Феликс Меркулов - Президентский полк
— Это не наши дела, — заявил Сонькин. — О том, что вы в Вене, мы узнали только на второй день.
— От кого?
— Из оперативных источников.
— Друзья мои, давайте договоримся сразу, — предложил Асланбек. — Вы профессионалы, я в вашем деле полнейший дилетант. Поэтому не нужно специальной терминологии. И если я спрашиваю, как вы узнали, что я в Вене, так прямо и отвечайте. А если не имеете права сказать — так и скажите.
— Почему это не имеем права? — слегка даже обиделся капитан Сонькин, словно бы Асланбек понизил его в звании. — Имеем. Мы узнали об этом от вашей жены.
Асланбек насторожился:
— Моя жена сказала вам, что я в Вене?
— Ну да, — подтвердил Карпов. — Она просила передать, что очень беспокоится за вас.
— Я тоже за нее очень беспокоюсь. И потому хочу поговорить с ней. Сейчас, немедленно.
— Это невозможно, — возразил Литвинов. — Она в надежном месте, но телефона у нее нет. Из соображений безопасности. За ней охотятся чеченцы. Если они узнают, где она находится, они предпримут все, чтобы выкрасть ее и заставить вас разблокировать счет.
— И все-таки я хочу получить подтверждение, что моя семья у вас и в полной безопасности.
— Послушайте, Русланов, вы не в том положении, чтобы ставить нам условия, — довольно развязно сообщил капитан Сонькин.
— В том, — возразил Асланбек. — Если я не получу доказательств, наша встреча закончится и никаких дел с вами я иметь не буду.
— Что будет для вас доказательством? — спросил Литвинов.
— Доставьте мою семью в Вену. Здесь я сумею обеспечить ее безопасность.
— Хорошенькое дело! — искренне изумился капитан Сонькин. — За кого вы нас принимаете? Мы привезем вашу семью, вы ее спрячете, а потом исчезнете вместе с сорока двумя миллионами. Такое вот чеченское авизо! Господин Русланов, вы человек ученый, доктор наук, но нельзя же всех остальных считать лохами!
— Капитан Сонькин задал нормальный вопрос, — вступил в разговор Карпов. — Почему вы молчите, Русланов? Вам нечего сказать?
— Я думаю, как ответить точно по содержанию и корректно по форме. Я пытаюсь понять, осознает ли ваш коллега, что он нанес мне оскорбление.
— Чем это я вас оскорбил? — удивился Сонькин.
— Вы назвали меня, чеченца, вором.
— А чего тут такого? Чеченцы не воры? Еще какие! Вспомните те же фальшивые авизо! Да мало ли что еще!
— Вы не поняли, что я сказал. Это я, чеченец, могу сказать, что чеченцы воры. Прав я или не прав — это дело моей совести. Но я, чеченец, не могу сказать, что русские воры. Это значило бы оскорбить русских. О том, что русские воры, имеет право сказать только русский.
— Чего-то я не понял всех этих тонкостей.
— В этом вся и беда. Чеченцы на сайте «Кавказ» публикуют серию статей под названием «Русское быдло»…
— «Русское быдло»? — оскорбленно вскинулся Сонькин.
— Да, — подтвердил Асланбек. — «Русское быдло». А русские называют всех чеченцев ворами и бандитами. Всех подряд. Мы когда-нибудь научимся разговаривать на нормальном человеческом языке?
— Капитан Сонькин погорячился, — вмешался Литвинов. — Он не хотел вас оскорбить. По ряду причин мы не можем доставить вашу семью в Вену. Но мы можем доказать, что она под нашей охраной и в полной безопасности. Мы предполагали, что этот вопрос у вас возникнет. И попросили Рахиль Ильиничну дать нам какое-нибудь свидетельство, которое убедило бы вас, что вы можете нам доверять.
— И она дала?
— Да.
— Что?
— Сейчас покажу.
Литвинов достал из портмоне сверточек в обычной газетной бумаге, развернул его и положил на стол перед Асланбеком золотое кольцо с зеленой изумрудной змейкой.
— Узнаёте?
— Да, — кивнул Асланбек, напрягая всю свою волю, чтобы не выдать волнения.
— Рахиль Ильинична просила нас передать вам это кольцо. Оно должно убедить вас, что мы ваши друзья.
