Фернандо Льобера - Девятый круг
— Младший инспектор Пуэрто.
— Беа. — Морантес расплылся в улыбке.
Себаштиану только поцокал языком.
— Ты плохо ее знаешь. Она чудесная девочка, но на нее сильно давят, а начальник у нее безмозглый осел.
Им не пришлось долго ждать. Беатрис Пуэрто появилась через несколько минут.
— Привет, — поздоровалась она.
Она сняла перчатки с шарфом и подсела к ним за столик. Заказав официанту большую чашку кофе, она обняла себя за плечи, как озябший человек, пытающийся немного согреться, и этот жест показался Себаштиану невероятно женственным.
— Ну и месяц выдался.
— Три смерти — более чем достаточно, — согласился Себаштиану.
— Да уж. Но я имела в виду холод. — Беатрис повернулась к Морантесу: — Шеф требовал, чтобы я явилась к нему до двенадцати, поэтому у меня мало времени.
— У Себаштиану есть для тебя кое-что интересное. Посмотрим, что ты скажешь на это.
— Но прежде я хочу поблагодарить за помощь с ампулой из-под инсулина.
Себаштиану покосился на Морантеса, сохранявшего невозмутимое выражение лица.
— Непростительная ошибка с нашей стороны, — продолжала Беатрис.
Беатрис сообщила друзьям, что в отделе по-прежнему ждут результатов сравнительного анализа образцов мочи, взятых в трех различных местах преступления. Они кратко обсудили, какова вероятность, что убийца болен сахарным диабетом; затем официант принес им еще по порции кофе и бокалы с водой, и Себаштиану начал излагать свои предположения, касавшиеся «Божественной комедии». Спустя десять минут Беатрис подняла руку.
— Стоп, достаточно, — объявила она. — Это не более чем совпадения и праздные домыслы. По-моему, вы перемудрили.
Себаштиану украдкой раздосадованно взглянул на Морантеса, резко выдохнул и встал.
— Ты права, — признал он. Он вынул банкноту достоинством в десять евро и положил ее на стол.
— Себаштиану, погоди. Не нужно так остро реагировать.
— Я и так проторчал тут кучу времени, пренебрегая своими прямыми обязанностями в Лондоне. Это не мое дело.
— Подожди. — Беатрис положила руку ему на локоть. — Я неправильно выразилась. Морантес много о тебе рассказывал, мне известна твоя репутация. Проблема не в том, что я тебе не доверяю. Просто, согласись, аналогии с Данте выглядят несколько натянутыми. Я не хотела тебя оскорбить.
В этот момент затрезвонил телефон младшего инспектора. Несколько человек в баре схватились за карманы и сумки.
— Минутку… Слушаю?
Себаштиану стоя надевал пальто. Агент НРЦ подмигнул ему, но Португалец намеренно проигнорировал его. Беатрис ничего не говорила, внимательно слушала невидимого собеседника, не спуская глаз с Португальца.
— Понимаю, — обронила она и отсоединилась, по-прежнему глядя в упор на Себаштиану. — Произошло новое убийство.
— Как? — спросил Себаштиану, переступив через обиду и раздражение.
— Попробуй догадаться, — предложила она. За истекшие сутки Себаштиану изучил поэму вдоль и поперек.
— В порядке очереди казнь должна соответствовать пятому кругу. Там томятся гневные и безрадостные, навечно погрязшие в топях Стигийского болота. — Помолчав, он уточнил: — Жертву утопили?
— В луже грязи, — ответила Пуэрто. Она вскочила, натянула пальто и обмоталась шарфом. — Мне нужно идти, но мне хотелось бы встретиться сегодня вечером и поговорить. И возможно, извиниться, — закончила Беатрис.
— Я приглашаю вас к себе на ужин, — вмешался Морантес. — Спокойнее места нам не найти, и к тому же я купил свежайщего судака.
Беатрис улыбнулась и повернула голову к Себаштиану. Молодая женщина, казалось, запиналась всякий раз, когда смотрела на него… взглядом, от которого у Португальца перехватывало дыхание.
— С радостью принимаю приглашение.
— Пока ты не ушла, прочти реферат, предназначенный дону Клаудио, — попросил ее Себаштиану. — Думаю, он имеет право узнать, как погиб его сын, раньше, чем информация прозвучит в выпусках новостей с экрана телевизора. Если ты его одобришь, я сейчас же отвезу отчет ему домой.
Беатрис взяла папочку с двумя рукописными листами и быстро просмотрела текст. Закончив читать, она вернула папку Себаштиану.
— Несчастный человек, — сказала она. — Как будто все правильно. Передай родителям, что мы со своей стороны делаем все возможное. Еще увидимся.
Морантес тоже скоро откланялся. Он спешил на службу.
