Реймонд Чандлеp - Мишень в шляпе
Так я и сделал.
— Тут у вас полно гвоздей на дороге. Думал, вам нужен бизнес.
— Ты в своем уме? Днем в Реалито ограбили банк.
Я вспомнил толпу людей у банка, мокнущих под дождем.
— О'кей, о'кей. — Долговязый наконец опустил пистолет. — Ну ограбили так ограбили. Говорят, бандюги спрятались где-то в холмах. Напоролся на гвозди, точно?
— Похоже на то. — Я взглянул на его напарника.
Тот был небольшого роста, крепкого сложения, кареглазый. Одет в плащ с поясом из коричневой кожи. Щегольского фасона шляпа была тоже коричневого цвета. Руки он держал в карманах.
В воздухе стоял сладковатый запах свежей краски. На бампере большой машины, стоящей в углу гаража, лежал краскопульт. Это был «бьюик», почти новый. В покраске он совсем не нуждался.
Человек в спецовке спрятал пистолет в карман и перевел взгляд на типа в коричневом. Тот взглянул на меня и мягко спросил:
— Откуда тебя принесло?
— Из Сиэтла.
— Едешь на Запад, в большой город? — У него был странный голос, тихий и сухой, как шуршание изношенной кожи.
— Да, это далеко?
— Около сорока миль. Но в такую погоду дорога займет времени побольше. Давно едешь? Через Тахо и Лоун-Пайн?
— Не через Тахо. Проехал через Рино и Карсон-Сити.
— Все равно долгий путь, — легкая улыбка тронула его губы. — Возьми домкрат и замени шины, Apт.
— Послушай, Лэш, — начал было человек в спецовке, но тут же поперхнулся, словно его горло перерезали от уха до уха.
Готов поклясться, он задрожал от страха. Ни один мускул не дрогнул на лице человека в коричневом. Лишь на мгновение в его глазах что-то мелькнуло, но он тут же опустил их. Так же мягко и сухо прошелестел:
— Возьми два домкрата, Арт. Лопнули же две шины.
Сухощавый сглотнул слюну и направился в угол. Там он надел плащ и кепку, взял торцевой ключ и ручной домкрат.
— На шоссе, говоришь? — Обращенный ко мне вопрос прозвучал почти ласково.
— Ну да. Можете взять запаску, если очень заняты.
— Не очень, — ответил за него человек в коричневом и принялся рассматривать свои ногти.
Арт ушел с инструментами. Дверь снова закрылась. Я посмотрел на «бьюик», не обращая внимания на Лэша Игера. Я знал, это был он. Вряд ли еще кто-нибудь по имени Лэш имел доступ в этот гараж. Я не смотрел на него потому, что увидел бы распростертое тело Ларри Батцеля, — все это отразилось бы на моем лице. Однако Лэш насторожился и тоже посмотрел на машину.
— Просто освежовка, — лениво протянул он. — У ее владельца куча денег, вот он и не знает, куда их тратить. Бывает же такое.
— Конечно.
Медленно текли минуты. Наконец раздались шаги и дверь распахнулась. С подсветкой из гаража дождь выглядел как сплошная стена из серебряной проволоки. Арт хмуро вкатил грязные колеса, пинком закрыл дверь. Дождь и свежий воздух вернули ему прежнее настроение.
— Сиэтл, — прорычал он, свирепо уставившись на меня. — Сиэтл, черт побери!
Человек в коричневом закурил сигарету, будто не услышав ничего. Арт яростным движением снял шину с обода, достал камеру. Ворча, он прошел к задней, стене гаража, схватил шланг компрессора и, наполнив камеру воздухом, бросил ее в ванну с водой.
Конечно, я был полнейшим болваном, но работали они классно. Не перебросились ни единым взглядом с тех пор, как Арт вернулся с моими колесами.
Будто бы случайно Арт выпустил шланг компрессора, поймал его снова, кисло посмотрел на ванну, сделал короткий шаг назад и накинул шланг на мою шею.
В мгновение ока он очутился за моей спиной. Шланг с шеи спустился на плечи и руки, сковав любые мои движения. Достать «пушку» не было ни малейшей возможности.
Я отклонился назад, потом резко рванулся вперед, вкладывая в бросок весь свой вес. Так же неожиданно Арт отпустил шланг и сильно ударил меня сзади коленом.
Я начал падать, но момент касания пола мое сознание не зафиксировало. Лэш вынул правую руку из кармана, в ней оказался цилиндр из связанных никелевых монет. В середине моего полета его кулак встретился с моей головой. Отлично выбранное время для удара.
Я мгновенно вырубился.
Очнувшись, я увидел женщину, сидевшую возле меня рядом с лампой. Свет падал мне прямо в лицо, поэтому я прикрыл глаза и постарался рассмотреть ее через ресницы. Ее волосы имели платиновый оттенок и в свете лампы отливали серебром. Одета она была в дорожный костюм мужского покроя, у ног стояла сумка. Она курила, а у локтя стоял стакан со спиртным.
