Лана Балашина - Работа над ошибками
Обзор книги Лана Балашина - Работа над ошибками
В первом классе Лиза была смешно, по-девчачьи, влюблена в свою первую учительницу, потом — в преподавательницу сольфеджио с романтическим именем Ирэна (именно так, а ни в коем случае не Ирина!) Позже ее любовь к математике трансформировалась в нежную уважительную привязанность к Вере Константиновне, которая преподавала алгебру и геометрию. Впрочем, эти ее влюбленности не доставляли ни ей, ни предметам ее чувств, никаких тревог и волнений. Все изменилось в институте, с появлением в аудитории элегантного, умного и насмешливого профессора кафедры "Процессы и аппараты"… Влюбленность решительно не желала проходить, как проходили корь, ветрянка и другие детские болезни… Мало того, пытаясь скрыть от всех, а в первую очередь от себя самой эти чувства, Лиза попадает в странную историю… В этой истории в один коктейль смешаются студенческие воспоминания и старая, еще школьная дружба, в ней будут гадалки и зарытые фотографии, давние, забытые даже их участниками, семейные драмы, ревность, предательство, гипертрофированная материнская любовь, неожиданное наследство и много чего еще… И хорошо, что рядом с Лизой окажутся друзья, которые поддержат в трудную минуту, помогут исправить ошибки. И вполне еще может оказаться, что классик погорячился, и рекомендованное им средство от любви с первого взгляда — вовсе не панацея. И, внимательно вглядевшись в предмет любви второй раз, твердо понимаешь, что все хорошее в твоей жизни может состояться, только если он, этот предмет, будет рядом…
Лана Балашина
Работа над ошибками
Перед ошибками захлопываем дверь,
В смятенье истина: "Как я войду теперь?!"
Р.ТагорЛиза Демидова
Роза была классически красива: бархатные почти черные лепестки, длинный стебель с крупными шипами, темно-зеленые листья с зубчатым краем. Она лежала на светлой полировке моего рабочего стола, и я замерла в дверях кабинета.
Сергей громко и сердито рявкнул из-за моего плеча:
— Ну, знаешь, это уж слишком!
Он развернулся и так бахнул дверью, что лабораторная посуда тоненько зазвенела в шкафу, а мы с Женькой вздрогнули и переглянулись.
Я аккуратно пристроила на стол свертки, которые были у меня в руках. Вообще-то мы с подругой купили пирожных и собирались спокойно выпить кофе, но в последний момент наткнулись на Демидова, пришлось звать его с собой, и вот что из этого вышло.
— Эк, твоего мужа разобрало! — насмешливо заметила подруга. — Прямо Отелло!
Разговор этот поддерживать мне решительно не хотелось.
Я вынула из шкафа высокую колбу, наполнила ее водой и пристроила цветок. Полюбовалась на него, молча погладила листочки.
Женька обеспокоилась:
— Надеюсь, ты не собираешься реветь из-за какого-то цветка?! Говорила ведь тебе, что надо просто послать Платонова подальше, а ты все дипломатничаешь! И зачем ты вчера поперлась на эту встречу? Вдруг тебя увидели бы, вмиг и Нине, и Сергею донесут, а уж если прознает твоя свекровь…. И чего ты добилась? По-моему, Платонов просто решил, что ты себе цену набиваешь.
Я полезла в сумку за платком.
В дверь заглянул наш начальник, Игорь Михайлов.
— Мне звонили заказчики, ваш проект прошел предварительную экспертизу, так что пляшите!
Он как-то разом увидел и наши с Женькой расстроенные физиономии, и розу в колбе, и платок у меня в руках.
— Что, опять? То-то Сергей пролетел мимо меня по коридору, и даже не поздоровался. — Михайлов присел на край моего стола и сказал, поморщившись: — Лиза, если ты разрешишь, я сам поговорю с Кириллом?
Я помотала головой.
— Не надо. Я справлюсь.
Он сердито заметил:
— Вижу я, как ты справляешься. — Михайлов всмотрелся в мое лицо.
Я скомкала и сунула платок в сумку.
— Мне не хотелось бы смешивать работу и личную жизнь, — решительно сказала я и переставила цветок на окно. — Все, инцидент исчерпан.
Оба грустно на меня посмотрели.
* * *Наш проектный институт периодически сотрясали более или менее громкие романы и скандалы, в которых, как правило, были замешаны наши именитые профессора и юные лаборантки, я уж не говорю о постоянной любовной ауре, окружавшей младший научный состав.
Я никогда не любила выслушивать истории и сплетни о чужих отношениях, а уж делать свою личную жизнь предметом пересудов и вовсе не собиралась.
Вчера я относила документы в бухгалтерию, и заметила, как одна из девиц кивнула другой в мою сторону, после чего они многозначительно переглянулись. Поскольку Нина Платонова работала в группе экономистов, нет ничего удивительного в интересе, который вызвала моя особа у бухгалтеров — их отделы дружили довольно тесно.
Я твердо решила, что нужно прекратить все это, предприняв нечто радикальное.
История, предшествовавшая появлению розы на моем столе, началась месяца два назад. Ну, да, ровно два месяца прошло с дня юбилейных торжеств, а ведь именно тогда Платонов по-настоящему обратил на меня внимание.
Процентов семьдесят штатного состава нашего НИПИ в свое время, одни раньше, одни позже, отучились на разных факультетах одного института. В этом году состоялись грандиозные торжества по случаю юбилея Альма Матер — заранее были разосланы приглашения, на три дня снят огромный пансионат, форум институтского сайта оживился и забурлил…
Конечно, мы с Женькой, получив пригласительные, радостно заволновались.
