Юлия Латынина - Промзона
Это была катастрофа.
Ни у Бельского, ни у Курбанова и в мыслях не было гасить директора: лоха следовало закошмарить, отобрать завод и отпустить с миром. Может, когда потом его бы и пристрелили — но уж, разумеется, не лично Бельский и не на глазах посторонних людей.
В комнату вбежали несколько спортсменов, но помощь их уже не требовалась. Директор лежал на полу в луже крови. Чуть поодаль заходился криком подстреленный юрист. Бельский наклонился над юристом: того ранило довольно серьезно, пуля прошла через руку и грудь и, видимо, задела легкое.
— Выйдем, — сказал Бельский Курбану. Оба бандита шагнули в коридор.
— Что с лохом будем делать? — мягко спросил Бельский.
Курбанов поежился. Юриста — ежели спасать ему жизнь — требовалось везти в больницу. Пропажа директора авиазавода и появление в больнице юриста с огнестрельным ранением, естественно, вызовет у ментов любопытство. А если учесть, что директор в последнее время был другом губернатора и ментовку подкармливал часто и охотно, то любопытство это будет долгим и въедливым.
Конечно, юрист был свой кадр и замазан в куче дел, — но что взбредет в голову подраненному лоху, которого охраняют менты и который наверняка сообразит, что его вполне могут убрать как единственного некриминального свидетеля громкого убийства?
— Ты его подстрелил, тебе его и добивать, — сказал Курбанов.
Бельский, сощурившись, взял Курбана за свитер.
— Ты мне по жизни должен, понял? — сказал он. — Ты без меня покойник был. Чей мудак с автоматом ему подставился? Твой, Иди и убери юриста. Чтоб мы вместе в этом были. Понял?
Курбанов был в панике, но его жадность была больше его паники.
— Я убираю юриста, — сказал Курбанов, — а вы отдаете мне завод.
— Хорошо, — ответил Бельский.
* * *
Бельский не соврал: в течение следующих двух недель контрольный пакет Черловского авиазавода, которым доселе владел директор и группа менеджеров, через ряд компаний оказался записан на группировку Курбана.
Другое дело, что группировка не умела, да и не могла обеспечить заводу ни сбыта, ни контрактов, ни комплектующих. Завод мгновенно оказался опутан сетью мелких фирмешек. Фирмешки высосали из него все деньги, забрали продукцию — и проделано это было так хитро, что в итоге завод им же и оказался должен. На первый взгляд в фирмешках тоже сидели люди Курбана. Но только на первый взгляд.
Люди Курбана только отвечали за все и приносили своему шефу тоненький пакет с наличкой, а основные финансовые потоки плыли в направлении настоящих Хозяев фирмешек — группы Константина Цоя.
Курбану при этом деньги тоже перечислялись, — на счет небольшой оффшорной фирмы в Лихтенштейне. Фирму зарегистрировал Цой, потому что Курбан разбирался в оффшорках, как свинья в апельсинах, и Курбану сказали, что он — ее единственный владелец.
Особых перемен на заводе не произошло: группировка Курбана как охраняла его, так и продолжила охранять. Директор завода исчез: некоторое время говорили, что Курбан прячет его от москвичей. Но потом по области поползли нехорошие слухи. Скандал начал разрастаться, газеты задавали нелицеприятные вопросы — ведь пропал, в конце концов, не какой-нибудь начальник хлебопекарни, а герой Соцтруда, директор градообразующего и секретного предприятия.
Через три месяца после убийства генерального в область приехал Константин Цой. Разговор между ним и губернатором шел об угольных разрезах, а в конце разговора Цой спросил:
— А кстати, Курбана-то этого, который Мельникова убил, арестовали или нет?
— Почему ты считаешь, что Мельникова убил Курбан? — спросил губернатор.
Цой пожал плечами.
— На аэродроме его Курбан встречал? Курбан. Завод Курбану достался?
Курбану. Вот смотрите, что происходит! Человек отказался с нами сотрудничать.
Нанял бандюков для защиты. Бандюки же его и убили. Завод взяли себе. Акции записали на свои фирмы. Зарплаты четвертый месяц не платят, налогов не платят, все деньги Курбану идут. А избирательную кампанию вам кто будет оплачивать?
— А вы? — простодушно сказал губернатор.
— Так что ж мы будем оплачивать, если у вас такая политика, что за наши же деньги на этом заводе бандит сидит!
— Вообще-то это безобразие, — сказал губернатор, — моего личного друга убили какие-то бандиты, а МВД даже не шевелится. Завтра же распоряжусь!
