Майкл Коннелли - Пятый свидетель
— Лайзин муж звонил. Даже несколько раз. Абонент не определяется. Покумекаешь, что можно сделать?
Он почесал губу, раздумывая.
— У нашего оператора есть служба отслеживания звонков с угрозами. Я сообщу им точное время звонков, а они посмотрят, что можно сделать. Это займет несколько дней. Только все, что они могут, — это идентифицировать номер, но не местонахождение звонившего. Чтобы определить приблизительный район пребывания этого парня, нужно судебное предписание.
— Мне хватит номера. В следующий раз я не буду ждать его звонка, а позвоню сам.
— Будет сделано.
Уходя, я взглянул на Аронсон.
— Баллокс, хотите пойти со мной и послушать, что нам скажет окружной прокурор?
— С удовольствием.
Миновав приемную, мы вошли в мой кабинет. Фриман сидела в кресле напротив моего стола и читала сообщения в своем телефоне. Одета она была неофициально. Синие джинсы и пуловер. Должно быть, это тоже было не случайно. Я закрыл дверь, и она подняла голову.
— Андреа, могу я предложить вам что-нибудь выпить?
— Нет, благодарю.
— Вы ведь знакомы с Дженнифер по предварительным слушаниям?
— С молчуньей Дженнифер? Конечно. Ни разу не чирикнула за все заседание.
Обходя вокруг стола, я взглянул на Аронсон, ее лицо и шея стали заливаться румянцем от смущения. Я бросил ей спасательный круг:
— О, она хотела чирикнуть раз-другой, но у нее были мои распоряжения. Стратегия, знаете ли. Дженнифер, придвиньте себе стул.
Дженнифер подтащила стул к столу и села.
— Итак, мы слушаем, — сказал я. — Что привело окружного прокурора в мой скромный офис?
— Мы все ближе к процессу, и я полагаю, вам следует кое-что знать. Вероятно, поскольку вы работаете по всему округу, а не только здесь, вы не так хорошо знакомы с судьей Перри, как я.
— Это еще мягко сказано. Я вообще никогда не сталкивался с ним в работе.
— Так вот, он любит, чтобы процесс был идеально подготовлен. Ему безразличны газетные заголовки и всякая шумиха. Он хочет знать, что все усилия были приложены, чтобы кончить дело полюбовно. Вот я и подумала: может, обговорим все еще раз, прежде чем приступать к полномасштабному процессу?
— Еще раз? Не помню, чтобы мы это уже обсуждали.
— Вы хотите об этом поговорить или нет?
Откинувшись на спинку, я медленно поворачивался в кресле туда-сюда, делая вид, что обдумываю ее вопрос. Все это были танцевальные па, и мы оба это отлично понимали. Фриман исходила отнюдь не из желания потрафить судье Перри. Что-то другое, невидимое, руководило ею. Что-то у нее не склеилось, и тут таился шанс для защиты. Я пошевелил пальцами под гипсом, стараясь унять зуд в ладони, и наконец ответил:
— Что ж… не знаю, что вам и сказать. Каждый раз, когда я заговариваю со своей клиенткой о сделке, она велит мне даже не думать об этом. Она хочет, чтобы процесс состоялся. Конечно, это для меня не ново. Старый сценарий: никакой сделки, никакой сделки, никакой сделки — и вдруг: да, пусть будет сделка.
— Именно.
— Но у меня здесь в некотором роде связаны руки, Андреа. Моя клиентка дважды запретила мне обращаться к вам с какими бы то ни было предложениями. Она не хочет, чтобы их инициировал я. Однако в данном случае это вы пришли ко мне, так что давайте попробуем. Но первое слово за вами. Скажите же, что вы придумали.
Фриман кивнула:
— Это честно. В конце концов, это я вам позвонила. Вы согласны, чтобы разговор был неофициальным? Если договоренность не будет достигнута, он не должен выйти за пределы этой комнаты.
— Разумеется.
— Хорошо, тогда вот что мы думаем. И это уже одобрено наверху. Мы предлагаем среднюю степень.
Я кивнул и выпятил нижнюю губу, делая вид, будто оценил уступку, но на самом деле понимал: если она начала с предложения выдвинуть обвинение в убийстве с требованием приговора средней строгости, то для моей клиентки это добрый знак. Я был уверен, что интуиция меня не обманывает. Окружная прокуратура никогда бы не пошла на это, если бы не случилось что-то серьезное. С моей-то точки зрения, их дело оказало слабину в тот момент, когда они надели наручники на мою клиентку. Но теперь какой-то кирпич вывалился из их кладки. Большой кирпич. И я должен был выяснить, какой именно.
— Это хорошее предложение, — сказал я.
— Вы чертовски правы. Мы снимаем обвинения в преднамеренности и засаде.
