Фернандо Льобера - Девятый круг
— Сладкие воспоминания о героических похождениях в хмельной мужской компании? — Беатрис вошла в комнату. Она произнесла слово «мужской» с таким выражением, что не оставалось ни малейших сомнений, как она относится к товарищеским посиделкам. — Фу, как старомодно! Такое теперь не принято.
— Слишком молода еще, чтобы судить, — парировал Морантес. — В прежние времена мы, старая гвардия, собирались, чтобы обмыть наши блестящие операции. Ныне все должно выглядеть политкорректно и стерильно. Здоровенные лбы не пьют, не курят и делают зарядку. И куда мы придем с такой трепетной полицией? — Он вопрошающе посмотрел на Беатрис.
— Мало того что я знаю тебя как облупленного и меня не проведешь, я еще должна арестовать тебя за неуважение к представителям власти.
Себаштиану следил за словесной пикировкой с откровенной завистью. Непринужденная болтовня была отражением искренней дружеской привязанности и напомнила профессору, что у него нет ни одного близкого друга в Лондоне. Знакомых он приобрел в Англии множество, а настоящих друзей — нет. Он грешил на несходство англосаксонского и латинского характеров, которые сочетаются, как вода и масло, но в глубине души отдавал себе отчет, что в немалой степени виноват сам.
Они великолепно поужинали, много смеялись и рассказывали байки прошлых времен, а затем переместились из-за стола в гостиную часть комнаты.
— Итак, поскольку ужином занимались вы, кофе подам я, — проявила благородство Беатрис. Передавая Себаштиану чашку, она невзначай задела его плечо, и мимолетное прикосновение наполнило его сладким чувством.
— Ладно, Португалец. Считай ужин подкупом, чтобы вызвать тебя на откровенность, — пошутил Морантес.
Беатрис села на диван, скрестив ноги, и остановила взгляд на Себаштиану.
— Сначала расскажи мне об осколке, который ты нашел на стоянке машин перед казино.
Во второй раз Себаштиану коротко поведал о своих передвижениях в том месте, где похитили Хуана Аласену. В ответ Беатрис сообщила, что они наконец получили результаты анализа мочи, обнаруженной на пустоши неподалеку от трупа.
— Гипотеза подтверждается, — признала Беатрис. — Я не до конца поняла профессиональный жаргон эксперта, дававшего пояснения. Если вкратце, ребята из лаборатории уверены, что анализ показывает возможное заболевание сахарным диабетом. В настоящий момент мы допускаем, что ампула из-под инсулина, найденная тобой на парковке, принадлежала убийце. Мы составляем список диабетиков, зарегистрированных в больницах и клиниках Испании, но боюсь, что общее количество больных окажется огромным. Не знаю, поможет ли нам этот факт. И криминалисты утверждают, что на осколке нет отпечатков.
— А сегодняшнее убийство? — спросил Себаштиану.
— Пабло Гарсиа, — монотонно заговорила Беатрис. — Цыган, двадцать семь лет, наркоман со стажем. Найден мертвым в трущобах в южном квартале города. Причина смерти — удушение и утопление, не считая сильного ушиба в затылочной части черепа. Младший сын одного из наркобаронов, который контролирует северный район: папочка, мягко говоря, не очень доволен. Мы пытаемся предотвратить резню между конкурирующими кланами.
— Раньше ты сказала, что его утопили в луже грязи, разве нет? — уточнил Себаштиану. Он вдруг ощутил глубокую усталость.
Беатрис согласно кивнула.
— Напоминаю, какой ливень был ночью. Убийца нанес жертве удар сзади, чтобы оглушить его, а затем держал голову в грязной луже, пока бедняга не захлебнулся. Эксперты оцепили зону в сорок квадратных метров и прочесали каждый сантиметр площади. Мы нашли кое-что любопытное.
Себаштиану поднял на нее глаза.
— Пустую коробочку из-под инсулина, принимаемого перорально, и серебряную подкову в кармане Гарсии.
— Мальчик владел элитной конюшней? — спросил Морантес.
— Очень остроумно. Ничего похожего. Подкова была завернута в очередную записку. Я только не понимаю, что это значит, хотя я прочитала соответствующую песнь «Комедии».
— Филиппе Ардженти, — вмешался Себаштиану. — Один из обреченных пятого круга. Могущественный флорентийский рыцарь, как характеризует его Боккаччо. Славился неукротимым нравом и тщеславием. По легенде, он подбивал копыта своих лошадей серебряными подковами.
Профессор отметил, что на лице младшего инспектора проступило выражение досады. Она явно огорчилась, что не сумела расшифровать смысл тайного послания.
