Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката
— Верно, — согласился он, — поэтому нам нужно срочно вернуться. Мы потеряем от силы час, не так много.
— Ни в коем случае. Скажите мне, сколько может стоить новый набор. Со всеми лекарствами. Тысячу, две тысячи, пять? Я все равно плачу не свои деньги. Артур перевел мне крупную сумму на мою кредитку. Сколько стоят ваши пропавшие вещи?
Альберт на секунду замолчал. Задумался. Жадность — отличительная черта всех не очень хороших людей. Потом осторожно сказал:
— Полагаю, пяти тысяч будет достаточно.
— Долларов? — Самое главное, что он согласился.
— Фунтов, — тихо пояснил он. Вот сукин сын! За пять тысяч фунтов можно было купить все препараты и все оборудование, которое было в Орлеанской больнице. За пять тысяч фунтов можно купить десять таких чемоданчиков. Но я не стал торговаться. Ведь это действительно были деньга Артура.
— Договорились. — Мне было противно смотреть на этого мерзавца, которого так легко купить. Я отвернулся от него.
Кажется, Альберт сам понял, что несколько перегнул палку с этой суммой. Поэтому торопливо добавил:
— Там было несколько очень важных для меня вещей. И сам чемоданчик был очень дорогой, из крокодиловой кожи. Я купил его в Мельбурне, он стоил две тысячи долларов.
— Не сомневаюсь, что он дорогой. — Я видел этот чемоданчик, он не мог стоить дороже двухсот долларов. Но пусть врет, мне это сейчас даже очень выгодно.
— Что будем делать, если позвонит Артур? — спросил меня Альберт Ромуальдович. — Что мы ему скажем?
— Можно сказать, что мы пытаемся выяснить, где документы, но она не может ничего вспомнить, — предложил я. За пять тысяч фунтов он должен мне помогать, иначе я ему ничего не дам. — У нее гематома, — напомнил я моему собеседнику. — Она могла забыть, куда положила документы.
— Правильно. — Он посмотрел на Татьяну и неожиданно спросил: — А деньги вы мне выпишете чеком? Или можете дать наличными?
— Сниму их с карточки и дам вам наличными. — Пусть он подавится. Лишь бы согласился соврать Артуру.
Мой ответ врачу явно понравился.
— Я вас понимаю. Конечно, она в тяжелом состоянии. И может не вспомнить, что с ней произошло, — согласился он.
Хорошо, что Гарри не понимал, о чем мы говорили. Он выжимал из машины все, на что она была способна. И мы ехали по направлению к Виши. Пусть теперь Артур звонит хоть сто раз. Наш добрый доктор Айболит был теперь на моей стороне. Учитывая, что я заплачу ему деньгами Артура, мне это было тем более приятно.
ГОД ДВУХТЫСЯЧНЫЙ
Всем казалось, что это особая дата, которую нужно отметить с особым размахом. Хотя на самом деле год с тремя нулями лишь подводил итоги второго тысячелетия, а новый век начинался только первого января следующего года. Но магия цифр действовала завораживающе.
Проблема года- с тремя нулями пугала и компьютерщиков, которые уверяли, что после этого дня начнется мировой апокалипсис, когда машины сойдут с ума, не понимая, какой сейчас год, и цифра с тремя нулями даст компьютерный сбой в масштабах всего мира. Позже выяснилось, что машины оказались гораздо умнее и все восприняли правильно. Хотя нет, не так. Сами операторы оказались гораздо умнее. На этой надуманной проблеме они заработали миллионы долларов, перепрограммируя тысячи компьютеров.
Человечество радостно отметило начало нового тысячелетия. А в России готовились к новым президентским выборам. Они были назначены на конец марта. Основным соперником должен был по традиции стать лидер коммунистов Зюганов, уже давно превратившийся в профессионального аутсайдера, когда всем известно, что он не пройдет ни при каких обстоятельствах, но его все равно выдвигают для того, чтобы создать соответствующий фон основному кандидату.
Зюганова действительно выдвинули, и казалось, все идет так, как должно быть. А на выборах преемник Ельцина легко переиграет лидера коммунистов и станет президентом. Но тут появился мощный неучтенный фактор. Отставленный Примаков сумел договориться с крупными региональными баронами — Лужковым, Шаймиевым, Рахимовым. Вместе с другими недовольными они составили мощную коалицию, которая начала уверенно набирать проценты и голоса избирателей. Социологические опросы показывали, как реально растет влияние этой группы людей. И казалось, что Примакова уже невозможно остановить.
