Джордж МакМаннан - По головам
Оперативник отложил в сторону ручку, закрыл ежедневник и стал внимательно слушать Разумовского, сложив руки в замок и откинувшись на спинку стула.
– И, – продолжал Разумовский, – многие, наверное, начинают рассказывать или о том, что после фильмов о Штирлице или того хуже, насмотревшись Джеймса Бонда, видят себя только в этой службе и с детских лет лелеют голубую мечту стать разведчиком. Наверное, есть и такие, которые говорят, что видят себя на страже безопасности Родины, только служа в органах. И я думаю, что таких вот кандидатов вы сразу отсеиваете. Уж не знаю, что ждёт в конечном итоге меня после собеседования, но я не знаю, как вам ответить на вопрос. Кроме необъяснимого ощущения, что я должен, у меня нет иного ответа.
Разумовский пристально глядел на оперативника, ожидая какой-то реакции с его стороны, но тот только взял ручку, черканув в ежедневнике последнюю фразу, и лишь ответил:
– У меня к тебе больше нет вопросов. Всего доброго и удачи…»
– …только удачи, – дядя Лёша отхлебнул пива из стоявшей рядом кружки, – если эти упыри взялись за дело, то можно пожелать разве что удачи.
Говорил он размеренно, слегка растягивая гласные, причиной чему, скорее всего, явилась вторая кружка пива.
Трезвый рассудок твердил, что истина именно такова. Ну а свидетелем «расправ» подобного рода Разумовский за время службы становился неоднократно, но между тем какое-то романтически наивное и обнадёживающее чувство предательски вкралось в сознание.
Оно и понятно: верить в ожидаемый отрицательный исход всё же не хотелось.
И почему эти все перемалывающие жернова завертелись вокруг него?
Разумовский смутно мог предполагать, что, может, причиной явилась давнишняя обида, которую затаил заместитель отдела Давылдин – Сергей, сорвавшись на эмоции, назвал его идиотом. Теоретически тот мог пойти на тихую расправу, прикрывшись руководством. Но, с другой стороны, в кулуарах Давылдин слыл недальновидным сотрудником, и в его способности в одиночку разработать столь коварный план мести верилось с трудом.
«Давылдин лишь простой исполнитель, – мысли Сергея, словно калейдоскоп, сменяли одна другую, – причём весьма убогий исполнитель. Должно было быть что-то более весомое, за что можно запустить такой механизм».
Математический гений Разумовского в совокупности с тонким аналитическим складом ума, помноженный на пять лет академического образования, выстраивал причинно-следственные связи событий, что происходили в его служебной жизни.
Начальник? Но в этом случае возможной мотивацией могла быть только простая непереносимость его, Разумовского, как такового. Тогда весьма непрофессиональный подход, однако, начальник и профессионализм рядом не стояли в принципе.
Между тем в этой мысли было нечто такое, что не позволяло однозначно утверждать, что причиной всему явилась именно инициатива его начальника.
«Генерал», – продолжил он про себя.
Разумовский резко и сильно зажмурил глаза, и ему показалось, что все происходящие и сами по себе не связанные события, наконец, соединились между собой тонкой связующей нитью, сложившись в простой и незатейливый процесс.
– Они продвигали Рябушкина, – себе под нос пробубнил Разумовский.
Дядя Лёша, не расслышав бормотания Разумовского, выпавшего в процессе рассуждения из реальности, переспросил:
– Серёга, я не уловил?
Разумовский мотнул головой, как бы сбрасывая навалившийся туман рассуждений, и пристально посмотрел на дядю Лёшу.
– Всё просто, – Разумовский понизил тон голоса, – сейчас они продвигают этого молодого сотрудника Рябушкина, которого недавно подобрали.
– С чего такие мысли? – не понял собеседник.
– А иначе для чего?
В этот момент Сергей походил на героя гражданской войны Чапаева. Не хватало только картошки для более наглядного обозначения маневров.
– С самого начала, – продолжил Разумовский, – будем оперировать фактами. Заместитель моего отдела Давылдин не та кандидатура, чтобы замутить этот процесс, для его мозга это сложная комбинация.
Губы дяди Лёши тронула легкая улыбка. Разумовский был прав. Пришедший в органы безопасности вместе с дядей Лёшей, подполковник Давылдин отличался только тем, что с гениальной простотой рушил любой оперативный замысел. Своей инфантильной сущностью он только внешними признаками напоминал homo sapiens. Все остальные проявления, характерные для человека разумного, у него так и остались в зачаточной стадии формирования, как у новорождённого. Его дикция была настолько ужасной и не переносимой на слух, что удивительно, как людям, с которыми ему приходилось работать, удавалось понимать его и воспринимать. Многие с непривычки морщились и по несколько раз переспрашивали, о чем он только что говорил. Давылдин на это всегда как-то по-детски обижался, краснел и пыжился.
