Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
Не ограничиваясь описанием, иные из авторов перешли к предписаниям. Центральной метафорой детектива с самого начала была игра: если Эдгар По сравнивает разгадывание преступлений с шахматами, шашками и вистом, то Рональд Нокс упоминает кроссворды и крикет (спортивную игру, близкую сердцу англичанина). И если честное единоборство между сыщиком и преступником определяется доказательным правосудием, то честная игра между автором и читателем тоже требует свода законов.
Десять правил, которые устанавливает Рональд Нокс, призваны превратить детектив в чистое интеллектуальное состязание, избавленное от любых нежелательных, «низменных» примесей:
— преступник должен появляться достаточно рано в повествовании, и им не должен оказаться персонаж, за чьими мыслями позволено следить читателю (явный камень в огород Агаты Кристи с ее скандальным романом «Убийство Роджера Экройда»);
— запрещены любые проявления сверхъестественного;
— не допускается более одного потайного хода или тайной комнаты (тут следует мягкий упрек Милну за подземный ход в «Тайне Красного Дома»);
— нельзя использовать неизвестные науке яды и любые другие элементы, которые потребовали бы длинных объяснений в конце (на этом месте он поминает Остина Фримена и его доктора Торндайка с неизбежной научной лекцией, прилагающейся к расследованию);
— в детективе не должны действовать китайцы;
— сыщику не должен помогать счастливый случай или интуиция;
— сам сыщик не должен совершать преступление;
— сыщик должен немедленно предъявлять читателю все улики;
— глуповатый друг сыщика, «доктор Ватсон», не должен скрывать от читателя своих мыслей, причем его интеллект должен быть чуть-чуть — но только чуть-чуть! — ниже интеллекта среднего читателя;
— читатель должен быть надлежащим образом подготовлен к появлению братьев-близнецов, двойников и виртуозов перевоплощения, если уж без них никак нельзя обойтись (здесь Нокс хвалит Бентли за ненавязчивое упоминание сценических успехов одного из героев, который впоследствии имитирует голос жертвы в «Последнем деле Трента»).
Как уже было сказано, все эти правила Нокс формулирует в предисловии к сборнику рассказов и в своем рвении заходит настолько далеко, что сообщает читателю, в каком месте каждого рассказа следует прерваться и попытаться самому отгадать загадку. Этот интерактивный прием, ставящий читателя на одно игровое поле с автором, окончательно превращает детектив в одну из настольных игр, которые были столь популярны в то время.
Конечно, Нокс не мог не опасаться, что «формульный» детектив исчерпает себя, истощив запас приемов. Те же опасения высказывает и Дороти Сэйерс — читатель становится все более изощренным, сетует она, его все труднее обвести вокруг пальца, он уже наизусть выучил повадки и фокусы каждого автора:
Он знает, что если Остин Фримен утопил кого-то в пруду, полном улиток, в этих улитках будет нечто важное, связанное с особенностями данной местности; он знает, что если персонаж Уиллса Крофтса обладает железным алиби, то в нем рано или поздно найдутся прорехи; он знает, что если отец Нокс бросает тень подозрения на католика, тот окажется невиновным.
Так, обсуждая литературные тонкости и подтрунивая друг над другом, писатели оттачивали детективную формулу. Теперь они играли уже не только с читателем, но и друг с другом. Игра становилась все увлекательней и все серьезней.
ДЕТЕКТИВНЫЙ КЛУБ
И я спросил его: «Это кровь?» —
«Чернила!» — ответил он.
А. ГаличДетективный клуб (Detection Club) стал первым и самым престижным объединением авторов, работающих в детективном жанре. Однако создан он был главным образом для того, чтобы раз в месяц собраться приятной компанией, вкусно поесть и пригласить каких-нибудь интересных гостей, вроде криминалиста или судьи.
Инициатором создания этой удивительной организации стал Энтони Беркли. В 1928 году он обратился к нескольким писателям с предложением собираться время от времени за обедом и обсуждать свое ремесло. После нескольких весьма приятных встреч было решено придать предприятию более основательный характер. В эту затею деятельно включилась Дороти Сэйерс, сразу же ставшая душой клуба. Еще в студенческие годы в Оксфорде она, по воспоминаниям современниц, вечно бегала по лестницам с чайником, устраивая очередную «вечеринку с какао», а также основала Общество взаимного восхищения, где студентки читали друг другу свои стихи. Кроме того, Дороти играла в любительских спектаклях и обожала эпатировать публику — именно благодаря ей ритуал инициации обрел свою красочную эксцентричность и театральность.
