Миранда Джеймс - Просроченное убийство
После пяти гудков меня перенаправили на автоответчик. Бойкий молодой голос сообщил, что Гейл Эндерби сейчас в отпуске и вернется через две недели. Других контактов секретарша Годфри не оставила. Я задался вопросом, знает ли она о его смерти, и оставил сообщение с просьбой перезвонить.
Что ж, придется самому разбираться с дисками. Вернул на место оберточную бумагу – ту, что смог отнять у Дизеля, – и снова запечатал коробку. Водружать ее на стопку, впрочем, не торопился. Посмотрев по сторонам, я убрал коробку на полку в паре метров от моего стола. Может, у меня разыгралась паранойя из-за того, что кто-то подслушивал нас с Мельбой, но мне не хотелось, чтобы диски попали в чужие руки. Пока о них знал только я – и предпочел бы, чтобы так оно и оставалось.
Затем я занялся коробкой под номером один. Если верить описи, там лежали письма фанатов. Заинтересовавшись, вытащил папку, датированную серединой девяностых. Сверху лежали исключительно хвалебные отзывы.
«Читал «В ловушке» до трех ночи, никак не мог оторваться», – писал один фанат.
Другой вторил ему: «Когда я закончил «Полночного убийцу», то пошел проверять замки в доме».
Большинство писем содержали пометки с датой, когда Годфри отвечал поклонникам своего творчества. Самих ответов, впрочем, я в папке не нашел.
Потом мне попалось крайне любопытное письмо: автор упрекал Годфри в том, что тот изменил неспешным детективам в классическом духе ради «кровожадных триллеров, полных бессмысленной жестокости». На этом письме рукой Годфри было выведено резкое «оставить без ответа».
Я отложил папку в сторону и уже потянулся за следующей, как зазвонил рабочий телефон.
– Отлично, ты еще на месте, – воскликнула Мельба. – Питер хочет с тобой поговорить. Я рассказала ему о коробках.
– Сейчас спущусь, – вздохнул я и повесил трубку. У меня не было настроения говорить с Питером, но потом я понял, что это отличный шанс что-нибудь у него выведать.
Подхватив сопроводительные письма, позвал Дизеля:
– Пойдем, дружище.
Пока я запирал кабинет и спускался по лестнице, кот успел проскакать по ступенькам и устроиться на столе у Мельбы.
– Все в порядке, – виновато посмотрела на меня Мельба. – Я разрешаю ему тут сидеть.
– Кажется, спорить тут бесполезно. Присмотришь за ним, пока я буду у Питера?
– Конечно! – Мельба почесала Дизеля за ухом. – Иди, не волнуйся.
Я постучал в дверь директорского кабинета, потом заглянул внутрь.
– О, Чарльз, – сказал Питер, поднимаясь мне навстречу. – Заходи.
Директор вернулся на свое место, когда я сел на стул.
– Мельба сказала, что вам доставили архив мистера Приста, – Питер сцепил пальцы в замок и внимательно посмотрел на меня.
– Да, коробки привезли сегодня, – я наклонился вперед и передал директору два письма. – Судя по тому, как все четко организовано, Годфри спланировал это за несколько месяцев.
Питер быстро прочитал письма и положил их на стол.
– Даже не сомневаюсь. Учитывая его колоссальное самомнение, он, вероятно, был на сто процентов уверен, что университет без вопросов примет его наследие, – фыркнул директор.
– Согласен, – кивнул я. – Но он точно не предполагал, что умрет так скоро.
– Даже не буду притворяться, что мне жаль этого ублюдка. Пусть даже его и прикончили столь отвратительным способом. Пустышка, которую он написал, с такой рекламой будет только лучше продаваться. Хотя Годфри, увы, ничего с этого не поимеет. – Питер улыбнулся с мрачным удовлетворением.
Никогда не подозревал, что наш директор – мстительный тип. Он и в самом деле ненавидел Годфри.
– Продажи действительно взлетят, по крайней мере, на какое-то время, – не стал спорить я. – Тут вы правы. Но мне интересно, кому это выгодно.
Я поймал себя на мысли, что впервые задумался над этим вопросом. Кто унаследует богатство Годфри? Джастин?
– Нам остается только надеяться, что он распорядился перечислить университету достаточно денег, чтобы оплатить обработку и хранение его бумаг. В противном случае они останутся как есть. – Питер решительно вздернул подбородок. – Я так понимаю, в этом вопросе мы с вами солидарны?
– Конечно, – сказал я. Мне и так хватало работы. И я с куда большим удовольствием буду заниматься описанием редких книг, чем возиться с бумагами Годфри. Хоть мне и любопытно в них заглянуть.
– Отлично, – просиял Питер.