– Теоретически мог мой начальник отдела, но сомневаюсь, чтобы у него хватило духу завертеть такую комбинацию. Поныть втихаря или тет-а-тет с другом – начальником другого отдела, он мог, – продолжал Разумовский, – но чтобы так, нет. Меланхолик, скрытый трус, который сам не знает, что делать.
Для дяди Лёши доводы Разумовского казались весьма разумными. По крайней мере, он, что было немаловажным, обоснованно, точно и кратко дал описание сущности начальников.
– Эти двое, скорее, просто исполнители воли большого руководства, – резюмировал Разумовский. – Балом правит наш генерал.
Сергей выдержал паузу.
– Он, конечно, от зависти не умрёт, но его совсем не красит тот факт, что он скатился до бичевания простого опера. Низко, да и как-то не по рангу мелочно. Тогда возникает один логичный и простой вопрос: «А какого хрена ему это понадобилось?».
– Вопрос вполне резонный. Есть какое-нибудь заслуживающее внимания объяснение? – спросил дядя Леша.
– Хм, – протянул Разумовский, – на этот вопрос я ещё не нашел ответа. Хотя, если следовать народной мудрости, что всё гениальное просто, не нужно копать очень глубоко. Вероятно, причина лежит на поверхности. Могу предположить, что дело всего лишь в моём прямом и, по этой причине, тяжёлом характере и гордости генерала.
– Шутишь?
– Ну, представь себе: было дело, я когда-то имел наглость заявить ему, что проблемы в службе не в бездельниках-операх, а в том, что катастрофически мало сотрудников и ещё меньше профессионалов. И проблема в громаднейшем количестве всевозможных установленных контролей, что больше связывают руки, чем дают возможность действовать.
Дальнейший ход мыслей Разумовский не стал произносить вслух, несмотря на большое доверие к дяде Лёше. Большее, чем ко всем сотрудникам в конторе, доверие.
– Не знаю, как другие начальники, но наш генерал такого точно «не прощает», – дядя Лёша пожал плечами и, допив пиво, поставил пустую кружку на стол. – А Рябушкин, с точки зрения руководства, покладистый. Человек из обоймы и с амбициями. А стало быть, есть рычаги для манипулирования им.
– Да уж, – грустно выдавил Разумовский.
– Ладно, – и дядя Лёша ободряюще похлопал Сергея по плечу, – я человек всё же семейный, пора, как говорится, и честь знать. Тем более, что завтра ещё за отчёт надо браться, а там, сам знаешь, голова должна генерировать хоть какие-то умные мысли.
Важность грядущего рабочего процесса Разумовский понимал прекрасно. Хотя и он, и дядя Леша знали, что этот отчёт будет отличаться от предыдущего разве что перестановкой фраз местами в докладе руководителя отдела и новыми цифрами в статистике.
– А ты не забивай всем этим себе голову, – напоследок сказал дядя Лёша. – Всё, что ни делается, всё к лучшему.
* * *Ночная жизнь кафе «Ультра», набирая обороты, постепенно становилась более бурной. Ненавязчивый чилаут, что разогревал посетителей, сменился на «спейс транс» в стиле Пола Окенфольда, более располагавший к отвязному отдыху закончивших работу «бизнес-мальчиков» и таких же «девочек», предполагавший траты на алкоголь и кальян.
Сергей Разумовский, сидевший в отдельной закрытой кабинке, которая в любое угодное ему время была в его распоряжении, нажал на кнопку вызова официанта.
Молодой парень в форменной одежде заведения, которая для всего без исключения персонала, работающего с посетителями, состояла из обязательно потертых джинсов и белой футболки с диагональной надписью красного цвета «ULTRA», появился через несколько секунд с блокнотом в руках.
– Кофейную самбуку и роллы «Калифорния», пожалуй, – сделал заказ Разумовский.
Официант исчез так же моментально, как и появился. Это была уже третья заказанная порция самбуки, что свидетельствовало только об одном – Сергей предполагал «стереть» из памяти сегодняшний день способом радикальным и грешащим утренним похмельем, но на сто процентов надёжным.
Когда-то давно, будучи ещё слушателем Академии ФСБ России, он прочёл в журнале «Максим» статью, что употребляющие алкоголь люди делятся на два типа: безнравственные пьянчуги, для которых это всего лишь пойло, не имеющее ни цвета, ни запаха, и так называемые гурманы, которым не всё равно, что пить и чем заедать, если придёт такое желание. И если первые выпивали или на жаргонном языке «бухали», то вторые непременно только употребляли.
