Пол Клеменс - Снятие с креста
В третьем зале была представлена вполне приличная французская живопись. Но внимание рассеивалось, он больше работал головой, чем глазами. В зале было малолюдно. Чопорная старушка, проявляющая интерес к пейзажам, критично покосилась на обнаженных дочерей царя Левкиппа, которых мускулистые «горцы» забрасывали на круп гнедой кобылы. Старушка покачала сухой головкой и вышла. Телеса у дам, с точки зрения ценителя обнаженного тела, были действительно мешковатые. В зале оставались только Анджей и седовласый работник музея. Тот сидел у окна в глубоком алькове за письменным столом и занимался скучной канцелярщиной. Перед человечком стоял компьютер, но он предпочитал писать перьевой ручкой в потрепанном журнале, периодически окуная ее в пузатую чернильницу.
Столь демонстративное презрение к прогрессу не могло не тронуть. Анджей подошел поближе. Он не знал, о чем говорить с работником музея. Думал, само получится. Только не о пенсионере Симоне Ле Пьене, который когда-то работал в этом музее…
– У вас вопрос, молодой человек? – поднял голову канцелярский работник. У него были живые лучистые глаза, невзирая на пыль, пропитавшую пиджак.
– Скажите, – кивнул Анджей на упомянутую картину, – это похищение дочерей Левкиппа?
– Разумеется, молодой человек. Забавная древнегреческая мифология. Близнецы Кастор и Полидевк – сыновья бога Зевса – всю жизнь соперничали со своими двоюродными братьями. В итоге похитили их невест – дочерей царя Левкиппа. Данный процесс прилежно запечатлен живописцем.
– Но это не Рубенс, – с некоторым сомнением произнес Анджей. – Насколько знаю, Питер Пауль Рубенс в одной из картин обыгрывал похожий сюжет.
– Нет, конечно, – музейный работник засмеялся. – Совсем иная, знаете ли, манера исполнения. Да и способности у живописца несколько… м-м, иные. Картина Рубенса выставлена не в глухом Шартарене, а в Старой пинакотеке города Мюнхена. Данное же творение принадлежит перу Йоса де Момпера, более известного своим «Горным пейзажем с мостиками», – работник музея приподнялся и протянул руку. – Жискар Бернандель, архивариус, работаю в этом музее. Не хочется, знаете ли, просиживать штаны в сыром подвале, вот и выбил рабочее место поближе, так сказать, к первоисточникам. Посетители не жалуются, некоторые считают, что мое присутствие создает даже колорит.
«Это не вы заменили ушедшего на пенсию Симона Ле Пьена?» – уже рвался вопрос, но он вовремя прикусил язык.
– Роберт Брайлинг (чуть не сказал: «эсквайр»), – он пожал протянутую сухую ручонку. – Я иностранец, путешествую по Франции, увлекаюсь живописью фламандских мастеров и не мог, проезжая мимо вашего города, не зайти в музей. А вообще-то я сотрудник страховой компании, расследую случаи похищения предметов старины…
– Вы правильно сделали, уважаемый, что зашли в наш музей, – подхватил архивариус. – Если хотите, могу удовлетворить ваше ненасытное любопытство.
– Я увлекаюсь Рубенсом…
Месье Бернандель посмотрел на него с нескрываемым интересом.
– Ну что ж, месье, в наше странное время еще остались люди, которые увлекаются Рубенсом…
– И Леонардо да Винчи, – поспешил добавить Анджей. – Недавно узнал, что этот блестящий художник оставил потомкам множество рукописей по физике, математике, астрономии, философии. Потрясающе образованный человек. Биография, полная тайн – даже без фантазий Дэна Брауна. Большинство его рукописей написано зеркальным письмом, справа налево, их можно прочесть только через зеркало. А дабы еще больше засекретить свои рукописи, кое-где он писал нормально…
– Скажу вам больше, месье, – подхватил архивариус. – Мы все недовольны нашествием арабов. Леонардо да Винчи, как известно, сын итальянского землевладельца и нотариуса Пьеро и местной крестьянки. Но ученые уже возражают. Недавно они сделали анализ отпечатков пальцев, оставленных Леонардо на своих рукописях. То, что это отпечатки Леонардо, определили достоверно: мастер перелистывал рукописи большим пальцем. Те же отпечатки – на знаменитой «Даме с горностаем». И что вы думаете? Отпечатки да Винчи имеют черты, характерные для представителей арабских стран. Похожие линии находят у шестидесяти процентов населения Ближнего Востока. Выходит, мать Леонардо была не крестьянкой, а восточной рабыней, а сам мастер – наполовину арабом?
– Надо же, – покачал головой Анджей. – Не знал.