– О деньгах мы вряд ли узнаем, пока не будет обнародовано завещание Годфри, – задумчиво произнес я. – Но как вы считаете, этого письма достаточно, чтобы признать университет законным владельцем бумаг?
– Полагаю, что да, – ответил Питер и снова пробежал глазами письмо. – Он ясно пишет о своих намерениях, хотя, к сожалению, не упоминает о финансовой стороне вопроса.
– Вся эта история привлечет внимание к городу и университету, – сказал я.
– Боюсь, ты прав, – нахмурился Питер. Судя по всему, грядущая шумиха его нисколько не радовала. – Не понимаю, почему надо было приехать в наш город и дать себя здесь убить?
Директор слегка покраснел, осознав неуместность своего замечания, но я сделал вид, что ничего не заметил.
– Все это очень странно, – протянул я. – Взять хотя бы вчерашний звонок Годфри. Он ведь сказал, что плохо себя чувствует? Это не слишком на него похоже.
Питер ничего не ответил, продолжая внимательно на меня смотреть.
– Может, на самом деле звонил не Годфри? – предположил я.
– Но кто тогда? – спросил Питер, барабаня пальцами по столу.
Я пожал плечами.
– Просто догадка. Мельба вчера сказала, что он позвонил ректору. А потом, как я понял, сообщили вам.
Пальцы Питера замерли над столом.
– Все было немножко не так.
– А как?
– Боюсь, Мельба кое-что перепутала, – Питер замолчал на секунду. – С ней такое бывает – она имеет дурную привычку недослушивать. Мы с ней не раз об этом говорили.
Я ждал, и Питер закончил свою мысль:
– Дело в том, что это я говорил с Годфри и уже потом передал ректору его слова.
Глава девятнадцатая
Странно. С чего бы Годфри звонить директору библиотеки, когда прием в его честь устраивал ректор?
– В разговоре он пожаловался на желудочный грипп. Сказал, что ему жаль срывать такое мероприятие – сомневаюсь, правда, в его искренности – и попросил передать его слова ректору. Я и передал, – пальцы Питера снова принялись отбивать незамысловатый ритм.
– Чисто из любопытства, помните, во сколько он позвонил? – с напускным равнодушием спросил я.
– Примерно в половине шестого, – подумав, ответил Питер.
– А департамент шерифа с вами уже связывался?
– Зачем? – слегка побледнел Питер. – Какое отношение я имею к этому отвратительному убийству?
– На первый взгляд – никакого, – со скрытой насмешкой в голосе проговорил я, начиная терять терпение. Директор слишком уж старательно отказывался понимать очевидные вещи. – Возможно, вы последний – за исключением убийцы, разумеется, – кто общался с Годфри. Думаю, следователю будет интересно об этом узнать.
– Понятно, – Питер потянулся за стаканом воды, который стоял на комоде позади стола. Сделав глоток, вернул стакан на место. Рука его дрожала. – Значит, я должен выполнить свой долг.
Он все еще был непривычно бледен и явно чувствовал себя не в своей тарелке, но определенно хотел закончить этот разговор. Я продиктовал Вандеркеллеру номер департамента шерифа и сказал, чтобы спросил помощницу шерифа Берри. Питер отложил ручку в сторону и пообещал позвонить.
– Отлично, – произнес я. – Мне оставить вам эти письма? – я кивнул на сопроводительные бумаги, которые по-прежнему лежали у него на столе.
– Пока да. Попрошу Мельбу сделать вам копии. Думаю, юридический отдел университета захочет иметь у себя оригиналы.
– Конечно. Ну, если это все, я бы хотел вернуться к работе.
Питер кивнул, и я направился к двери.
– Господи, чуть не забыл! – спохватился директор.
– Да? – повернулся я.
Вандеркеллер скривился от отвращения.
– Перед тем как вы пришли, мне позвонили из ректората. В субботу в университетской часовне пройдет поминальная служба по Годфри. В час дня. Полагаю, я должен буду на ней присутствовать, хотя субботу можно посвятить куда более приятным делам, – он тяжело вздохнул.
– Но не пойти будет неправильно, – заметил я. – Я тоже приду.
Питер не ответил. Вряд ли он вообще меня слышал, потому что смотрел в окно позади стола. Я подождал немного, а потом вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Все-таки наш директор – чудаковатый парень, по-другому и не скажешь.
Дизель сидел у Мельбы на столе и, завороженный ловкостью порхающих над клавиатурой пальцев, неотрывно следил за тем, как она печатает.
– Прости, что отрываю, – окликнул я кота. – Но нам пора идти.
Мельба перестала печатать и улыбнулась мне.
– Тогда увидимся позже, мальчики, – она ласково погладила Дизеля, и тот благодарно замурлыкал.
