Лана Балашина - Работа над ошибками
— Здравствуй, Дима! — тихо сказала я. Он поднял на меня взгляд, грустно улыбнулся.
Я осталась с ним, а Игорь с Павлом направились в ординаторскую.
— Как мама?
— Уже лучше. Если хочешь, можешь поговорить с ней, думаю, она не откажется. Я тогда выполнил твою просьбу, и все ей передал. Она обрадовалась, так что спасибо тебе. Только, если хочешь что-то узнать у нее, это бесполезно: она даже мне ничего не рассказала.
Мы помолчали, сидя рядом.
Дима всмотрелся в мое лицо:
— Знаешь, мне почему-то кажется, что ты изменилась… ну, лицо у тебя другое, и глаза.
Я невольно глянула в ту сторону, куда ушел Игорь, и Дима откинулся на спинку и медленно протянул:
— Вон оно что… Выходит, зря отец все это затеял. Впрочем, у нас это, видно, семейное.
Я шла по длинному коридору к палате, куда перевели Нину Платонову, и думала о том, что Димка сам здорово изменился за этот год. Прошлым летом он был симпатичным, веселым и открытым парнем. Появившись у нас на объекте с направлением на практику, он как-то сразу подружился со мной и Женькой. Правда, я догадывалась, что нравлюсь ему и по-другому.
Тогда же произошел забавный случай. Технологом на установке работал наш с Женькой бывший однокурсник, Артем Колесников. Как-то он забежал к нам выпить кофе и поболтать, и, конечно, заметил Димкино ко мне внимание.
Я уже мыла чашки, когда с улицы вернулся совершенно злой Димка. Он сердито заявил мне:
— Напрасно ты улыбаешься этому Артему! Он, между прочим, посоветовал не терять на тебя время, и сказал, что ты даже для него старая, не то, что для меня!
Мы с Женькой хохотали так, что Димка окончательно разобиделся.
— И ничего смешного!
Женька, кое-как вытерев слезы, попросила его:
— Димочка, а ты влюбись в меня, я — девушка свободная, и на целых три месяца моложе Лизки!
Я вошла в палату. Комната была крошечная, практически вплотную стояли три кровати, и Нину я увидела сразу: она лежала, закрыв глаза, но не спала.
Я поздоровалась, и она сразу же повернула голову в мою сторону.
Обе соседки с любопытством посмотрели на меня. Учитывая сложные семейные обстоятельства Платоновых, меня это не удивило. Впрочем, они почти сразу поднялись и вышли, оставив нас наедине.
От ухоженности Нины не осталось и следа, зато она показалась мне еще красивей, чем в первую нашу встречу.
Я уселась в кресло для посетителей в ногах постели.
Она пытливо посмотрела мне в глаза и сказала:
— Лиза, я рада, что ты здесь. Надеюсь, что Демидов не слишком долго пробыл в заключении. Как только я пришла в себя, все рассказала следователю. Сергей не сердится на меня?
— Я не знаю. Мы с Сергеем давно не разговаривали. — Понимая, что Нина рано или поздно все равно все узнает, я объяснила ей: — Мы расстались. У него другая женщина, другая любовь. И я, я тоже, кажется, встретила свою судьбу.
Она улыбнулась:
— Случайно, не Михайлов ли?
Я кивнула, и она бледно улыбнулась:
— Я за вас искренне рада. Игорь — прекрасный человек. Надеюсь, вы на меня тоже не слишком сердитесь…
— Я вовсе не сержусь, потому что знаю, что никакого моего убийства вы не замышляли. Судя по усилиям, которые вы предпринимаете, чтобы скрыть истинного виновника, это очень близкий вам человек. Я знаю только двух людей, которые дороги вам: муж и сын. У Кирилла Сергеевича не было оснований убивать меня. Извините, что говорю это вам, но на тот момент он еще не потерял надежды, что я передумаю. Значит, Дима. Я права?
В ее глазах метнулся откровенный страх.
— Я очень прошу вас, пусть это останется между нами! Дима не должен пострадать ни в коем случае! Простите его, он ведь очень любил отца; я думаю, что для него большим ударом было узнать, что Кирилл собирается нас оставить. Знаете, сын у меня несовременный, он — максималист. Видимо, он решил, что, устранив вас, он устранит и проблему. Понимаете, он в сущности просто мальчишка! Когда Кирилл позвонил мне, и сказал, что Дима задумал убить вас, я сразу бросилась к вашей квартире, чтобы остановить его. Но было поздно… Видимо, в темноте он и спутал меня с вами.
— Скажите, а вы обсуждали это с сыном?
— Нет. Зачем? Я и так вижу, как он мучается…
— Значит, это Платонов звонил вам, чтобы сообщить о намерении Димы убить меня. А как он объяснил свою догадку?
