Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката
Когда через пятнадцать минут мы подъехали на машине «скорой помощи», нас ждал уже почти готовый микроавтобус, в который можно было внести каталку. Что мы и сделали. Если я вам скажу, как поступил хозяин магазина, вы просто не поверите. Он вызвал двух своих работников и приказал им разрезать автогеном сиденья в автобусе. Как раз и уложились за пятнадцать минут.
Гарри сел за руль. Альберт Ромуальдович отлучился на минуту, чтобы пройти в туалет. Что мне и было на руку. Я дал хозяину магазину еще пятьсот евро, и попросил его продать мне небольшой чемоданчик с инструментам его слесарей. Такой чемоданчик мог стоить сто или сто пятьдесят евро. «Хомячок» явно решил что я сумасшедший миллионер.
Я внес этот чемоданчик в машину, бросил его рядом с каталкой, а сверху аккуратно прикрыл пакетами с вещами Татьяны. Затем взял чемоданчик нашего врача и, обойдя магазин, просто оставил его на тротуаре. Представляю, как удивился, тот, кто его нашел. Потом вернулся и сел в кресло, рядом с Татьяной. Посмотрел на ее восковое лицо. Если бы она знала, на какие уловки я шел ради нее! Женщина пошевелилась. Я испуганно взглянул на нее еще раз. Об этой опасности я даже не подумал. А если она придет в себя раньше времени? И без помощи нашего врача? Что мне тогда делать?
Татьяна снова успокоилась. К автомобилю подошел Альберт Ромуальдович. Он явно не понял, почему я уселся сзади, а он должен ехать рядом с водителем.
— Быстрее, попросил я его, — садитесь в машину. Мы должны ехать. Потом поменяемся с вами местами. Чтобы никто сейчас ничего не понял.
Они ничего и не поняли бы, — недовольно заметил Альберт Ромуальдович, усаживаясь рядом с Гарри. — В конце концов, я врач, и нет ничего странного, если я буду сидеть рядом с нашей пациенткой.
— Поехали быстрее! — потребовал я. — Дело в том, что я сказал хозяину магазина, что это моя жена и нам нужно срочно отвезти ее домой.
— Тогда понятно, — улыбнулся Альберт, — вы умный человек, Исмаил. Так ловко и быстро все придумали. Я полагаю, господину Абрамову повезло с таким помощником, как вы.
— Лучше скажите это ему самому, — отозвался я и приказал нашему охраннику: — Гарри, тронулись!
— Тот согласно кивнул и отъехал от магазина.
Где мой чемодан? — встрепенулся Альберт Ромуальдович. — Давайте вернемся.
— Он в машине, успокоил я нашего врача, мне его передали работники магазина. Он лежит около каталки.
— Тогда все нормально, — кивнул врач, и в этот момент зазвонил мой телефон.
Я достал аппарат. Это был Артур.
— Вы еще не выехали? — гневно прохрипел он. — Сколько можно возиться?
— Мы уже едем, — торжествующе объявил я, скрывая довольную улыбку.
— Нашел реанимобиль или забрал у них машину «скорой помощи»? — поинтересовался Артур.
— Ни то и ни другое.
— Тогда какую машину ты взял? — не понял Абрамов.
— Сейчас я передам телефон нашему врачу, и он вам все объяснит. — Я передал телефон Альберту Ромуальдовичу. Тот взял аппарат.
— Ваш помощник просто гений! — восторженно заявил он. — Представляете, что он сделал? Купил новый микроавтобус, приказал вырезать из него все задние кресла и поместил туда нашу пациентку. Сейчас мы выезжаем из Орлеана. Думаю, уже через несколько минут я смогу привести ее в чувство. У нее не такое сложное положение, как мы думали. Ей сделали болеутоляющий укол, ввели антисептик, дали снотворное. Ничего необычного. Она сможет разговаривать уже через несколько минут.
— Хорошо, — обрадовался Артур, передайте аппарат Исмаилу. — Ты молодец, — похвалил он меня. — Я вообще в тебе никогда не сомневался. Ты ведь помнишь, я хотел взять тебя к себе, еще когда ты работал в НТВ-кино? И потом тоже хотел. Так что считай, что я тебя похвалил. И специальную премию ты получишь. У тебя сегодня был тяжелый день, Исмаил. Но надеюсь, всё закончится хорошо. Перезвоните мне, когда она придет в себя! Ты меня слышишь?
— Конечно. — Я с трудом удержался, чтобы не добавить иронически: «хозяин». Пусть считает себя хозяином жизни. Пусть считает, что он все может и ему все дозволено. Только вот он не знает, что рядом с ним все эти года был совсем другой человек. Я представил себе его рожу в момент, если бы он узнал об этом. От удовольствия даже тихо рассмеялся.