— Если я правильно понимаю, речь идет об убийстве по внезапно возникшему умыслу?
— Даже вам трудно было бы представить дело как неумышленное убийство. Ведь она не могла оказаться в гараже случайно. Как вы думаете, она согласится?
— Не знаю. Она с самого начала твердит: никаких сделок. Ей нужен процесс. Я могу попытаться ее уговорить. Только вот…
— Только вот — что?
— Знаете, мне интересно: откуда вдруг такое щедрое предложение? Почему вы его делаете? Что у вас там пошло не так, заставив вас бежать с поля боя?
— Мы вовсе не бежим с поля боя. Она все равно отправится в тюрьму, и правосудие восторжествует. У нас все в порядке, но суды длятся долго и стоят дорого. Окружная прокуратура всегда старается достичь досудебного соглашения, чтобы сократить расходы на процесс. Только, конечно, разумного соглашения. Это как раз такой случай. Не хотите — я уйду.
Я поднял руки, делая вид, что сдаюсь. Ее взгляд остановился на гипсе, сковывавшем мою левую руку.
— Дело не в том, хочу ли я. Выбор — за моей клиенткой, и я обязан дать ей всю возможную информацию, вот и все. Мне доводилось бывать в такой ситуации. Обычно о подобных предложениях говорят: слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы его принимаете, а потом обнаруживается, что главный свидетель отпал или что обвинение получило весомое оправдывающее доказательство, которое можно было получить еще во время следствия, если бы с ним так не спешили.
— Да, бывает, но не в этот раз. Я сказала вам все. У вас двадцать четыре часа на раздумья, потом предложение снимается.
— Как насчет низшей степени?
— Что?!
Ее просто-таки передернуло.
— Перестаньте, вряд ли вы пришли бы ко мне и сразу выложили свое последнее и самое лучшее предложение. Никто так не работает. У вас в запасе должен быть еще один ход, и мы оба это знаем. Убийство по внезапно возникшему умыслу с рекомендацией низшей степени наказания. Она получит от пяти до семи максимум.
— Вы меня убиваете. Пресса сожрет меня заживо.
— Возможно, но я знаю, что ваш босс не послал бы вас сюда с единственным предложением, Андреа.
Она откинулась на спинку кресла и посмотрела на Аронсон, затем обвела взглядом комнату, скользя глазами по книжным полкам, доставшимся нам вместе с офисом.
В ожидании я взглянул на Аронсон и подмигнул ей. Я знал, что последует.
— Примите сочувствие по поводу вашей руки, — сказала Фриман. — Больно было, наверное?
— В сущности, нет. Когда они это сделали, я был уже в отключке и ничего не чувствовал. — Я поднял руку и пошевелил пальцами над краем гипса. — Уже могу ими двигать, как видите.
— Ну ладно, низшая степень. Но ответ должен последовать не позже чем через двадцать четыре часа. И все это неофициально. Кроме вашей клиентки, об этом никто не должен узнать за пределами этой комнаты, если мы не договоримся.
— Так это же мы уже решили.
— Хорошо. Тогда, думаю, это все. Мне нужно возвращаться.
Она встала, мы с Аронсон — вслед за ней. Еще несколько минут поболтали ни о чем, как обычно бывает после чрезвычайно важной встречи.
— Так кто там будет следующим главным прокурором округа? — спросил я.
— Я, как и вы, могу только гадать, — ответила Фриман. — Определенно можно сказать лишь то, что явного лидера гонки пока нет.
Окружная прокуратура в последнее время работала под руководством временно назначенного главного прокурора, поскольку предыдущий пошел на повышение — в Генеральную прокуратуру и уехал в Вашингтон, округ Колумбия. Внеочередные выборы должны были состояться осенью, и пока выбор кандидатов трудно было назвать вдохновляющим.
Покончив с любезностями, мы пожали друг другу руки, и Фриман покинула офис. Усевшись обратно в кресло, я посмотрел на Аронсон:
— Ну, что думаете?
— Думаю, вы правы. Предложение слишком хорошее, а она его еще и улучшила. Что-то там у них не так.
— Да, но что? Мы не сможем воспользоваться этим, если не будем знать, что оно собой представляет.
Я склонился над столом, нажал кнопку селектора и попросил Циско зайти. В ожидании его мы молчали. Циско вошел, положил мне на стол телефон и сел на то место, где до него сидела Фриман.
— Я запустил проверку. Результат будет через три дня. Они там не очень торопливы.
— Спасибо.
— Так зачем приходила прокурорша?
— Она чего-то боится, но мы не знаем чего. Я знаю, ты досконально проверил все, что она нам дала, в том числе свидетельницу, но хочу, чтобы ты сделал это еще раз. Что-то изменилось. Чего-то, что, как они считали, у них в руках, больше нет. Мы должны выяснить, чего именно.
