Юлия Латынина - Промзона
Однако оказалось, что мэра на месте нет: тот спешно укатил в областной центр. Ахрозов поехал на местную железную дорогу и поговорил с ее начальником.
Разговор шел на очень повышенных тонах.
Ничего не добившись насчет вагонов, Ахрозов поехал обратно и по пути заехал на один из трех карьеров, добывавших руду для ГОКа.
Несмотря на август, погода была отвратительной. Вот уже третий день над Павлогорском шел злой мелкий дождь, температура упала до плюс десяти, и БелАЗы, выкатывавшиеся из карьера, роняли на дорогу комья белой грязи.
Джип Ахрозова спустился в карьер и остановился около огромного шагающего экскаватора. Экскаватор стоял у самого конца узкоколейки и раз за разом опорожнял пятитонный ковш в разверстые зевы вагонов.
Ахрозов поднял руку, и экскаватор остановился. Экскаваторщик — грузный мужик лет сорока, — по знаку Ахрозова спустился вниз по лесенке. Кабина, в которой сидел экскаваторщик, находилась на высоте четвертого этажа.
— Позови прораба, — сказал Ахрозов.
Прораба искали довольно долго — минут двадцать. Ахрозов понимал, отчего тот прячется, но в конце концов его нашли. К этому времени по карьеру пробежала весть о приезде Ахрозова, и к экскаватору собралось человек шесть или семь других рабочих.
Наконец пришел и прораб.
— Куда идет состав? — спросил его Ахрозов, хотя ответ был, разумеется, ясен.
— На фабрику.
— Почему вскрышу грузишь вместо руды? Прораб сморгнул. Он грузил пустую породу, потому что бригада только начала разрабатывать пласт, и если б он вывозил вскрышу в отвалы, то бригада б не выполнила еженедельный план. Если бы план был не выполнен, зарплата упала бы на двадцать процентов. Прорабу было сорок пять лет, и он грузил вскрышу на фабрику и при прежних хозяевах, и при советской власти: при советской власти вообще чего только не делали! И вскрышу на фабрику, и породу в отвалы, и приписывали к добытым тоннам чуть ли не нули…
— Да чего ж она пустая? — вздумал спорить прораб.
И тут раздался звонок Извольского.
Извольский был взбешен. Он только что прилетел в Ахтарск. Зам по производству побоялся сказать ему о нехватке вагонов, и вышло только хуже: Извольский узнал о проблеме, включив компьютер и заметив данные о непозволительно малых запасах окатыша на складах.
— Почему нет вагонов? — спросил Извольский.
— Я решу эту проблему, — ответил Ахрозов.
— Денис будет завтра у тебя. Посмотрит, как ты ее решаешь.
— Я справлюсь без Дениса.
— У тебя была неделя без Дениса. Мне что, городской мусор в домну сыпать?
И Извольский бросил трубку. Она тут же зазвонила опять. Ахрозов машинально включил телефон, ожидая, что это снова Извольский, но голос, звучавший в трубке, был нежен и тих:
— Сережа? Это Анастас. Говорят, у вас трудности с вагонами. Приезжай ко мне завтра, обсудим…
Ахрозов выключил телефон и повернулся к прорабу Тот по-прежнему объяснял, что порода не пустая, вот только случайно так вышло, а если посмотреть, так оно в общем-то руда…
Ахрозов размахнулся и ударил прораба под дых. Тяжелый ватник смягчил удар, но прораб все равно задохнулся и упал на колени. Ахрозов прибил его еще раз — сапогом по шее. Прораб опрокинулся на спину.
Экскаваторщики попятились, а охранник Ахрозова бросился на босса и попытался удержать его от рукоприкладства, но получил удар кулака и отлетел в сторону.
Ахрозов бросился на прораба, сгреб горсть вскрыши и принялся пихать ее прорабу в рот, с криком:
— Это руда? Ты у меня эту руду с кровью сожрешь!
Тут охранник снова кинулся на него, и к нему на помощь подоспел выскочивший из джипа шофер. Вдвоем они оттащили директора от прораба и кое-как впихнули в джип.
Рабочие стояли в оцепенении. Прораб лежал возле рельс, не шевелясь.
Белая мокрая грязь под ним постепенно розовела. Джип Ахрозова завелся и пошел задним ходом. Через минуту он остановился, из него выпрыгнул шофер и подбежал к неподвижно лежащему человеку.
— Жив? — ну, слава богу, — сказал шофер, когда прораб под его руками шевельнулся и застонал. — Ну чего стоите, Ироды! В больницу его везите!
— Так чего объяснять в больнице-то? — несмело спросил один из рабочих.
— Хочешь на ГОКе работать? Скажи, что сам упал!