Спустя три месяца Курбан позвонил Бельскому из Вильнюса. Он был в панике. Ментовка обкладывала его, методично и планомерно. Все считали, что если завод отошел Курбану, то и директора завалил он. Деньги с завода куда-то утекали, тот оказался не столь прибылен, как думал Курбан. Губернатор тоже, видимо, имел преувеличенные представления о потоке наличности, генерируемой заводом: во всяком случае, через посредников до Курбана доходили предложения договориться, но суммы, которые в них упоминались, были какие-то совершенно несообразные.
Курбан требовал помощи:
— Если меня возьмут, я за всех грузиться не буду! — заявил Курбан, — я на себя Мельникова не возьму!
— Погоди, успокойся, — отозвался Бельский, — ты откуда звонишь? Из дома?
— Нет. Я в Вильнюсе. Я свалил.
Голос Бельского прозвучал в трубке с секундной задержкой.
— Завтра мой человек будет у тебя. Мы тебе поможем.
На следующий день посланец Бельского действительно приехал в Вильнюс. Он рассказал, что Бельский и еще один человек из очаковских лидеров сейчас в Нью-Йорке, и пригласил Курбана в Нью-Йорк. Курбана к этому времени уже объявили в розыск, пока только на территории России. Его снабдили липовыми документами и выдали билет и визу в Америку, и так как его пригласили в Америку, а не в какой-нибудь Усть-Засранск, Курбан не почувствовал подвоха.
Его спасла случайность. Курбан летел в Нью-Йорк с пересадкой во Франкфурте, и так как он летел первым классом, то на пересадке он прошел отдохнуть в VIP-зал. Там он встретил знакомого коммерсанта из соседней области.
Коммерсант еще не знал, что Курбан в розыске. Коммерсант уселся в широкое кожаное кресло напротив Курбана и сказал:
— А Цой-то с вашим губернатором закорешился! Я у него в приемной сидел на предмет поставок угля, тот час не выходил, с кем, думаю, там сидит? А выходят в обнимку с Цоем!
— Ну и что? — сказал Курбан, который, напомним, по большому счету, был простой сибирский валенок и во взаимоотношениях в высоких сферах разбирался очень плохо. Он даже не знал, кто именно делал ему оффшорки.
— Ничего, — сказал коммерсант, — но он же под Бельским ходит. Тебя-то как, не съедят? Вроде Бельский на заводе твоем блатовал…
Курбан рассеянно попрощался с коммерсантом и покинул VIP-зал. В Нью-Йорк он не полетел. Он полетел в Швейцарию. В Швейцарии он позвонил в банк, в котором Бельский открыл счет его фирме, и узнал, что те деньги, которые Бельский перевел ему как часть доходов завода, были позавчера отозваны со счета. Переведший деньги банк написал, что произошла ошибка, и отозвал платеж.
Курбану все стало ясно.
Бельский и Цой разводили его с самого начала. Как только толстая девятимиллиметровая пуля из ПМ превратила гендиректора ЧАЗа в покойника, Бельский сразу понял, что кто-то за эту смерть будет отвечать. И если группа Цоя сразу же возьмет завод под себя, то она и будет ходить в убийцах.
Курбан сам себя погубил собственной жадностью, вызвавшись управлять заводом. Группа сделала его, — его, бандита, имя которого наводило ужас на половину области, — не владельцем управляющей компании, а козлом отпущения.
Зиц-председателем «Рогов и копыт»!
Они опутали его завод долгами, они тянули с него деньги, и все то время, пока они доказывали Курба-ну, какая убыточная эта штука — авиазавод, Цой, располагающий полными сведениями о потоках наличности завода, ходил к губернатору через задний ход и рассказывал, какие на самом деньги гоняет Курбан через завод! И даже те жалкие бабки, которые они отдали ему, — даже эти бабки они стрясли с его счета, справедливо полагая, что деньги покойнику ни к чему, а Цою, напротив, пригодятся…
Было ясно: там, в большом и шумном Нью-Йорке, в гавани за статуей Свободы, Александра Курбанова по кличке Курбан ждал не новый паспорт, вилла и собственный банковский счет. Его ждала пуля наемного убийцы, которая навсегда уберет с пути группы Цоя мелкого сибирского братка. И кто знает? Очень может быть, что перед смертью его любезно пригласят сказать под видеокамеру, куда он дел труп директора и куда выкинул «мокрый» ствол, тем самым навсегда обезопасив Бельского от возможного обвинения в убийстве…
Курбан снял со швейцарского счета те небольшие деньги, которые там оставались — сорок или пятьдесят тысяч долларов — и бесследно пропал. Ни российские менты, объявившие его в розыск, ни киллеры Бельского так и не смогли взять его след.
Что же до Черловского авиазавода — его имущество было очень быстро передано в новую контору, принадлежавшую Цою.