Оставшись один, Себаштиану вспомнил о белом конверте, присланном парнишкой из компьютерного магазина и покоившемся в кармане пальто. Себаштиану вскрыл письмо. Материалы, собранные и отпечатанные его юным помощником, занимали несколько страниц и содержали довольно подробные сведения о черных списках игроков. Вначале юноша указал ссылки — интернет-адреса, откуда он ухитрился скачать информацию; за ними следовал перечень проверяющих структур, свод правил, регламентирующих доступ к реестру, а также сведения о Национальной комиссии по азартным играм. Прилагались статистические данные о количестве лиц, кому запрещено посещение казино (более двадцати восьми тысяч) и салонов для игры в бинго (почти двадцать тысяч) и тому подобные. Далее были перепечатаны выдержки из распоряжения, датированного несколькими месяцами ранее. В параграфе, написанном сугубо канцелярским слогом, сообщалось, что Хуан Аласена признан патологическим игроком и в этой связи принято решение запретить ему доступ в игорные залы. Контрапунктом, в конце страницы, приводилось медицинское заключение, вновь разрешавшее ему посещение игорных заведений, в том числе казино в Торрелодонес. Хуан был реабилитирован за неделю до смерти. Правда, оставалась невыясненной фамилия врача, подписавшего рекомендацию исключить Хуана из черных списков, но, безусловно, Себаштиану задолжал Давиду модем. Если вся эта информация оказалась доступной для обычного парня, умевшего пользоваться компьютером, следовательно, убийца тоже мог добыть ее с минимальными затратами.
Себаштиану вышел из бара и взял такси, назвав адрес дома дона Клаудио. С дороги Португалец позвонил, предупредив о своем визите. Не успев оглянуться, он уже очутился в гостиной роскошного жилища предпринимателя. «Сеньоры сейчас выйдут», — объявила горничная, одетая в форменное платье.
Гостиная была огромной, с тремя большими окнами, выходившими на улицу. Если бы не опущенные занавеси, комнату заливали бы потоки света. Одну стену занимали деревянные стеллажи, покрытые светлым лаком, вмещавшие десятки разнообразных изданий. Многочисленные фотографии в рамках, расставленные там и тут, иллюстрировали историю семьи. Себаштиану испытывал неловкость, рассматривая их, особенно те, где был запечатлен Хуан; не желая показаться неделикатным, он отвернулся от снимков и скромно примостился на одном из диванов под парадным портретом дона Клаудио.
Минут через пять появились дон Клаудио и его жена. Они вошли в комнату, и у Себаштиану сжалось сердце, когда он понял, насколько они изменились. Они словно постарели на много лет с тех пор, как он видел их в последний раз на кладбище, — всего несколько дней назад. Он вежливо поднялся на ноги, чтобы поздороваться.
— Себаштиану, большое спасибо, что навестил нас. Выпьешь что-нибудь?
Дон Клаудио пожал ему руку, тем временем мать Хуана села в высокое кресло. Она носила траур и была одета в длинную черную юбку и темный пиджак. Муж с беспокойством следил за женой. Затем он предложил гостю сесть.
— Нет, спасибо, дон Клаудио. Я только что пил кофе. Я приехал, как вы догадываетесь, чтобы попытаться объяснить, что же произошло. Боюсь, я принес неутешительные известия.
Дон Клаудио сел рядом с женой и взял ее за руку. На его лице отражались бессонные ночи последней недели и напряжение, вызванное неопределенностью. Экономка, открывавшая Себаштиану дверь, вошла в гостиную и спросила, чего желают сеньоры.
— Пожалуйста, раздвиньте занавеси. И принесите нам воды.
Клаудио Аласена взглянул на Себаштиану.
— В доме настали тяжелые времена. Отцу невозможно свыкнуться с мыслью, что он пережил сына.
— Понимаю, дон Клаудио.
Супруга дона Клаудио не вымолвила ни слова. Это была женщина необычайной красоты, которую пощадили годы. Более того, зрелость придала ей изысканность и величавость, так что возраст женщины определить было трудно, по крайней мере до сего дня. Они хранили молчание, пока горничная с помощью автоматической ручки, вмонтированной в стену, поднимала занавеси. Затем прислуга удалилась, пояснив, что тотчас подаст воду.
Служанка вернулась с большим хрустальным кувшином с серебряной крышкой и тремя высокими бокалами. Налив хозяевам и гостю воды, она исчезла, так и не раскрыв рта.
Себаштиану рассказал несчастным родителям, избегая излишне жестоких подробностей, о последней ночи Хуана, проведенной им в казино, о его похищении на стоянке машин и гибели. Он попытался втолковать им, что серийные убийцы действуют безрассудно, вопреки нормальной логике, и что их сын стал жертвой прихоти тяжело больного разума. Жена дона Клаудио с силой стиснула руку своего мужа, ее глаза затуманились, и, когда Себаштиану закончил, она разрыдалась.
