Филлис Уитни - Голубой огонь
— Великая история, — степенно произнес Никлас — История храбрецов.
Корниш неутомимо продолжал:
— Из-за перил в центральной части пола вы можете взглянуть вниз в широкое, тихое и пустое помещение. Пустое, если не считать мраморного обелиска с выгравированными словами: «Мы — твои, Южная Африка» на африкаансе и на английском. Чуть ниже в этом тихом помещении в стене расположена ниша с вечным огнем — факелом, символизирующим свет цивилизации, пронесенный вперед движением переселенцев.
Снова Никлас кивнул:
— Бесценный мемориал для истории.
— Они были храбрыми людьми, и, если бы этим было все сказано, для волнения не было бы причин, — сказал Корниш — Но монумент использовали, чтобы повернуть нож в ранах, сохраненных памятью. В действительности они подразумевают: «Эти жестокости были направлены против ваших отцов — не забывайте этого. Чернокожий — ваш враг, никогда не прощайте ему. Англичанин — ваш враг, ненавидьте его». Теперь этими средствами обрабатывают потомков переселенцев. Вечный огонь похоронен в этой куче бетона. Из Южной Африки он ушел.
Никлас Ван Пелт сидел, сжав рукоять трости. Его невидящие глаза сосредоточились на чем-то внутри него, и он не ответил молодому человеку.
Корниш в нетерпении ходил взад-вперед вдоль ступени. Затем он наклонился к Никласу, как будто хотел освободить его от защиты темных очков и заставить увидеть правду.
— Вся Африка в движении. Неужели вы думаете, что горстка белых людей в состоянии остановить этот поток?
— Эта страна принадлежит белым людям, — спокойно сказал Никлас — Белые люди поселились здесь и построили то, что мы видим сейчас Это наш дом.
— Я думаю, что это в значительной степени правда. Однако единственное условие дальнейшего проживания здесь белого человека — это согласиться, что все мы, черные и белые, населяем Южную Африку. Не африканеры или англичане. Не белые. Не цветные, малайцы, индусы или чернокожие — а южноафриканцы. Неужели вы не видите, что нет другого выбора? Или принять это, или — хаос.
— Вы сейчас почти американец, — сказал Никлас — Вы живете в хрустальном замке. Как вы можете указывать другим?
Забывшись, Сюзанна вмешалась в разговор:
— Почему бы нам не указывать там, где мы видим предрассудки? Большинство из нас реагирует достаточно быстро и на то, что происходит в нашей собственной стране, как на севере, так и на юге. Расовая дискриминация должна быть осуждена везде, где она существует, и всеми!
Корниш мрачно рассмеялся:
— Я согласен, Америка может двигаться медленно, поскольку она идет впереди. Национальные законы на стороне ангелов. Здесь же движение идет только снизу
Сюзанна пододвинулась ближе, осмысливая аргументы Ее отец, казалось, умышленно хотел разозлить молодого
— Это вопрос воспитания, — сказал Никлас. — Вряд ли вы можете вообразить чернокожего человека из резервации, равного белому по образованию или понимающего его внутренний мир.
— А чья в этом вина? — настаивал Корниш. — Отсутствие образования всегда являлось оправданием тем, кто не прилагал усилий для его Развития. Время неумолимо. Образование должно быть введено уже сейчас. Не думайте, что я не вижу сложности проблемы, но я не могу не напомнить того, что говорила Ребекка Вест не так давно: было бы славой и честью для Южной Африки, если бы ее граждане работали сообща и вместе решали эти трудные проблемы. Но я не вижу, чтобы кто-нибудь в Южной Африке откликнулся на этот зов.
— По всей видимости, это и наша собственная вина, и результат длительной исторической вражды, — сказал Никлас — Тем не менее мы играем с хвостом тигра. Как вы предлагаете осуществить это, избежав того, чтобы быть съеденным?
Корниш не ответил. Он стоял, глядя на бюст Роудза над ним.
Никлас повернул к нему свои слепые глаза и сказал неожиданно печальным голосом:
— Вы ставите проблему, однако сами, хотя вы и молодой человек, бежите отсюда.
Джон вздрогнул.
— Я не хочу смотреть, как опускается ночь, если не в состоянии предотвратить ее. Я приехал сюда, чтобы исправить несправедливость, совершению которой я способствовал когда-то. Поэтому, нравится вам это или нет, я продолжу свою работу над книгой. Там будет глава о Никласе Ван Пелте. Я знаю ваше прошлое достаточно хорошо. Вашу работу в алмазных копях в юности. Вашу службу на благо стране в качестве парламентария в последние годы. Мужество, с которым вы перенесли позор из-за чьей-то вины. Сегодня у Никласа Ван Пелта много друзей в Южной Африке. Они мне все расскажут. Я запишу это и уеду.