Современники вспоминают, как на одно из собраний клуба, проходивших в общем обеденном зале, Дороти Сэйерс явилась в костюме для игры в регби, а на груди у нее красовались огромные часы. Во время обеда обсуждали известного дирижера; мисс Сэйерс объявила, что он дирижирует, словно пьяная мельница, — и тут же, вскочив, принялась размахивать руками, чтобы наглядно продемонстрировать, как именно. Тяжелые часы прыгали на ее обширной груди. Зрелище это совершенно парализовало посетителей ресторана.
Детективный клуб ни в коей мере не ставил себе целью стать профсоюзом.
Напротив, это был узкий круг избранных, компания друзей и единомышленников. В начале своего существования клуб объединял около трех десятков писателей, к началу Второй мировой войны в него вступили еще человек десять.
С самого начала члены клуба приняли два важных решения: во-первых, членские взносы будут чисто номинальными и, во-вторых, у клуба должно быть свое помещение. На первый взгляд эти решения могли показаться взаимоисключающими, однако выход был найден: писатели стали публиковать коллективные опусы и на вырученные деньги содержали штаб-квартиру на Джеррард-стрит, 31, с библиотекой и коллекцией гравюр. На время войны клуб был распущен, а после возобновил свою деятельность, переехав на новое место.
Клуб взял на вооружение десять правил Рональда Нокса, несколько переработав и сократив их; в новом варианте запрещалось делать убийцами слуг и вводить «любовный интерес».
Г. К. Честертон был первым председателем («правителем») клуба — в 1933 году он опубликовал в журнале «Стрэнд» что-то вроде манифеста, в котором разъяснял публике принципы и ритуалы этой «небольшой компании заговорщиков». Помимо «более высокой и идеальной цели развлечься», писал Честертон, клуб имеет целью сделать два утверждения:
(1) Детективная история — это история, и она подчиняется тем же законам повествования, что и любовная история, волшебная история и любая другая литературная форма, и (2) писатель, сочиняющий детективную историю, — это писатель, который имеет обычные писательские обязательства перед Богом и людьми — как если бы он сочинял эпос или трагедии.
Говоря о критериях отбора авторов, Честертон не упускает случая пнуть самого знаменитого автора триллеров: «Не думаю, чтобы клуб мог ужиться с той колоссальной международной популярностью, какой обладает, к примеру, Эдгар Уоллес. Я говорю это не потому, что его произведения — бестселлеры, а потому, что они — массовая продукция. Мы все получаем удовольствие от его изобретательных сюжетов, однако подобный тип сюжета непременно приводит к той неловкости, какую мы склонны испытывать при появлении Вездесущего Китайца или Лиги алых скорпионов».
Клуб строго придерживался этого формального ограничения: принимались только авторы «чистого детектива» — ни в коем случае не триллера и не шпионского романа. Попасть в Детективный клуб было непросто, но писатель, удостоившийся этой чести, тут же оказывался в числе мастеров жанра. Для вступления требовалась рекомендация двух членов клуба («поручителей») и согласие всех остальных. Ежемесячные собрания проходили обычно в неформальной обстановке, в каком-нибудь ресторанчике в Сохо, однако обряд инициации обставлялся гораздо более торжественно — новых членов принимали в клуб на ежегодном банкете в знаменитом «Кафе-Рояль» на Риджент-стрит (до обеда, чтобы никто не забыл своей роли).
Сохранилось несколько подробных описаний ритуала инициации. Новичок должен был принести клятву (текст которой был написан Дороти Сэйерс), положив руку на череп с горящей внутри свечой. Череп хранился в клубе и носил имя Эрик[5].
Церемония начиналась с того, что президент спрашивал зловещим голосом: «Что означают эти огни и это напоминание о нашей бренности?» (кивок в сторону Эрика). Секретарь в ответ на это представлял двух кандидатов. Каждого из них спрашивали, тверд ли он в своем желании вступить в клуб. «Да, таково мое желание», — отвечал кандидат.