— Он обнаружил пропажу пистолета. Когда-то, много лет назад, он приобрел его, просто для самозащиты. Время тогда было неспокойное. Так вот, он позвонил и сказал мне, что нигде не может найти Диму, и рассказал, что исчез пистолет и фотография с того злосчастного вечера, на которой изображены вы.
— И вы бросились к моему дому… Послушайте, я не верю, что Дима хотел меня убить. И фото — оно ему было совершенно не нужно, мы с ним довольно хорошо были знакомы. Кирилл рассказал ему о своих чувствах ко мне, и Дима был расстроен, но он не был зол, понимаете?
— Что вы хотите этим сказать? Зачем Кириллу понадобилось обманывать меня?
— Я не знаю. Но совет дать могу: поговорите откровенно с сыном.
Анна Петровна налила мне кофе и присела рядом.
— Эдик уехал, вас с Женькой нет, Михайлов на работе не появляется… От тоски у нас мухи осенние скоро заведутся.
Я засмеялась:
— Женька звонит чуть ли не два раза на дню. Купается, загорает. Я ей не стала портить отдых, и про покушение на Платонова не рассказала. Зачем? Через неделю вернется, сама все узнает.
Дверь в кабинет Михайлова была прикрыта неплотно, и я слышала, как он с кем-то беседует по телефону.
Анна Петровна пытливо посмотрела на меня и кивнула в сторону кабинета:
— Ну, ты-то хоть счастлива? Добилась своего?
Я кивнула и слегка покраснела. Конечно, я знала, что Анна Петровна догадывается о моих чувствах к Михайлову, но вслух мы никогда это не обсуждали.
Решилась спросить:
— Что, в институте говорят о нас?
— А ты думаешь, — усмехнулась она. — В таком коллективе, как наш, вообще тайны долго не держатся, а тут такое… Прямо сериал снимать можно!
Я огорчилась, но не надолго: иллюзий я не питала, и о том, что без разговоров не обойдется, знала.
— Твой бывший приходил перед обедом, злой, как черт. Принес конверт с какими-то документами Михайлову. Я ему сказала, что Игорь Степанович в Крым уехал, так он весь аж передернулся. И что вы за секретарь, говорит, если не знаете, где ваш шеф.
Я не удержалась и хихикнула:
— Он сегодня утром у меня в квартире с Михайловым столкнулся…
Анна Петровна скептически заметила:
— Конечно, люди-то интеллигентные, надеюсь, обошлось без членовредительства.
Я уточнила:
— Ну, не совсем…
Пришлось рассказать Анне Петровне о роковой встрече. Она всплеснула руками:
— Говорю же, чистый сериал! Но Игорь-то, вот молодец…
В этот момент в дверях кабинета появился Михайлов.
У меня в сумке зазвенел телефон, это был Дима Платонов.
— Мама очень просила, чтобы я позвонил тебе. Я не знаю, как это пришло вам в голову, но только я никого не собирался убивать, и даже не знаю адрес, по которому ты живешь. И уж тем более, не стал бы стрелять в собственную мать!..
— Дима, я и так это знала. Мне просто нужно было, чтобы мама услышала это именно от тебя. Понимаешь, она не слишком верит тому, что я ей хотела сказать, а теперь, думаю, ей придется об этом подумать. Надеюсь, она сделает правильный вывод.
Я пояснила Анне Петровне:
— Это Дима Платонов.
Анна Петровна задумчиво поставила чашку на стол.
— А ведь я на днях видела его. В этом году юбилей Глеба Алексеевича, и в институте состоялись торжества. Съехались его ученики, друзья. Из Израиля приехала Ада Турчинская. Вообще, было довольно много народа. Платонова, понятное дело, приехать не смогла, но я видела на кладбище ее сына и мужа. Так вот, после панихиды все разъехались, а я задержалась. Там неподалеку похоронена моя тетка, и я прошла к ее могиле. Погода в тот день была прекрасная, и я засиделась. А когда проходила мимо ограды Турчинского, заметила, как Ада Турчинская о чем-то беседует с молодым Платоновым, сидя на скамье. Я тихо ушла, так, чтобы они меня не видели.
Михайлов удивленно поднял брови:
— Насколько я знаю, вдова Турчинского никогда не поддерживала отношений с Ниной Платоновой, а о том, что у нее был сын, думаю, вовсе не подозревала.
Анна Петровна помолчала, а потом подняла на Игоря глаза:
— Понимаете, я ведь тоже до этого никогда не видела сына Платоновых. Только узнала-то я его сразу. Ошибиться невозможно, он очень похож на Глеба Алексеевича…
Я спросила:
— Когда был юбилей Турчинского?
— В четверг.
— Значит, за два дня до того, как в Платонова стреляли, — задумчиво протянул Михайлов.
После ужина я забралась Михайлову под бок и лежала молча. Он о чем-то думал, рассеянно прикасаясь к моим волосам.
