Лана Балашина - Работа над ошибками
Я громко вздохнула, и Михайлов вспомнил о моем существовании.
— Зря я тебя не оставил у родителей, — недовольно сказал он. — Ты меня отвлекаешь своими вздохами.
— А ты о чем думал?
Он снисходительно посмотрел на меня и сказал:
— А, по-твоему, думать не о чем? Кто стрелял в Нину? Кто стрелял в Платонова? И где сейчас этот чертов пистолет, в чьих руках?
Я уселась рядом с Михайловым, поджав ноги по-турецки, и сказала:
— Конечно, кто именно стрелял, я не знаю, а вот то, что заказчиком был Платонов, у меня лично сомнений не вызывает.
— Почему ты так уверена?
— Я думаю, что Нина ему вдруг стала мешать, и его предполагаемая любовь ко мне тут вовсе не при чем, потому что именно на меня он и собирался все взвалить. Потом, правда, удачно подвернулись Марина Николаевна и Сергей, но на этом везение и кончилось. Нина выжила.
— Зачем ей понадобилось брать вину на себя? Так любила Кирилла?
— Нет. Я вообще не уверена, что она любила его. Понятно, что она была ему благодарна, но любовь… Это чувство редко рождается из благодарности. Нет, Нина Платонова пыталась выгородить сына. Она рассказала мне, что Кирилл позвонил ей и взволнованным голосом сообщил, что у него из сейфа исчез пистолет, и что он нигде не может найти Димку. Он объявил, что из его кабинета пропала моя фотография, и Нина бросилась ко мне, чтобы уберечь Димку от непоправимого. Накануне она изучала мое личное дело, и адрес ей был известен. Про фотографию он придумал зря: Кирилл просто не знал, что мы с Димкой знакомы, и рассчитывал снимком привлечь дополнительное внимание к моей персоне.
— Знаешь, это выглядит довольно правдоподобно, и, в отличие от других версий, хорошо укладывается на события той ночи. За единственным исключением: мотив. Что могло заставить Платонова физически устранить жену? Чем она могла так мешать ему?
— Вот, этого я как раз и не знаю.
Я полежала молча, потом спросила Игоря:
— Как ты думаешь, Ада Турчинская уже уехала?
— А она тебе зачем понадобилась? — насторожился Игорь.
— Не знаю, — со вздохом призналась я. — Только мне кажется, что это ж-ж-ж неспроста.
— Чего? — изумленно поднял голову Игорь.
— С тебя пирожные, вот чего. Это из мультика про Винни-Пуха, темнота!
— Да, в мультиках ты сильнее, — с неохотой признал Игорь.
— В общем, так, — подвела я итог, — завтра ты позвонишь Киршнеру и узнаешь, где остановилась Ада Турчинская. И попроси заодно, чтобы он предупредил ее о нашем визите.
Утром нам пришлось изменить планы.
Позвонил Павел и сказал, что ночью Кирилл Платонов умер, не приходя в сознание.
Не сговариваясь, мы быстро собрались, Игорь усадил меня в машину и подвез к больнице.
Я быстрым шагом шла по аллее и не сразу обратила внимание на то, что Игорь отстал. Я оглянулась, и он нагнал меня.
— Показалось, что встретил знакомого… — виновато пояснил он.
Дежурная медсестра разговаривала с какой-то женщиной, и остановила нас, когда мы уже почти прошли мимо.
— Вы к Платоновой? Извините, но врач запретил временно всякие посещения. Ей вчера стало хуже, а сегодня, сами понимаете…
Неожиданно стоявшая рядом с ней женщина обратилась к Михайлову:
— Игорь Степанович, вы меня не помните? А я вас еще в прошлый ваш визит узнала. Я тоже хотела зайти к Нине…
Он присмотрелся и неуверенно сказал:
— Регина? Значит, я действительно столкнулся внизу с Ильиным. У тебя хорошая память. Все-таки мы с ним и учились, и работали вместе, однако он меня не узнал…
Она опустила глаза:
— Узнал, наверняка, узнал… Володя просто не любит встречаться со знакомыми. Особенно из той, прошлой жизни.
— Как он?
Она махнула рукой:
— Все по-прежнему. Пьет, выглядит лет на шестьдесят, хотя ему едва за сорок. Вы ведь с ним ровесники?
Михайлов кивнул:
— Когда-то даже учились в параллельных группах. Володя всегда был общительным, веселым парнем. Спортсмен, чемпион института по шахматам, отличник! За ним всегда девицы бегали. Я даже помню, когда вы поженились. Кажется, ты тогда училась курсе на третьем?