Этот кандидат более всего волновал новых олигархов, которые подозревали Примакова в антипатиях ко всем, кто сумел урвать свою долю добычи в бандитские девяностые годы, ко всем, кто сумел сделать состояние во времена последнего русского царя Бориса. Они вдруг осознали, что объявленный преемник может не пройти во власть и тогда начнется эпоха судебных преследований и прокурорских расследований по многим фактам их прошлой жизни.
Угроза появления государственника Примакова снова заставила олигархов сплотиться. На поддержку Путина были брошены все силы и средства. На Первом канале появился настоящий телекиллер — Сергей Доренко, который каждую неделю выступал против группы Примакова—Лужкова. Получивший, по слухам, миллион долларов от Березовского, он сделал все, чтобы окончательно погубить выдвижение Евгения Примакова. Нужно было слышать и видеть, как неистовствовал Доренко, как грубо работали остальные каналы против Примакова. Конечно, Доренко вел свою борьбу крайне непорядочными средствами. И после президентской компании сразу исчез с телеэкранов. Можно сказать, он сделал свое дело и должен был уйти. Среди нормальных журналистов даже стало неприличным произносить его фамилию. Но Примаков сошел с дистанции. Путин гарантированно победил Зюганова и стал президентом.
Я все время представляю себе олигархов, которые так и не поняли самого главного. На самом деле Путин — это молодой Примаков, с такими же взглядами на роль государства и так же страстно желающий отстранить олигархов от власти. У них была одна школа, одни и те же наставники. Но в тот момент никто не мог даже предположить, кем станет Путин для олигархов.
Оставленное Ельциным наследие было удручающим. Внешний долг составлял сто шестьдесят миллиардов долларов. Экономика только начинала выходить из коллапса после дефолта. Войне в Чечне не было видно конца. Олигархи бессовестно разворовывали страну вывозя ее, природные ресурсы, чиновники не скрывали своей коррумпированности. Престиж власти был сведен к нулю.
Политологи и политики любят рассуждать о добровольном уходе двух президентов, — Горбачева и Ельцина. На самом деле это ложь. Горбачева буквально вытаскивали из его кабинета, даже после Беловежской Пущи он все еще не хотел сдаваться, надеясь на какие-то призрачные шансы. Ельцин действительно ушел сам, но к концу его правления рейтинг некогда любимого и всенародного избранного президента был очень невысок. Он просто не мог не уйти, полностью компрометировав себя в последние годы правления. К концу его царствования анекдоты про него напоминали уже анекдоты про Брежнева. Часто беспомощный, плохо ориентирующийся, подставляемый своими советниками и помощниками, этот политик превратился в пародию на самого себя образца десятилетней давности.
Едва придя к власти, Путин создал институт полномочных представителей Президента, разделив страну на семь федеральных округов, в каждом из которых назначил своего представителя, как правило, армейского генерала или генерала из службы безопасности. Хотя были и исключения. Так, в Поволожский округ отправили Кириенко, посчитав, что он сумеет справиться с региональными баронами, представляющими национальные образования.
В Чечне был взят курс не просто на подавление сепаратистов. Наконец, начал меняться сам подход к решению чеченской проблемы. К концу года стало понятно, что только силами армии и внутренних войск МВД навести порядок там не удастся. Нужно опираться на самих чеченцев в деле решения всех вопросов, касающихся Чечни. Лишь таким образом можно установить мир в республике.
В этом году я ушел с НТВ-кино, перейдя на работу в новую нефтегазовую компанию «ЮКОС». И у меня сменился куратор. Петр Петрович умер во сне, как праведник. Он просто лег вечером спать, а утром не проснулся. Я искренне оплакивал умершего, ведь мы провели вместе много лет. Но на похороны не поехал, этого нельзя было сделать по причинам конспирации. Вместо Петра Петровича появился Николай Николаевич, которому было лет под шестьдесят. Он оказался более брутальным, грубым, прямолинейным человеком. Как будто работал не в разведке, а провел всю свою жизнь в колонии для особо опасных осужденных. Позже я узнал, что Николай Николаевич возглавлял наши резидентуры в нескольких африканских странах, и это, безусловно, наложило на него определенный отпечаток. Он привык чаще полагаться на грубую силу, чем на гибкость ума. Но нужно отдать ему должное— Николай Николаевич никогда не позволял себе никаких вольностей. Если Петр Петрович любил импровизацию и нередко предлагал мне различные варианты, то с моим следующим куратором ничего такого не могло быть по определению. Он исправно получал от меня информацию и также исправно передавал ее по инстанции. Ничего личного.