Между тем наша машина уже выехала из Орлеана, взяв курс на юго-восток, чтобы затем повернуть в сторону Испании…
ГОД ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЫЙ
В марте мы развелись с Ириной. Обошлись без лишних слов и почти без скандалов. Я оставил им трехкомнатную квартиру, а ее отец отдал мне свою однокомнатную рядом с Белорусским вокзалом. И мы посчитали, что так будет правильно. В конце концов, Ирина осталась с нашим сыном, а я мог поменять эту квартиру на двухкомнатную. Что и сделал через несколько месяцев. У меня ведь остался долларовый счет, а сразу после дефолта квартиры в Москве были еще не очень дорогие. Это сейчас в Москве цены взлетели так, словно вы покупаете дома в Лондоне или в Париже. А тогда цены были достаточно умеренными. И, продав свою однокомнатную квартиру у Белорусского вокзала, я к лету девяносто девятого переехал в двухкомнатную квартиру на Беговой, тоже почти в центре города.
К этому времени в России сменилось очередное правительство. Примакова президент невзлюбил с самого начала как кандидатуру, которую ему навязало оппозиционное большинством в парламенте. К тому же Примаков не скрывал своего отношения и к ряду олигархов, и к ближнему окружению Ельцина, считая, что они отрицательно влияют не только на самого президента, но и разворовывают страну. Примаков начал нелегкую борьбу, которая просто должна была завершиться его отставкой. К тому же парламент вновь поднял вопрос об импичменте президенту. И к маю месяцу Государственная дума сформулировала четыре пункта по обвинению Бориса Ельцина: за развал Советского Союза, за государственный переворот девяносто третьего года, за войну с Чечней и геноцид русского народа. Нужно было набрать квалифицированное большинство, которого у оппозиции не было. К тому же стало ясно, что Ельцин не уйдет даже после импичмента. Он к этому времени был уже неуправляем. Становилось понятно, что проблема преемника выходит на первый план. Счет правления первого президента России пошел на недели и месяцы. Но тяжелобольной лев был еще силен. Он отправил в отставку правительство Примакова, решив поручить формирование нового кабинета Сергею Степашину. Знаменитая фраза Ельцина «не так сели» стала лейтмотивом правления нового правительства.
Степашин был порядочным и честным человеком. Но работать ему просто не позволили. И дело даже не в том, что ему на пятки все время наступал его первый заместитель Аксененко. Дело было в самом Степашине. По многим параметрам он не устраивал прежде всего самого Ельцина в качестве преемника. Он не был достаточно жестким, сильным, волевым политиком, который смог бы гарантировать бывшему президенту относительно спокойную жизнь и отсутствие преследования со стороны многочисленных врагов.
К тому же седьмого августа началось вторжение вооруженных групп Басаева и Хаттаба в Дагестан. Стало понятно, что необходим новый лидер, более сильный и целеустремленный. И Ельцин интуитивно сделал выбор, остановившись на Владимире Путине, новом директоре ФСБ, который проявил себя достаточно волевым и жестким политиком.
Девятого августа Ельцин объявил Путина своим преемником и поручил ему сформировать правительство. И уже шестнадцатого августа кандидатура Путина была утверждена Государственной думой России. В стране традиционно уважают представителей спецслужб, а кроме того, многие помнили знаменитое письмо Путина, когда он уходил из мэрии Санкт-Петербурга со словами «лучше быть расстрелянным за верность, чем повешенным за предательство».
Уже тринадцатого августа в Дагестане началось контрнаступление российских войск. Но это была только прелюдия к основным событиям осени этого года. Тридцать первого августа прогремел взрыв на Манежной площади. По счастливой случайности погиб только один человек. Четвертого сентября раздался взрыв в Буйнакске. Был взорван дом, в котором жили семьи военнослужащих. Погибло шестьдесят четыре человека и более ста получили тяжелые ранения.
Девятого сентября произошел террористический акт в Москве на улице Гурьянова. Погибло около ста человек и более ста шестидесяти было ранено. Тринадцатого сентября новый террористический акт в столице на Каширском шоссе. Погибло сто двадцать четыре человека, среди которых много детей. Еще через три дня раздался взрыв в Волгодонске, где погибло восемнадцать человек и пострадало более трехсот.
Признаюсь, в эти дни мне впервые стало страшно жить в Москве. С одной стороны, не было никаких гарантий, что в подвале моего дома не закладывают взрывчатку и я могу не проснуться следующим утром. А с другой — ненависть москвичей к приезжим кавказцам достигла пика. Появился термин «лицо кавказской национальности». Среди обывателей укоренилось другое слово «чёрнозадые». И хотя я был гражданином России и, более того, офицером службы внешней разведки, меня несколько раз останавливали патрули, требуя предъявить документы.