Асланбек хорошо знал это кольцо. Он привез его Рахили из Египта в первый год их семейной жизни. Его пригласили в Каирский университет прочитать курс лекций по математической теории игр, заплатили какие-то небольшие деньги, и все их Асланбек отдал торговцу на Золотом базаре за это кольцо. При этом торговался так яростно, что заслужил уважение арабов, для которых торговля всегда была не только промыслом, но и искусством. Но кольцо почему-то Рахили сразу не понравилось. Не желая огорчать мужа, она некоторое время носила его. И все это время с ней происходили какие-то нелепые неприятности: то сумочку украдут, то вывихнет ногу. Когда Вахид неожиданно подхватил краснуху, Рахиль показала кольцо приятельнице, которая была задвинута на всей этой идиотской эзотерике и экстрасенсорике. Та ужаснулась и заявила, что этот камень не ее, он приносит ей несчастья. Рахиль сняла кольцо и больше никогда его не надевала. Асланбек только пожал плечами, но не возражал. Так оно и валялось с тех пор в старой шкатулке в шкафу вместе с вышедшими из моды женскими побрякушками.
Рахиль могла передать это кольцо мужу через Литвинова только с одной целью: как знак, что этим людям доверять нельзя. Было и другое объяснение: кольцо нашли при обыске московской квартиры и решили, что эта красивая дорогая безделушка может сыграть хорошую службу.
Так или иначе, но Литвинов врал. Рахиль не могла сказать им, что муж в Вене. Рахиль не могла дать им это кольцо.
Вывод был страшный: Рахиль и Вахид не у них. А все, что они говорят, — ложь. Оставалось выяснить, какую цель преследует эта ложь.
— Убедились? — спросил Литвинов, внимательно наблюдавший за реакцией Асланбека.
— Да, — обаятельно улыбнулся Асланбек. — Вопрос снят. Теперь я понял, что меня окружают друзья. Задавайте вопросы.
— Откуда вы узнали, что российский бомбардировщик Су-24 был сбит «стингером»?
— От Мусы.
— От того самого?
— Да. Он провел в моем доме ночь перед вылетом в Амстердам и проболтался по пьянке.
— Вы давно его знаете?
— Еще с тех пор, когда он учился в Академии общественных наук, а потом был советником генерала Дудаева.
— Вы с ним дружили?
— Нет.
— Сотрудничали?
— Нет.
— Почему же он появился в вашем доме?
— Он был уверен, что я его не узнаю. Он сделал пластическую операцию. Она полностью изменила его внешность.
— И вы все же его узнали?
— Можно изменить внешность, но нельзя изменить суть человека. Можно изменить разрез глаз, но нельзя изменить выражения глаз. Он всегда был шакалом и остался шакалом.
— Почему вы дали ему доверенность на распоряжение своим счетом в банке «Кредитанштальт»?
— Меня попросил об этом Шамиль.
— Тот Шамиль, о котором никто ничего не знает? — вмешался капитан Карпов.
— Да.
— Каким образом вы узнали, что на счету вашей фирмы появились сорок два миллиона долларов?
— Я попросил моего бухгалтера запросить банк. Когда я узнал об этих миллионах, то сразу понял, что Муса не сболтнул по пьянке, а проговорился.
— Почему вы немедленно не сообщили об этом в ФСБ?
— Потому что за мной следили. И за мной, и за моей женой и сыном. Я решил вылететь в Вену и постараться опередить Мусу, заблокировать счет. Мне это удалось.
— Вы сказали, что за вами следили. Как вам удалось оторваться от слежки?
— Мне помогли. Их машину отсекли, и я смог уехать в Шереметьево.
— На какой машине за вами следили? Кто?
— Два кавказца на синей «Вольво-940».
— Синяя «Вольво-940» была обнаружена пустой на набережной Яузы, а ее водителя и пассажира выловили утром. У них были проломлены головы. Как вы можете это прокомментировать?
— Им не повезло.
— Вам не кажется, Русланов, что для скромного профессора математики вы ведете слишком активную жизнь? Вы принимаете в своем загородном доме эмиссара чеченских боевиков, на счету вашей фирмы аккумулируются миллионы долларов для закупки оружия. Те, кто мог бы вам помешать, оказываются в Яузе с проломленными черепами. Вы не находите, что все это выглядит странновато, если говорить мягко?
Асланбек только пожал плечами.
— Не думал об этом. Но вы, вероятно, правы. Все это может выглядеть и так. Все зависит от точки зрения. Надеюсь, вы высказали предположение, а не свою точку зрения.
— У нас есть информация, что в начале девяносто шестого года вы доставили в Чечню шесть большегрузных «КамАЗов» и заплатили за это из личных средств триста шестьдесят тысяч долларов, — продолжал Литвинов, не ответив на вопрос, прозвучавший в словах Асланбека. — Что было в этих «КамАЗах»?
— Лекарства, продукты, теплая одежда, палатки.
— Так говорите вы. А у нас есть сведения, что там было обмундирование и оружие.
— Доказать вам это будет очень непросто.
— Все можно доказать. Было бы желание.
— И это желание у вас есть. Я вас верно понял?
