Анонимный автор - Молчание Апостола
– Будешь читать сквозь бумагу, или все-таки вскроешь конверт?
– Откуда в таком нежном возрасте столько язвительности? – вздохнул Артур и, взяв конвертик, вскрыл его тем же ножом, которым вспарывал обертку пакета. Из конвертика он достал небольшой прямоугольник плотной белой бумаги размером в две визитные карточки. Повертел в руках, продемонстрировал Эли с двух сторон.
– Здесь картинка. А здесь текст. Опять: картинка – текст. Картинка – текст.
– Хватит дурачиться, Артур. Давай, наконец, посмотрим.
Он положил бумажку на стол картинкой вверх. Рисунок тушью. Летящий по небу невероятно пузатый бородач с древним молотом в левой руке, который он для удобства примостил на левое же плечо. В правой летящий пузан держал перевязанную подарочной лентой коробочку. В нижнем углу рисунка было изображено нечто вроде купола собора святого Петра в Риме.
– Х-ха! – МакГрегор потер руки. – Очередной ребус профессора Лонгдейла. Кстати, рисовал он неплохо.
– Может быть, не такой уж и ребус. Может, ответ в тексте на обороте. – Эли перевернула картинку. Текст на оборотной стороне карточки гласил:
E=mc2Первый – Einstein (?) Mark (E=mc2 ≡≡mc2=E) (!)
«Зеркало» активировать только по завершении ритуала!
972-4-555-1276– И что бы это значило? – хмыкнула Эли. – Знаменитая формула Эйнштейна. И ниже – его фамилия, правда, с именем «Марк» вместо «Альберт». И что значит, «первый»? Да еще и вопросительный знак? Первый?.. Эйнштейн?.. И после имени зеркальное написание формулы. Ну, и что все это должно значить?
– Вероятно, то, что, столкнувшись с непреодолимыми трудностями, либо же оказавшись в экстренной ситуации – а это как раз наш случай – первый, кому нужно позвонить – некий Марк Айнштайн (по-немецки и на идиш эта фамилия произносится именно так), проживающий на берегу Средиземного моря в городе Хайфа, что в Израиле.
– И как ты все это вычислил – море, Хайфу…
– Телефонный номер, дорогая фройляйн. 972 – код Израиля. 4 – код Хайфы и ее окрестностей.
– А формула? Зеркальность? – не унималась Эли. – Рисунок?
– Формула несомненно увязана со всем этим, но до встречи с господином Айнтштайном я не стал бы гадать, каким именно образом. Хотя некоторые соображения на сей счет у меня есть. Впрочем, «зеркальность» мне пока не ясна. Как неясно и то, о каком ритуале идет речь. Нет соображений на сей счет?
Эли, нахмурившись, мотнула головой.
– Ну, а рисунок – это ария из несколько иной оперы. А теперь помоги мне упаковать икону, окей? Джеймс! Экипаж к парадному подъезду! Отставить! Подать со двора.
Глава 15
– Заедем с Литл Рассел Стрит, к служебному входу, Джеймс, – скомандовал Артур.
– Волшебный документик не забыл? – шепнула Эли.
– Никоим образом, виконтесса. – И, уже шагая к дверям с красным фонарем над ними и надписью «Только для персонала», добавил: – Иначе пришлось бы вызывать Джорджа, вскрывать пакет, не бомба ли, и прочий бред. Нет, члену палаты лордов все-таки проще.
Так оно и оказалось. На пропускном пункте охранник всего лишь поинтересовался, знает ли виконт Кобэм, где находятся мастерские реставраторов и где, соответственно, трудится реставратор Митчелл? Виконт Кобэм знал. И направился туда вместе с пакетом и виконтессой.
Добравшись до мастерской Митчелла, которая, как и все прочие, находилась в полуподвале, Артур постучал.
– Войдите! – ответил из-за двери густой бас.
Артур толкнул дверь и, пропустив Эли вперед, вошел следом за ней.
– Джордж! Рад тебя видеть, старина. Познакомься, это мисс Бернажу.
– Очень приятно, мисс Бернажу. Джордж Митчелл.
– Просто Эли, прошу вас.
Мисс Бернажу была порядком удивлена. Густой бас совершенно не вязался с обликом его достаточно пожилого обладателя, который ростом был вряд ли выше крошечного профессора Коэна. На носу его красовались странные очки с довольно толстыми стеклами, нижний край которых был просто толстенным. Лупы для работы, догадалась Эли.
Артур пожал руку реставратору. Тот, указывая на пакет подмышкой у МакГрегора, прогудел пароходной трубой:
– Ну, давайте же взглянем.
Артур аккуратно положил пакет на рабочий стол Митчелла и, отодрав скотч, раскрыл верхний край пакета. Митчелл направил на икону яркую лампу, закрепленную на стене над столом и присвистнул.
– Что? – обеспокоенно спросил Артур. – Ничего не выйдет?