* * *
Когда шофер запрыгнул в машину, директор уже начал приходить в себя. Он молча обмяк на заднем сиденье, а охранник слегка придерживал его за плечи опасаясь новой вспышки ярости.
— Нельзя же так, Сергей Изольдович, — сказал водитель, — неровен час, убьете кого-то. Скандал будет.
— Давай к заводоуправлению, — хрипло ответил Ахрозов.
По стеклам машины ползли дождевые капли, вокруг неровной, страшно деформированной воронкой простирался желто-серый котлован со склонами, нарезанными серпантином, и чахлыми березами далеко наверху.
Джип приостановился, разъезжаясь с БелАЗом. С соседнего языка породы хлестала вода. Водители часто мыли здесь машины.
— Останови, — сказал Ахрозов.
Джип остановился, и директор, как был, в свитере и штанах, полез под водопад. Ахрозов стоял там минут пять, а потом вернулся в машину, продрогший и мокрый. Когда он вытащил мобильник и попытался позвонить, оказалось, что тот издох.
Сергей Ахрозов вернулся в заводоуправление через полчаса, предварительно заехав домой переодеться. В предбаннике его ждали посетители, но Ахрозов запускать их не стал, а бросил секретарше Любе:
— Я занят.
Прошел в кабинет и дважды повернул в двери ключ.
На столе зазвонил селектор.
Селектор в кабинете Ахрозова был старый, обустроенный еще в 60-х годах, когда партия и правительство объявили Павлогорск ударной комсомольской стройкой, и на потемневшей от времени панели до сих пор можно было различить надписи, гласящие: «горком», «горисполком», «1-й секретарь обкома». Тут же стояла вертушка, обеспечивавшая непосредственную связь с Москвой.
Ахрозов подождал, пока селектор умолкнет, подошел к небольшому сейфу, стоящему в углу, и отпер его. В сейфе лежали разноцветные папки с бумагами и пачки американских денег, — на всякий оперативный случай. Ахрозов отодвинул бумаги и деньги, запустил руку вглубь сейфа и вытащил оттуда спичечный коробок и алюминиевую, слегка почерневшую от огня ложку.
В коробке был запаянный пластиковый пакетик, а в пакетике — белый порошок. Порошка было много. Его было так много, что если бы Ахрозов попался с порошком, он бы получил срок отнюдь не за употребление, — а за хранение оптовой дозы наркотика.
Ахрозов еще раз заглянул в сейф и вынул оттуда упаковку одноразовых шприцов. Одинаковых пластиковых трубочек со сверкающей иглой, по острию которой пролегала дорога в рай. Единственное, чего не боялся никогда Ахрозов — так это заразиться какой-нибудь гадостью. Генеральный директор Павлогорского ГОКа кололся только одноразовыми шприцами и употреблял их только один раз.
Телефон зазвонил снова — на этот раз мобильный. Каким-то образом он ожил после душа. На дисплее высветился тот же номер, с которого намедни звонил Анастас. Ахрозов нажал «отбой» и отключил телефон.
Генеральный директор выложил перед собой пакетик с героином, упаковку шприцов и ложку, сел и долго смотрел на героин застывшими, ничего не выражающими глазами. По экрану компьютера ползли таблицы — огромный комбинат отчитывался перед директором в сделанном и несделанном. За окном между двумя рамами жужжала муха.
Ахрозов сидел минут пять. Потом он пододвинул к себе графин с водой, неспешно вспорол пакет с героином и высыпал его в воду. Получившееся пойло тщательно взболтал и вылил в туалет. Прополоскал графин и снова опорожнил его.
Упаковку со шприцами он сунул во внутренний карман куртки. Шприцы было проще всего выкинуть где-нибудь по дороге или в ресторане. В конце концов, в туалет их было вылить нельзя, а сами по себе криминальной уликой шприцы не являлись.
Потом Ахрозов нажал на кнопку селектора и сказал секретарше:
— Где там баба, которая насчет ребенка и матпо-мощи на операцию? Пусть заходит.
Героин, который Ахрозов вылил в канализацию, стоил около двух тысяч долларов. Чернорабочему на ГОКе надо было работать год, чтобы заработать такие деньги.
* * *
Этим вечером Извольский заехал на дачу к одному своему приятелю, — заместителю министра путей сообщения. Они обсуждали новую кандидатуру на пост начальника Черловской железной дороги.
Потом Извольский остался на обед, и отобедать к заместителю министра заехал его сосед по даче — глава банка «Ивеко» Александр Арбатов.
Александр Арбатов и Вячеслав Извольский ненавидели друг друга. Арбатов был банкир, Извольский — производственник. В самом начале приватизации Арбатову приглянулся Ахтарский металлургический, однако его довольно грубо попросили вон и в дальнейшем отказывались от сотрудничества.