— Полицейское досье? — продолжил расспросы Себаштиану, желая сменить тему.
— Приговаривался несколько раз за распространение наркотических препаратов и хулиганство. Лично я посадила бы его без долгих размышлений только за выдающиеся родственные связи.
— Психологический портрет?
— Представь себе: вспыльчив, легко давал волю кулакам, чем и знаменит. На записке отпечатков не найдено. — Беатрис встала, взяла со стола конверт и протянула Португальцу. — Вот фотокопия, — сказала она.
Себаштиану открыл конверт и вслух прочитал текст:
«Если ты намерен найти объяснение моим поступкам или, может, понять непременно их тайный смысл, подумай, что я тот, кто плачет. Я не нуждаюсь в сочувствии, поскольку в ярости моя погибель. Гнев необратимо порождает гнев и ведет к нервному расстройству и помутнению рассудка. Безудержная вспыльчивость отдаляет нас от добра и уподобляет животному, уводит нас в сторону от праведного пути, разлучает с правдой, убивает нас. А потому я совершаю свое последнее деяние, потеряв разум. Смерть дарует жизнь и искупит мои грехи. Да простит меня Бог!»
Себаштиану ненадолго задумался, потом положил записку на стеклянный журнальный стол. Достав из кармана том «Комедии», он начал листать страницы, пока не нашел нужную песнь.
— Очевидно, он опасается, что мы не поймем его иносказаний. — Себаштиану с горечью усмехнулся. — Он вновь использует фразеологию Данте. «Я тот, кто плачет» — строчка письма, которое мы только что прочитали, заимствована из терцины, или трехстишия, песни восьмой, посвященной пятому кругу. В последнем послании он вновь упоминает некий путь, как и в «предсмертной» записке Хуана Аласены. Похоже, образ дороги важен для убийцы. В психиатрии он может означать смятение рассудка, тяжелое тревожное состояние, раздвоение личности…
Себаштиану сделал паузу, снова погрузившись в размышления. Наконец он поинтересовался:
— Что вы знаете о серийных убийцах?
Выражению лица Беатрис мог бы позавидовать игрок в покер.
— Кое-что, хотя вынуждена признаться, я в этой области не специалист.
— Как ты верно заметил, в Испании подобные преступления случаются не часто, — прокомментировал Морантес.
— Первое и самое основное: серийные убийцы обычно обладают высокими умственными способностями, — пояснил Себаштиану. — Это люди с аномальной психикой, но следует помнить, что они не сумасшедшие, не осознающие свои поступки. В большинстве своем они расчетливы, социально адекватны, уверены в себе, обаятельны и безнравственны. Серийным убийцей может оказаться семейный стряпчий или продавец из магазинчика за углом, застенчивый человек, встреченный на автобусной остановке, или закоренелый соблазнитель с дискотеки. Я хочу сказать, что серийник не соответствует стереотипу классического убийцы, именно потому его так трудно поймать. То обстоятельство, что он наслаждается чувством превосходства и власти над своими жертвами, превращает его в особо опасного преступника: он убежден, будто имеет право на убийство и насилие, хотя прекрасно отдает себе отчет, что его действия безнравственны и незаконны. И главная опасность состоит в том, что для нас его логика непостижима, его мотивы не укладываются в наши стандартные схемы. Его мало вдохновляют деньги, политика и месть в обычном понимании.
Себаштиану пригубил кофе и продолжил:
— Такие монстры воспринимают убийства как какой-нибудь телесериал. Когда одна серия заканчивается, зритель заинтригован, недоволен паузой в повествовании и ему не терпится увидеть продолжение. Серийные убийцы наделены богатой фантазией. Они проигрывают в воображении сцену убийства, они придумывают, как лучше, изощреннее реализовать свои навязчивые идеи и как усовершенствовать тот или иной элемент схемы или ритуала убийства. Серийники редко останавливаются по своей воле, если им не помешает арест или смерть. Они подвержены патологической зависимости от своих фантазий, как алкоголики или наркоманы, так что практически вынуждены совершать зверства.
— Ну да, надеюсь, ты не собираешься сказать, что само общество толкает их на путь преступлений, — прервала его Беатрис.
— Этой теории придерживался Руссо. Не вызывает сомнений, что на формирование психики людей оказывают влияние социальные факторы, например, социально-экономические, семейные или сексуальные, вроде эдипова комплекса. Но специалисты также сходятся во мнении, что общество не создает убийц. Как правило, у них в анамнезе трудное детство, и они пережили жестокое обращение, физическое или моральное насилие, однако неблагоприятная семейная атмосфера не является непременным условием, провоцирующим патологическую личность начать серию убийств.
