они включили сирену. Пришлось притормозить и остановиться у обочины. Тут же подъехал «седан». Из открытого бокового окна на меня уставилось отвратительное рыло автомата.
Я успел рассмотреть узкое лицо с красными глазами, плотно сжатый рот. Чей-то голос прорычал:
— Иди к нам. Будь паинькой, если врубаешься, что происходит. Это не полиция!
Впрочем, последнее уже не имеет значения. Я выключил зажигание, бросил ключи на пол и вышел из машины. Человек за рулем даже не взглянул на меня. Другой же, с заднего сиденья, пинком открыл дверь, пододвинулся, освобождая мне место, руки его со знанием дела сжимали автомат.
Я забрался в машину.
— О'кей. Лу, обыщи.
Водитель выбрался из-за руля и сел рядом со мной. Нашел «кольт» под мышкой, забрал его, ощупал карманы и пояс.
— Все чисто, — сказал он и перебрался обратно за руль. Человек с автоматом наклонился, вперед, взял «кольт» у водилы, потом аккуратно положил автомат на пол и, прикрыв его коричневым ковриком, откинулся в угол, спокойный и уверенный, держа на коленях мой пистолет.
— О'кей, Лу. Теперь вперед.
Дождь продолжал колотить по крыше и ручейками стекал по окнам. Дорога кружила среди холмов с расположенными на них частными владениями. Размытые силуэты придорожных деревьев проплывали перед нашими глазами. В нос ударил резкий запах дешевых сигарет, и человек с красными глазами спросил:
— Что он тебе сказал?
— Совсем немного. Что Мона смылась в ту же самую ночь, когда появились первые сообщения в газетах. Старый Уинслоу это уже знал.
— Ради этого не стоило так глубоко копать, — промычал красноглазый. — Что еще?
— Сказал, что в него стреляли. Хотел, чтобы я вывез его из города. Но в последний момент решил действовать в одиночку. Не знаю даже почему.
— Колись дальше, легавый, — сухо пробормотал красноглазый. — Только так сможешь выкрутиться.
— Это все, — ответил я и посмотрел на низвергающиеся с небес потоки воды.
— Работаешь на старикана?
— Нет, он слишком скуп.
Красноглазый расхохотался. Я ощущал тяжесть пушки в ботинке, но до нее было далеко.
— Вот, наверное, и все, что мне известно об O'Mape, — закончил я.
Человек за рулем слегка повернул голову и пробурчал:
— Да, черт подери, где, ты говоришь, эта улица?
— Выше Беверли Глен, тупица. Малхолланд Драйв.
— А-а, эта. Черт, она даже не асфальтирована.
— Уложим легавого как покрытие, — буркнул красноглазый.
Район коттеджей кончился.
— Ты неплохой парень, — сказал красноглазый, — но скряга, как тот старикан. Врубаешься? Мы хотим знать все, что он сказал, чтобы решить, отпускать тебя или нет.
— Пошел к черту. Все равно вы мне не поверите.
— А ты попробуй. Как раз для нас работенка. Просто узнаем и передаем дальше.
— Классная, должно быть, работенка. Пока она есть.
Красноглазый снова рассмеялся. Он не походил на хвастуна.
— Насколько мы знаем, ты чист перед законом. Не шутил насчет сегодняшнего утра? Точно?
— Если скажу «да», можете меня сразу же отпустить. О'кей?
— А кругленькая сумма тебе не нужна, чтобы все забыть?
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
