Эрик Ле Болок - Нож винодела
— Возможно, но тут я бессилен, в конце концов, главное, что у нас есть кинжалы. Курьер забрал их?
— Да, босс.
— Хорошо.
— И мы получили отпечатки следов из подвала де Вомор. Ты опять прав, следы были разные. Мартен, можешь дать ему заключение?
Лейтенант протянул заключение службы криминалистов своему начальнику, тот молча ознакомился с документом.
— Прекрасно, мы вышли на след. Что-то тут не так вокруг этого содружества. У тебя есть снимки?
— Да, держи.
Полицейский в присутствии двух лейтенантов принялся изучать фотографии.
— Сделай мне несколько копий. А ты, Мартен, беги к Монлору и проверь его подошву. Затем возьмемся за другого. Думаю, придется нагрянуть кое к кому с визитом.
Четырнадцать часов, Жаклина Турно проводила сенатора до кабинета, отведенного Кюшу:
— Это здесь, Жан Луи.
Мэрша удалилась, и бордоский депутат остался один на один с Кюшем:
— Давайте начнем, у меня много дел.
Для общения с полицейским Фабр избрал презрительный тон.
— Прежде всего я хочу поблагодарить вас за то, что вы приняли мое приглашение, я знаю цену вашему времени.
Не имея представления о характере Кюша, Фабр не догадался, что тот открыто насмехался над ним. Полицейский оправдывал свое поведение в соборе тем обстоятельством, что орудие преступления похоже на кинжал, которым пользовались в содружестве.
— Это возмутительно! Вы могли бы это сделать незаметно. За кого нас примут все эти папарацци? Я публичное лицо, каждый мой шаг и каждое мое слово отслеживают, разносят и преувеличивают. Вы понятия не имеете, какое влияние это может оказать за восемь месяцев до выборов…
Кюш предложил ему сесть.
— Да, я крайне смущен тем, что недооценил, какие досадные последствия для вашей карьеры может повлечь моя неловкость… Однако виновный, возможно, находится среди ваших членов.
— Даже и не думайте! В содружестве я не вижу никого, кто способен был убить Анисе. И главное — с какой целью?
— Мотив — это как раз одна из тех деталей, которых недостает в головоломке.
— Наверняка преступление совершил какой-нибудь безумец или бродяга. Его хотели ограбить, и дело кончилось плохо.
— Я так не думаю. В тот вечер отца Анисе не ограбили. При нем нашли документы, деньги… Нет, я не думаю, что это верный путь. К тому же как объяснить то, что случилось с мадам Турно?
— Хорошо, что вы об этом заговорили, я хочу… Нет, я требую надежной защиты для Жаклины.
— Посмотрим, что я смогу сделать…
— В любом случае, не может быть, чтобы преступник состоял в содружестве… Скорее, мне думается, нам хотят навредить, некоторые даже сравнивают нас с сектой. Знаете, злым языкам не нравится успех. Я был докладчиком парламентской комиссии, установившей определенные правила после дела, связанного с Храмом солнца,[21] так что я постоянно подвергаюсь насмешкам подобного рода.
— Это интересно! У вас есть конкретные примеры, вы можете назвать мне имена?
— Нет, но нам об этом сообщали. Знаете, в юрисдикции много о чем известно.
— Понимаю. Ничего другого о том вечере вы сказать не можете?
— Нет, ничего.
И опять тон стал сухим и весьма нелюбезным.
— Прекрасно, я не стану больше отнимать у вас время, оставьте ваши координаты на случай, если мне понадобится связаться с вами.
— Вот моя визитная карточка.
В ту минуту, когда сенатор собрался уже уходить, Кюш остановил его:
— Ах да, еще одна вещь… Вы знали, что ваш священник был болен?
— Кто этого не знал! Два года назад он уткнулся носом в свой суп. Если бы не своевременное вмешательство Шане, он отправился бы к праотцам.
— Благодарю вас.
— Впрочем, мне говорили об отравлении, это еще что за история?
— Не знаю. Пресса для того и существует, чтобы устраивать сенсации, продавать статьи. Но вы наверняка к этому привыкли…
Чтобы отдать последний долг отцу Анисе, в винном погребе Элизабет де Вомор собрались все члены содружества. Учитывая обстоятельства, к благородному собранию присоединился и новый священник. Обстановка напряженная. Посреди комнаты на круглом столике стояла фотография покойного кюре в рамке. Черная лента пересекала левый угол портрета. Стараясь привлечь к себе внимание, сенатор начал представление:
— Какое унижение, учинить мне такое в моем собственном избирательном округе, перед жадными на сенсации журналистами. Нечего сказать, хорошенькое возобновление работы парламента!