– У нас не бывает, чтобы не вышло, баронет. Но повозиться придется, ой-ой-ой…
– То есть, к завтрашнему дню никак?
– К завтрашнему?! – Он задумался, потом сказал: – Ну, почему же никак. Впереди еще целая ночь.
– И тебе разрешается работать ночью?
– Я сам хозяин своему графику, Артур. В нынешней Англии это редкость.
– Не бóльшая, чем такие мастера, как ты, Джордж.
– Комплименты, мой дорогой Артур, штука приятная, однако…
Эли переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь понять, как они могут быть в одном социальном круге? Это же, черт ее дери, Британия, абсолютно сословная страна. Но реставратор с МакГрегором общался как равный, обращаясь к нему по имени.
Артур достал чековую книжку и авторучку.
– В качестве аванса пара тысяч куидсов тебя устроит?
– Вполне, – прогудел Митчелл, добавив: – В качестве аванса.
– Прекрасно, – Артур, склонясь над столом, выписывал чек. – Ты намекнул, я твой намек понял. А там…
– А там по объему работы, – закончил за него реставратор.
– Как обычно.
МакГрегор с Эли направились к выходу. Уже в дверях Артур обернулся:
– И Джордж… Если откроется что-то интересное или неожиданное, мой телефон ты знаешь, не так ли? Звони сразу же, пусть даже заполночь.
– Безусловно, – отозвался пароходный гудок.
Уже в машине Эли дала, наконец, волю своему любопытству.
– Послушай, дорогой, каким образом вы с ним на равной ноге – титулованный баронет и трудяга-реставратор… Это же Великобритания. Здесь так не бывает.
– Бывает, – улыбнулся Артур, – если трудяга-реставратор еще и рыцарь Британской империи. Сэр Джордж Митчелл.
– И это «сэр» – наследное?
– Отчего же? Заработанное честным трудом. Поверь мне, он заслуживает своего «сэра» не меньше, чем сэр Пол Маккартни или сэр Мик.
– Джаггер?
– Или кто угодно еще, – подбил итог МакГрегор.
– Не слыша команды, догадываюсь, что двигаться надо домой, – отозвался с водительского сиденья Джеймс.
– Вы как всегда правы, мистер Робертсон, – ответил Артур. – А мы, если вы не возражаете, пока пропустим по глоточку.
– Какие могут быть возражения, сэр? Я бы и сам не возражал, но за штурвалом не полагается.
– Ну, уж двадцать минут до дому ты как-нибудь потерпишь, Джеймс, – сказал Артур, наливая бренди в подставленный Эли бокал.
* * *– Ох, Салли, – Артур со вздохом отодвинул от себя тарелку. – Две полных порции. Но ростбиф, даже разогретый, был просто великолепен. Я же говорил, что твой труд не останется неоцененным. Как тебе ростбиф, Эли?
– Ямми, вкуснотища. Съела бы весь – но уже ни места в желудке, ни сил. Вы волшебница, Салли.
Повариха зарделась от смущения.
– Кофе мы, пожалуй, выпьем в библиотеке.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался Джеймс.
– Кстати, старина, запустишь эспрессо-машинку, и присядь за стол, отведай ростбифа.
– Возможно, я так и сделаю, сэр.
Эли, встав из-за стола и проходя мимо Салли, слегка поклонилась и произнесла:
– Моран танг.[54]
– Шей ур бейах[55], – ответила Салли и покраснела еще больше.
Они вошли в библиотеку прямо из столовой, через боковые двери. Эли плюхнулась в кресло и тяжело вздохнула:
– Я – под завязку.
Артур с интересом смотрел на нее.
– Как ты догадалась, что Салли шотландка?
– А кому еще ты бы доверил свой драгоценный желудок?
– А то, что она говорит по-гэльски?
– Должна. Ты же наверняка вывез своих слуг с Нагорья.
– Умная девочка, – похвалил ее Артур. – Тогда ты запросто разберешься с рисунком-ребусом, который нам оставил Лонгдейл.
Он пододвинул рисунок к краю стола, поближе к ней. Она взяла белый прямоугольничек в руки.
– Ну что ж… Внизу – похоже на купол собора святого Петра… Хотя в Риме каждый второй храм имеет купол такой же формы.
– И тем не менее, это собор святого Петра. Почему?
– Эм-м-м… Часть колоннады, опоясывающей площадь. Она здесь лишь намечена, очень фрагментарно, но все же…
– Молодец, девочка. Итак, в этом пункте мы едины. И что же означает собор святого Петра?
– Артур, снисходительно похваливая меня, ты все-таки считаешь, что я умственно ограничена. Конечно же, Ватикан!
– Эли, милая, я никак не хотел тебя обидеть. Уж такой он, этот грубый шотландский юмор. Считать тебя дурочкой? Для этого самому надо быть идиотом!