— Вы решительный молодой человек, но также и безрассудный, — сказал Никлас — Ваши планы смехотворны и, конечно же, ошибочны.
Он немного посидел молча, погрузившись в свои мысли.
— Мне больше нечего сказать. — Корниш взглянул на Сюзанну, поблагодарив ее глазами и не выдавая словами. Но она знала, что это не поможет. Отец прекрасно понимает, как могла произойти эта встреча. Ей придется объясниться с ним по этому поводу, когда Корниш уйдет.
— Подождите, Джон, — остановил его Никлас — Поскольку вы оба решительны и упрямы, придется открыть вам глаза. Не согласитесь ли вы погостить у меня дома? Там есть пустые комнаты, вам будет удобно. Тогда мы сможем на досуге подробно поговорить обо всех этих делах и на этом покончить с ними. Когда вы все поймете, вы измените ваши намерения относительно этой книги.
На секунду Джон Корниш опешил. Затем он с огромным энтузиазмом принял приглашение.
— Благодарю вас, ум Никлас. Это замечательно — посетить вас снова, даже просто так, без обсуждения книги. Вы не измените моего мнения, но я с благодарностью принимаю ваше приглашение.
— Хорошо, — сказал Никлас. — Собирайте свои вещи и сразу же переезжайте. Мы будем ждать вас вечером к ужину. А вот и Томас, я узнаю его шаги. Не нужно ли вам к отелю подать машину?
Появился Томас и в ожидании стоял у подножия монумента.
— Спасибо, не нужно — сказал Корниш — Я воспользуюсь такси. Вечер я проведу у вас, если вы меня приглашаете.
Он подарил Сюзанне менее холодную, чем обычно, улыбку и сбежал вниз по ступеням. Она увидела, как внизу он остановился и переговорил о чем-то с Томасом, как будто был знаком с ним. Она внезапно вспомнила, что в первый же день их пребывания в Кейптауне кто-то сообщил Корнишу о том, где поселился Дэрк. Неужели это был Томас? В таком случае действительно ли он так предан Никласу Ван Пелту, как тот полагает?
— Кажется, мистер Корниш знаком с Томасом, — сказала она тихо.
— Да, конечно, — сказал ее отец. — Родители Томаса Скотта работали на ферме, принадлежавшей моей семье. Джон знал его еще мальчиком — Старик встал и протянул руку в сторону Сюзанны. — Дай, пожалуйста, мне твою руку. Сейчас я не так уверенно хожу по ступеням, как бывало.
Он оперся на ее согнутую руку, и они медленно пошли вниз. У подножия лестницы Томас предложил свою руку, чтобы добраться до рощи, у которой была припаркована машина. Такси Джона, по-видимому, уже отъехало.
— Вы думаете, вам удастся переубедить Джона Корниша, — спросила Сюзанна, когда они с отцом сели в автомобиль.
Никлас вздохнул, видимо, утомленный встречей.
— Я попытаюсь. Я наверняка найду путь.
Она хранила молчание, когда машина повернула к дом, ожидая, что он будет упрекать ее за поспешность в проведении этой встречи, но он больше ничего не говорил, погруженный в собственные мысли.
Она была не удовлетворена такой неопределенностью. Она свела их, чтобы предотвратить публикацию Джоном Корнишем сведений о ее матери. Но теперь, казалось, наоборот, Корниш может переубедить ее отца. Мысли были далеко не утешительные.
Глава XII
День был полон переживаний, и она с волнением ждала к ужину Дэрка. Она знала, что должна сказать ему о Поездке в мемориал Роудза и о встрече там с Джоном Корнишем. Ей придется рассказать и о своей роли в этом событии. Это, как и его возможное недовольство намеками Мары и ее оскорбительным поведением, вызывали у нее нараставшее чувство тревоги. Спокойная решимость, на которую она настроила себя в последние несколько дней, рухнула, и она осталась неуверенной и беззащитной. Размышления только расстраивали ее.
Мара любила Дэрка. Она сказала, что вернет его назад. Она сказала, что они поженились бы, если бы Дэрк не покинул Южную Африку. Если это правда, то, значит, и Дэрк любил Мару. И Мара не желает, чтобы все, что было между ними, осталось в прошлом. Она не остановится ни перед чем, чтобы вернуть потерянное. Это обещало в будущем конфликт, которого не следует допускать. Она не хотела ни с кем враждовать, и менее всего с Марой. Больше всего на свете ей хотелось полной уверенности в любви Дэрка. Она ждала его всю свою жизнь. Если сейчас она потеряет его, то останется без всякой опоры, без всякой веры. Эта мысль была опустошающе тяжела, и она знала, что избавиться от нее может, только вновь поверив в любовь Дэрка. Поэтому она с таким нетерпением ждала его в этот вечер.