Регина кивнула. Мы вышли в холл, и она вынула сигареты, беспомощно оглянулась, и сказала:
— Вот курить здесь нельзя, жаль…
Михайлов предложил:
— Внизу есть пиццерия, там вполне демократичные нравы. Спустимся? Когда еще представится случай встретиться и поговорить…
— …А потом он начал пить так, что скрывать это стало невозможно. — Регина рассказывала свою грустную повесть, и Михайлов ей сочувственно кивнул. — После этого он и покатился вниз. Тогда время было такое, наука вообще никому не была нужна. Володя пробовал себя и в торговле, и производство пытался организовать, но уже было поздно. Я долго терпела, но потом мы все-таки разошлись. Вот, живу с сыном, он недавно женился.
Михайлов спросил:
— А здесь как оказалась?
Регина погасила сигарету и печально улыбнулась:
— У сына девочка родилась, наше маленькое солнышко. Вот только оказалось, что у Маши порок развития сердца, и нужна операция. Сам понимаешь, деньги лишние у нас не водятся, а здесь еще до операции нужно очень дорогое лечение, да сама операция больше ста тысяч стоит…
Михайлов деловито уточнил:
— Долларов?
Регина грустно на него посмотрела:
— Нет, конечно, но у нас и в рублях такой суммы не было. — Она положила руку на Михайловский рукав: — Нет, нет, не беспокойся, деньги мы нашли. Уж не знаю, где Володя их взял, но именно он дал деньги Машеньке на лечение, а сегодня внес недостающую сумму на операцию. Так что я ему теперь по гроб жизни обязана. Я вот и к Нине зашла, чтобы радостью поделиться, а тут такое.
Я уселась в машину и сказала:
— Надеюсь, ребенку операция поможет. Хорошо, что этот бывший муж помог с деньгами…
Игорь как-то странно покосился на меня, но промолчал.
Мы подъехали к институту, и Михайлов направился к Киршнеру, выполнять мою вчерашнюю просьбу, а я забежала к Анне Петровне.
Она выслушала мой рассказ, кивнула:
— Не беспокойся, все организуют, как надо. Бедная Нина! Сама едва оправилась, так тут еще и Платонов. Что следствие думает? Они хоть оружие, из которого стреляли, нашли?
— Навряд ли. Это Павел сообщил нам, что Кирилл Платонов умер. Если бы знал что новое, обязательно рассказал Игорю. — Я хмыкнула. — Они втроем очень сдружились на почве расследования…
Я вспомнила о встрече в больнице, и рассказала Анне Петровне.
Она кивнула:
— Конечно, помню! Володя Ильин подавал большие надежды… Впрочем, проблемы со спиртным — это у него семейное. Я ведь и отца его знала, он работал у нас. Кстати, Володя, наверное, с отцом и живет, если тот еще жив. Это совсем недалеко отсюда, в доме, где твоя любимая пиццерия.
Я чмокнула Анну Петровну в душистую щеку:
— Вы — просто кладезь полезной информации!
Появился озабоченный Михайлов.
— Анатолий Карлович обещал лично все проконтролировать, так что все будет путем. Он удивился, но Аде Турчинской позвонил, она будет ждать нас. Название гостиницы я взял. Это где-то на Волхонке, уточни адрес по справочнику.
— А ты куда?
Он глянул на меня:
— Мне надо заскочить в отдел кадров, узнать адрес одного человека.
Я невозмутимо спросила:
— Володи Ильина? Так я уже знаю, где он живет. А в кадрах, наверняка, столетние данные, еще когда он женат был.
Михайлов посмотрел на меня, покрутил головой, но промолчал.
Уже в машине он сказал:
— Я думал, что к детективным романам у тебя интерес чисто академический. Случаем, о карьере частного сыщика не мечтаешь?
Я покрутила головой:
— Мне просто не нравится, когда мной манипулируют. Я хочу разобраться в этой истории сама.
Гостиница была не из современных, но даже ее холл дышал респектабельностью и достатком. Я вовсю вертела головой, и Михайлов взял меня за локоть.
После того, как девушка на ресепшен получила согласие на наш визит по телефону, молодой человек в униформе проводил нас к номеру, негромко постучал согнутым пальцем.
Дверь почти сразу открылась, и я имела возможность познакомиться с вдовой профессора.
Ада Турчинская сама встретила нас, и я с любопытством присмотрелась к ней. Лет шестидесяти пяти, некрасивое, но ухоженное лицо, тщательно уложенная волосок к волоску прическа, неяркий лак на ногтях. Косметика, если она ей пользовалась, в глаза не бросалась. Одета она была в строгую темно-синюю юбку и блузку пастельных тонов. Не знаю, чем именно, но она мне напомнила Маргарет Тэтчер в ее бытность премьером.
Хозяйка номера любезно пригласила нас и с любопытством посмотрела:
— Анатолий Карлович уверил меня, что вы очень просили его посодействовать встрече. Не знаю, право, чем смогу быть вам полезна… Последний раз я была в России лет восемь назад, так что, боюсь, все мои сведения потеряли актуальность.