– Но, сдается мне, вас больше интересует Рубенс, – хитро посмотрел на него архивариус. – Не так ли, месье?
Отступать было некуда. Он решил рискнуть. Частенько в последнее время приходилось прогуливаться по лезвию бритвы.
– Что вас интересует, месье? Питер Пауль Рубенс – «король живописи и живописец королей» – родился в вестфальском городке Зиген. Отец был протестантом, вывез семью за границу, спасаясь от преследований испанцев. Через десять лет они возвращаются на родину в Антверпен, приняв католическую веру. В двадцать лет он становится членом городской гильдии Святого Луки, который считается покровителем художников, поскольку, по преданию, написал портрет Богоматери с Младенцем… Имеет прекрасный дворец на улице Ваарш. Ведет жизнь блестящую и деятельную. Знается с образованнейшими людьми своего времени. Поддерживает обширную переписку с покровителями наук и искусств. Интересуется трудами итальянского математика и врача Кардано, письмами поэта Гез де Бальзака, книгами голландского юриста Гуго Гроция. Проявляет дипломатические способности: ездит в Мадрид, Лондон, Париж – послом Изабеллы и Альберта. Готовит мирный договор 1630 года между Испанией и Англией. И между тем рисует, рисует… Знаете, месье, у гения была чудовищно успешная биография. Самое сильное потрясение – смерть от чумы любимой жены Изабеллы Брандт. На склоне лет он женился во второй раз – на некой Елене Фурман, которой едва исполнилось шестнадцать…
– Спасибо, господин Бернандель, с биографией Рубенса у меня все в порядке, – перебил Анджей. – Меня интересует сотрудничество Рубенса с другими художниками.
– С которым из них? – живо откликнулся архивариус. – Антонисом ван Дейком? Яном Брейгелем? Франсом Снейдерсом?
– Клодом Шандемо.
Реакции, на которую рассчитывал Анджей, не последовало. Человечек пожал плечами, на мгновение задумался.
– Не думаю, месье Брайлинг, что сообщу вам что-то сногсшибательное. Великий мастер всего лишь дважды доверял молодому живописцу править фрагменты своих картин. Это «Портрет супругов Анжу в вишневом саду», где Шандемо блестяще запечатлел цветение кустарника, и «Инфанта Изабелла с собачкой», в которой молодому художнику была поручена ответственная задача изобразить собачку. 1630 и 1632 годы. Рубенсу уже шел шестой десяток, Шандемо же был зеленым юнцом. Рубенс умер в 1640-м, Шандемо пережил его на тридцать лет, сумев, в принципе, развить свой талант…
– Но, я слышал, был еще и третий случай, когда Рубенс доверил Шандемо принять участие в своем проекте…
– За что и поплатился, – усмехнулся архивариус. – Этот случай, скорее, легенда, чем достоверный факт. Основа истории, конечно, красивая, где-то даже романтичная. Если Рубенс написал «Водружение креста» в 1611 году, то почему на склоне лет он не мог развить тему и не написать «Снятие с креста»? Вы эту картину имеете в виду?
– Да.
– Однако не стоит забывать, что «Водружение креста» – не картина, а роспись алтаря церкви Святой Вальпургии, над которой Рубенс работал два года. Под «Снятием с креста» подразумевают обыкновенное полотно, способное уместиться на мольберте. Слабо верится, что была такая история. Но охотно допускаю, что данный случай имел место. Рубенс по ряду сверхъестественных причин поручил Шандемо приукрасить пейзаж, оставил картину в мастерской молодого автора, где и случился пожар. Картина сгорела, но вряд ли имеет смысл ее оплакивать. Питер Пауль Рубенс подарил благодарному человечеству более трех тысяч картин, этюдов и рисунков.
– Минуточку, месье, – окончательно осмелел Анджей. – В том-то и дело, что существует версия, согласно которой картина не сгорела. Пожар устроили намеренно, а картину из мастерской заблаговременно удалили. Иначе говоря, Клод Шандемо самым наглым образом картину украл…
– Да, я слышал о такой версии, – отмахнулся архивариус. – Совсем недавно, кстати, слышал. И снова не буду ничего отрицать, месье. Шандемо был известный плут. Но доподлинно известно, что ничего подобного он себе не присваивал… то есть мог украсть картину, но не крал авторство. Это слишком разные художники, и любая попытка…
– Подождите, – нахмурился Анджей. – Вы совсем недавно слышали о такой версии? От кого, позвольте узнать?
– Не помню, – пожал плечами архивариус. – Честное слово, молодой человек, не помню. Я общаюсь со многими людьми, и если услышанное не вызывает интереса, я быстро забываю. Да и трудно с возрастом все держать в голове. Я лишь на два года моложе Симона Ле Пьена, которого в позапрошлом году отправили на пенсию…