— Увидим всех своих, наговоримся!..
Эдик идти отказался, у него, как обычно, были семейные неурядицы. Мы с Женькой его жалели, но помочь ничем не могли. Эдик приехал на учебу откуда-то из Барнаула, и своего жилья у него не было. Еще на пятом курсе у нашего тихони случился роман с лаборанткой Соней, закончившийся свадьбой. Молодые поселились у родителей невесты, и с тех пор бедный Эдик не имел никакого покоя. За что его невзлюбила теща, не знаю. Эдик — воплощение порядочности и доброты, жену свою обожает, и насколько я знаю Соню, чувства эти взаимны. Единственное, что их обоих страшно огорчало — это отсутствие детей, причем теща этим Эдика постоянно попрекала.
Мы с Женькой поначалу приставали к Эдику, чтобы он увез жену от сумасшедших родственников, но потом сама Соня рассказала нам по секрету, что Эдик больше половины своей зарплаты отправляет матери, в Барнаул. У него еще есть сестра с ребенком, и младший брат. Кроме Эдика, помочь им некому. Так что о том, чтобы снять даже комнату в коммуналке, и речи нет. Да и сама Соня ни за что не решится уйти на квартиру, как же, мама обидится.
Михайлов пытался добиться для Эдика комнаты в семейной общаге, но у него ничего не вышло: у супруги имелась жилплощадь, и комната им не полагалась.
Демидов к мероприятию отнесся скептически:
— Неужели тебе мало подруги Жени и вашего бессменного пажа?
При упоминании Эдика я разозлилась:
— Не смей говорить о нем в таком тоне. Он — мой друг, и я не позволю…
Демидов шутливо раскланялся:
— Друг? Извини, но со стороны кажется, что в вашем гареме ему отведена несколько иная роль…
В общем, мы в очередной раз поссорились, и на юбилей я отправилась вдвоем с Женькой.
В пику Демидову, я купила очень открытое вечернее платье, отливавшее мрачным золотом. К платью прилагалась крошечная расшитая сумочка.
Порывшись в шкатулках, я нашла широкий браслет и гривну, которые в прошлом году привезла из Египта.
Устроив из своих волос что-то, напоминающее вавилонскую башню, подчернив глаза, я еще колдовала над лицом, когда снизу из такси позвонила Женька.
В общем, когда я вышла из спальни в полной боевой раскраске, Демидов поперхнулся виски.
Проплыв к дверям, обдала его дорогим парфюмом:
— Надеюсь, ты один не заскучаешь…
В такси Женька опустила стекло и с неудовольствием сказала:
— А надушилась-то, батюшки!.. — Оглядев мое платье, удовлетворенно констатировала: — А вот это молодец, знай наших! Хорошо, что Демидов с нами не пошел, а то тебе опять пришлось бы ходить в балетных тапочках.
Надо сказать, что Демидов имеет вполне средний рост, это просто я такая каланча. Нет, я ниже его, конечно, но если надеть шпильки… Кстати, Марина Николаевна, моя свекровь, совершенно всерьез уверяет, что мне не идут туфли на высоком каблуке. Оно конечно, кто ж спорит…
Прием еще не начался, кажется, ждали министра, и все толпились в фойе. Мелькали знакомые лица, я кивала и улыбалась.
Женька заметила, что я верчу головой, и сердито спросила:
— Не иначе, своего любимого Михайлова ищешь!
Я только плечом дернула.
Через минуту на нас налетели ребята из нашей группы, потом еще из параллельной…
— Лиза, Женька, шикарно выглядите!
Мы хохотали, вспоминали всякие смешные случаи из студенческой жизни. По очереди, а временами и перебивая друг друга, все рассказывали, где живут, чем занимаются.
— А Вадик?
— Он в Штатах, женат, обещал приехать, да, видно, не срослось.
— А Юлька Маркина?
— О, Юлька бросила занятия теоретической наукой, у ее мужа ювелирный магазин в Питере, так что она теперь занимается бриллиантами. Он лет на сто ее старше, но зато она теперь в шоколаде!
Мы с Женькой практически хором доложились, что работаем у Михайлова, уже защитились.
— Наслышаны, — капризно протянула Эльмирка Татаева, — и ничуть не удивляемся: Михайлов всегда вас выделял. А ты, Лиза, всегда умела виртуозно использовать мужиков: Эдик протащил твою кандидатскую, Михайлов помог с защитой и красавчик Демидов всегда под рукой.
Женька хотела, было, ввязаться в спор, но я дернула ее за рукав, и она только ехидно ухмыльнулась:
— Эльмирка, ты ничуть не изменилась, все такая же белая и пушистая!
Широко распахнулись двери, и всех пригласили в зал.
Организаторы мероприятия знали свое дело, все шло по накатанной. Речи, ораторы, тосты, музыка. Женьку утащили танцевать. Все довольно прилично выпили, и общение за столами стало раскованным. Мой сосед по столу перешел к открытым военным действиям, и я уже подумывала, что вечер перестал быть томным. Ближе к полуночи в зале стало шумно, жарко, я воспользовалась тем, что сосед меня покинул ненадолго, и вышла на веранду.
Здесь тоже было довольно многолюдно: все ждали обещанного устроителями праздника фейерверка.
Около балюстрады стоял и курил мужчина. Он обернулся, и сердце мое дрогнуло: я узнала Михайлова. Не подойти было невежливо, и я подошла. Он как-то странно глянул на меня:
