Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
В чем исследователи удивительно единодушны, так это в том, что ранним предвестником Золотого века стал роман Эдмунда Клерихью Бентли «Последнее дело Трента», опубликованный в 1913 году сначала в Америке, а потом в Англии. Бентли — журналист, оксфордский выпускник — задумал свой детективный опус не вполне всерьез, скорее как некую пародию на популярный жанр. Он не собирался писать продолжений и оттого дал роману такое категоричное название (слишком поспешно, как выяснилось: Тренту суждено было вновь появиться еще в одном романе и целой серии рассказов). В Америке, впрочем, роман вышел под интригующим заглавием «Леди в черном».
В книге воспоминаний «В те далекие дни» Э. К. Бентли подробно описывает появление на свет своего героя, объясняя, что ему хотелось создать совсем нового сыщика, не похожего на Шерлока Холмса и вереницу вдохновленных им персонажей. Восхищаясь со школьных лет рассказами о великом сыщике, Бентли тем не менее всегда досадовал на неправдоподобие его характера. Образованный викторианец, не знающий, что Земля вращается вокруг Солнца, никогда не читавший Карлейля, стреляющий из пистолета в гостиной и употребляющий кокаин в качестве лекарства от скуки, — нет, все-таки это чересчур. Кроме того, Бентли огорчала непоколебимая серьезность самого Холмса и его имитаторов.
Нужно сказать, что в самом намерении придумать сыщика, не похожего на Холмса, не было ничего нового — все, кто писал детективы начиная с девяностых годов XIX века, занимались исключительно этим. Бентли просто пошел дальше других, замахнувшись на непогрешимость героя. Трент находит разгадку преступления, но эта разгадка оказывается ошибочной. Более того, он позволяет себе влюбиться во вдову убитого и позже женится на ней. Уязвимость сыщика застала читателя врасплох, но гораздо больше поражал сам тон повествования — легкий, чуть насмешливый, замешенный на самоиронии. Именно эта небрежная, ироничная интонация станет визитной карточкой Золотого века.
Роман «Последнее дело Трента» Бентли посвятил своему школьному другу — Г. К. Честертону[2]. Честертон к тому времени уже имел устойчивую «детективную» репутацию: сборник «Неведение отца Брауна», в котором появляется низенький священник с младенчески-голубыми глазами, вышел в 1911 году.
Г. К. Честертон занимает промежуточную позицию в истории детектива — он стоит особняком вместе со своим героем, чья невинность кажется поистине детской, а проницательность граничит с цинизмом (благонравная старая дева мисс Марпл, созданная Агатой Кристи, несомненно, многим обязана отцу Брауну). И конечно же он тоже старался сделать своего героя как можно более непохожим на Холмса.
Однако предвестником «нового детектива» считается именно Бентли, и не в последнюю очередь потому, что «Последнее дело Трента» — это роман, в то время как все наиболее яркие произведения дойловского канона — рассказы и новеллы. Послевоенное развитие жанра пошло по «романному пути» — исследователи объясняют это целым рядом социальных, экономических и технических причин. Прежде всего, подешевело производство книг, и они стали доступны более широким слоям публики. Кроме того, появилось множество библиотек, передвижных и абонементных — в газетных киосках «У. Г. Смит», в аптеках сети «Бутс» и других магазинах. Послевоенная эмансипация и облегчение бытовых условий привели к тому, что у женщин образовалось больше свободного времени, и именно они стали главными потребителями романов — как любовных, так и детективных.
В начале двадцатых годов один за другим появляются несколько детективов, сразу завоевавших широкую популярность: «Таинственное происшествие в Стайлз» Агаты Кристи (1920), в котором читатель впервые знакомится с Пуаро, «Бочонок» Фримена Уиллса Крофтса (1920) и «Тайна Красного Дома» А. А. Милна (1922). Романная форма была быстро подхвачена другими авторами. Конечно, рассказ никуда не делся — журналы по-прежнему печатали детективы и, как правило, неплохо платили авторам. Иногда рассказ впоследствии перерабатывался в роман и выходил отдельной книгой[3].
Все новое, как известно, — хорошо забытое старое. Написав детективный роман с любовным интересом и ошибающимся сыщиком, Э. К. Бентли вернулся к истокам английского детектива — в «Последнем деле Трента» явственно слышатся отголоски «Лунного камня» Уилки Коллинза. Детектив вообще многим обязан «роману с загадкой», столь популярному в XIX веке, но не меньше он обязан и приключенческому роману — увлечение Фенимором Купером с его пионерами и следопытами не прошло даром ни для Конан Дойла, ни для его современников. От приключенческого направления отпочковался триллер, все больше тяготевший к простой схеме, закрепленной в сотнях рассказов из журналов для мальчиков: сильный, храбрый, никогда не сомневающийся герой борется с мировым злом.