— Я полностью согласна с вами, Жан Луи, такое поведение тем более недопустимо, что он не проявляет особого рвения, чтобы найти того, кто напал на меня.
Мэрша никогда не упускала случая поддержать своего политического лидера. Как всегда практичный, Эрве Монлор заметил, что полицейский всего лишь выполнял свою работу. И добавил, что все рыцари содружества должны прийти ему на помощь, чтобы пролить свет на смерть священника и попытку убийства мэрши. Он был уверен, что заговор направлен против рыцарей виноделия.
— Без сомнения. Но мне совершенно невыносимо его настойчивое стремление найти виновного среди нас. Здесь никогда не было убийц, и это говорит вам сенатор.
— О, я не стал бы этого утверждать, и это говорит вам владелец гаража.
— Что вы такое тут плетете?
Жаклина Турно озадачена:
— Барбоза, если вам что-нибудь известно, надо сказать! Меня ведь все-таки пытались убить!
— Да, у меня есть кое-какая мыслишка на сей счет, и видимость бывает обманчива. Но я-то, во всяком случае, начинаю кое-что понимать.
— Да будет, будет вам, вы опять слишком много выпили.
— А вот и нет, сенатор.
Барбоза обвел взглядом ошеломленное собрание.
— Если вы что-нибудь знаете, то говорите! Ваша игра никого, кроме вас, не забавляет.
Аптекарша никогда не любила фразы, полные намеков.
— Жаклину уже пытались убить, мы все, возможно, в опасности. Что произойдет в следующий раз? Поступая таким образом и скрывая сведения, вы повинны в умышленном неоказании помощи.
Видя, какой оборот принимают события, Моника Барбоза попыталась урезонить мужа, но безуспешно. Мужчина только спокойно ухмылялся:
— Нет, нет, нет, я приберегу свое мнение для полиции, и это будет довольно забавно…
Тут вмешалась раздраженная мэрша:
— Не вижу тут ничего забавного. Будем же наконец серьезны. Кто мог быть заинтересован в убийстве бедного сельского кюре?
— Бедного? Я обожаю ваши определения. Вот еще один пример вашего презрительного отношения.
— Вы всегда были несправедливым критиком нашего содружества. Вы завистник, Барбоза…
Клеман принялся успокаивать разгоряченные умы:
— Довольно, довольно, будьте благоразумными. Полиция очень быстро прояснит это дело.
Но сенатор не унимался:
— Вместо того чтобы искать убийцу где следует, они набрасываются на честных людей. Таким образом этот Кюш никуда не продвинется.
Моника, стараясь сгладить впечатление от столкновения Фабра с ее мужем, решила немного изменить тему:
— В воскресенье вечером возле нашей машины техпомощи слонялся какой-то мужчина. Правда, Фернандо?
Молчавшая до сих пор Элизабет де Вомор вмешалась в разговор:
— А вы сообщили об этом полиции?
— Да, я им сказала, а Фернандо скажет то же самое завтра.
— Вот он, правильный путь… конечно, бродяга, как я и говорил.
— Я с вами согласен, но капитан Кюш не знает ни вашего братства, ни его членов, поэтому вполне естественно, что он вас подозревает. В конце концов, вы все собрались в тот трагический вечер.
После слов викария воцарилось молчание, быстро нарушенное сенатором:
— Посмотрим, святой отец. Однако в его интересах быстро разобраться. Мне не нравятся его методы, однако я надеюсь, по крайней мере, что они будут эффективными. В противном случае у меня есть несколько влиятельных друзей, которые живо спровадят его.
Фернандо Барбоза тут же подхватил:
— Не забудьте еще сказать вашим друзьям, что лично я сыт по горло их обещаниями.
— Вам не кажется, что вы утратили чувство меры?
— Он прав, Фернандо, перестань!
Профессор Шане тоже не остался в стороне:
— Послушайте, месье, мы здесь для того, чтобы почтить память нашего друга. Здесь не место и не время для шуток. Что подумает о нас наш гость? Святой отец, расскажите нам немного о себе… Как вы оказались в Сент-Эмильоне?
— Монсеньор Леру, чьим викарием я являюсь, попросил меня организовать похороны отца Анисе.
Слово снова взял сенатор:
— Я очень хорошо знаю архиепископа, мы несколько раз в году вместе обедаем. Вот почему ваше лицо мне знакомо…
— Да, мы наверняка уже встречались в архиепископстве.
— А до Бордо, святой отец?
— Я служил в парижском районе, в Сен-Жермен-ан-Лэ, департамент Ивелин.