Я открыл один глаз и сказал:
— Привет.
Это были те самые глаза, которые я запомнил в подержанном «роллс-ройсе» у ресторана Сарди. Очень голубые глаза, мягкие и прелестные. Не похожи на глазки хищницы, сшивающейся с денежными парнями.
— Как вы себя чувствуете? — Голос тоже был мягким и прелестным.
— Чудесно. Только кто-то соорудил заправочную станцию в моей челюсти.
— А чего вы ожидали, мистер Кармади? Орхидей?
— Так вам известно мое имя?
— Вы спали сном праведника. У них было предостаточно времени, чтобы как следует пройтись по вашим карманам. Сделали все, разве только не забальзамировали вас.
— Точно.
Я мог слегка пошевелиться, но не очень. Руки были завернуты за спину и на них надеты наручники, соединенные с моими ногами веревкой, привязанной к чему-то, чего я не видел. Я ощущал себя так же беспомощно, как если бы меня положили в гроб и заколотили крышку.
— Который час?
Она посмотрела на часы.
— Десять семнадцать. Что, свидание?
— Я в доме рядом с гаражом? Где ребятишки? Копают могилку?
— Не расстраивайтесь, Кармади. Они вернутся.
— Если у вас нет ключей от этих браслетов, то дайте мне маленький глоток того, что пьете сами.
Она порывисто встала, подошла ко мне и наклонилась, держа в руке большой стакан. Ее дыхание было очень нежным. Изогнув, как журавль, шею, я отпил здоровенный глоток.
— Надеюсь, они не поступят с вами плохо, — отрешенно заметила она, выпрямляясь. — Ненавижу мокрые дела.
— И вы — жена Джо Месарви? Какой позор! Дайте-ка еще глотнуть.
Наконец я почувствовал, что кровь начала циркулировать в окоченевшем теле.
— Мне нравятся такие, как вы. Даже если лицо и напоминает боксерскую грушу, — улыбнулась она.
— Докажите-ка на деле.
Она резко обернулась и стала прислушиваться. Одна из двух дверей была приоткрыта. Посмотрев туда, женщина, как мне показалось, побледнела. Но снаружи доносился только шум дождя.
Красотка села рядом с лампой.
— Для вас у меня есть роза. От Ларри Батцеля.
Она подняла со стола цветок.
— Я ее получила. Еще была записка, но они мне ее не показали. Была адресована мне?
— Нет, мне. Ларри оставил ее у меня на столе, когда ушел и был застрелен.
Ее лицо изменилось до неузнаваемости, как это бывает только в ночных кошмарах. Однако она не издала ни звука. Через секунду лицо приняло прежнее выражение и стало таким же прелестным, каким и было.
— Этого они мне тоже не сказали, — мягко произнесла она.
— Его застрелили, потому что он выяснил, что сделали Джо и Лэш Игер с Дадом О'Марой. Прикончили.
Это не произвело на нее никакого впечатления.
— Джо ничего не делал с Дадом. Я не видела его уже два года. Просто газеты раззвонили, что мы встречаемся.
— В газетах этого не было.
— Ну все равно, сплетни были. Джо сейчас в Чикаго. Он вчера улетел туда самолетом для совершения сделки по продаже. Если все так и будет, мы с Лэшем последуем за ним. Джо — не убийца.
Я уставился на нее.
В глазах ее опять появилась какая-то загадочность.
— Ларри… как его…
— Он мертв. Профессионально сработано, из автомата. Я не утверждаю, что они сами это сделали.
Она прикусила губу и так сидела в оцепенении. Было слышно ее тяжелое дыхание. Затушив в пепельнице сигарету, она встала.
— Джо этого не делал! — взорвалась она. — Я совершенно точно знаю, что он не делал этого. Он… — запнувшись, она разъяренно глянула на меня, взяла себя за волосы и вдруг с силой дернула их.
На ней был парик. Под ним — ее собственные волосы, коротко подстриженные под мальчика. Цвет — желтый с коричневым, темнее к корням. Это не сделало ее уродливой.
Я попытался рассмеяться:
— Ты что, сюда полинять пришла, Сереброволоска? А я-то думал, что они здесь тебя прячут так, чтобы всем казалось, что ты смылась вместе с Дадом О'Марой.
Она продолжала пристально смотреть на меня, будто не слышала ни единого моего слова.
— Он негодяй, но не до такой степени. Ему ничего не известно о том, куда делся Дад О'Мара, так же как и мне. Ни черта я не знаю.
— Просто устал от жизни с богатой леди и решил смыться, — тупо констатировал я.
Она подошла ко мне, в свете лампы сверкнул маникюр на ногтях. Лицо ее было в темноте. Снаружи продолжал барабанить дождь. Челюсть у меня распухла и ныла, каждый удар пульса отдавался в ней тупой болью.