Дороти Сэйерс считала, что сам основатель жанра Эдгар По привел детектив на это распутье: романтически-приключенческий путь, намеченный «Золотым жуком», вел в одну сторону, интеллектуально-логический, как в «Тайне Мари Роже», — в другую. Конан Дойл мастерски удерживал равновесие, но уже к концу Первой мировой войны детективная литература окончательно разделилась на «триллер» и «чистый детектив». И это разделение сыграло большую роль в формировании канона Золотого века.
ФОРМУЛА ДЕТЕКТИВА
«Да» и «нет» не говорите,
Черное и белое не берите.
Детская играК бесчисленным заслугам Конан Дойла нужно прибавить еще одну: благодаря ему детектив полюбили интеллектуалы. Их, разумеется, притягивала главным образом «логическая» сторона — красота изобретательно составленной задачи, простота и неожиданность решения, игра ума.
Полюбив детектив, интеллектуалы стали не только пробовать свои силы в сочинении криминальных головоломок, но и выступать в качестве критиков и законодателей жанра. Честертон в статье 1928 года «О детективных романах» жалуется, что критики, как правило, ничего не понимают в детективе и даже не пытаются серьезно разобраться в его устройстве. Почему существуют учебники, объясняющие, как писать сонет, и не существует учебников, объясняющих, как писать детектив? — возмущается Честертон.
Справедливости ради надо сказать, что к моменту написания статьи уже было опубликовано эссе Р. Остина Фримена «Искусство детективного рассказа» (1924), эссе самого Честертона «Как пишется детективный рассказ» (1925), вступление американца Э. М. Ронга к сборнику «Преступление и расследование» (1926) и американца У. X. Райта к «Великим детективам» (1927). Райт (писавший детективы под псевдонимом Ван Дайн) сформулировал также двадцать правил написания детектива, которые были удивительно созвучны десяти правилам Рональда Нокса (изложенным в предисловии к сборнику «Лучший детективный рассказ») — оба свода правил были опубликованы в 1928 году. В том же году появилось и предисловие Дороти Сэйерс к составленной ею антологии «Собрание детективов», где подробно излагалась история жанра и анализировалась его структура.
Практики жанра решительно прибирали к рукам теорию и первым делом стремились оградить себя от какой бы то ни было ассоциации с триллером.
Предположим, я отправлюсь в ночной клуб, и там эффектная женщина с зелеными глазами, проходя мимо меня, обронит платок, а когда я галантно нагнусь, чтобы его поднять, прошепчет мне в ухо: «Ради бога, держитесь подальше от дома 568 по Кромвель-гарденс!» — иронизирует Рональд Нокс. — <…> Такое начало не возбуждает любопытства, это не загадка, а просто вранье. Люди никогда не говорят мне ничего подобного, а если и говорили бы, то мне бы и в голову не пришло отправиться на Кромвель-гарденс, 568.
Подобная завязка, добавляет Нокс, неизбежно означает, что в злодеях не будет ничего человеческого, герой и героиня будут вести себя как полные идиоты, а загадки, появившиеся в начале, не будут объяснены в конце, потому что к тому времени и писатель и читатель забудут о них начисто.
Мастера жанра не упускали случая подчеркнуть, что элементы чистой загадки и логического расследования встречаются во многих шедеврах мировой литературы — у Эзопа, Шекспира, в «Тысяче и одной ночи» и т. д. — и что сам детектив тоже может быть подлинным произведением искусства. «По крайней мере в одном отношении детектив имеет преимущество перед другими романными формами, — писала Дороти Сэйерс. — Он обладает прямо-таки аристотелевским совершенством, имея четко выраженные начало, середину и концовку»[4].
Не ограничиваясь описанием, иные из авторов перешли к предписаниям. Центральной метафорой детектива с самого начала была игра: если Эдгар По сравнивает разгадывание преступлений с шахматами, шашками и вистом, то Рональд Нокс упоминает кроссворды и крикет (спортивную игру, близкую сердцу англичанина). И если честное единоборство между сыщиком и преступником определяется доказательным правосудием, то честная игра между автором и читателем тоже требует свода законов.
