Лили Райт - Танцуя с тигром
– Не волнуйся, дорогой, ты уже кое-что значишь.
Анна улыбалась, улыбалась, улыбалась. Томас Мэлоун зарабатывал очки перед тестем с помощью маски, которую он украл у ее отца.
– Но как я могу написать о коллекции, не видя ее?
– Вы будете работать здесь, а я буду приносить вам маски. Одну за другой…
– Я постоянно говорю Томасу, что этот буклет должен со временем превратиться в книгу, – перебила его Констанс. – Авторитетную книгу о мексиканских масках.
– Неужели до сих пор нет ничего подобного? – невинно, почти беззаботно спросила Анна.
– Было, – ответила Констанс и опустила голову. – Но эта книга превратилась в посмешище…
– Автор был хорошим парнем, – вмешался Томас. – Но много пил. Покупал любое барахло, которое ему подсовывали резчики. Я пытался предостеречь его. Теперь Констанс хочет, чтобы я доказал ее отцу, что могу написать настоящую, достоверную книгу – и победить narco.
Его взгляд скользил по облегающей грудь Анны блузке. Сложно было делать вид, что ничего не происходит. Констанс разглядывала узел электрических проводов на стене соседей. То ли ей была очевидна блудливость мужа, то ли она просто приняла то, что была не в силах изменить.
Томас подытожил свое недовольство:
– Зовите меня просто Супермен.
Это было слишком даже для Констанс.
– О, прошу тебя. Все, что я хотела сказать, это то, что происшедшее с Дэниелом Рэмси – большая возможность для тебя. – С дрожью в руках Констанс встала. Ее работа была окончена. Она взяла в руки кувшин. – У нас закончились напитки.
Захлопнулась дверь-ширма. Выражение лица Томаса сменилось на беззаботно-насмешливое, будто они с Анной знатно подшутили. «Бедная Констанс, – подумала Анна. – Он жесток».
– Так что вы думаете? – спросил Томас. Его намерение было невозможно разгадать.
– Это предложение?
Томас наколол оливку на зубочистку.
– Это предложение. Будьте моим персональным ассистентом.
– Когда я могу приступить к работе?
– Когда будете готовы.
– Я пришла, будучи готовой.
– Я знал.
Анна задумалась, сможет ли она переспать с Томасом Мэлоуном ради того, чтобы попасть в его молельню. Анна Букман медленно провела ладонью по бедру. Факт: официантки, которые пользуются красной помадой, получают больше чаевых.
– Вы предлагаете льготы или бонусы? – поинтересовалась она.
– Вам нужна страховка?
– Однажды у меня была страховка, но от этого мне стало только хуже. – Анна поболтала в стакане тающий лед. – У вас были другие ассистенты или я – первый человек на этой должности?
– Ни с кем не сложилось. Сотрудничество – сложная штука.
– С неправильным партнером – да. Я – идеальный сотрудник.
– Могу ли я ознакомиться с вашими рекомендательными письмами?
– Дайте мне всего лишь минуту, чтобы написать их. – Анна бросила ему вызов, глядя прямо в глаза. Если Томас будет настаивать на рекомендациях, игре конец. Хотя она могла побиться об заклад, что единственным мнением, которое имело для него значение, было его собственное.
– Вы приехали сюда одна, – спросил он, – или некий молодой человек ожидает вас неподалеку?
– У меня нет молодого человека. Здесь.
– Хорошо иметь бойфренда, который живет не здесь. Мужским вниманием, полагаю, вы не обделены.
– Немного увлекаюсь коллекционированием.
Констанс распахнула двери. Ее запястье напряглось под тяжестью полного кувшина. Анна расстегнула блузку, приоткрыв декольте, чтобы вдохнуть больше свежего воздуха. Секс на террасе. Первый.
– Томас, – вздохнула Констанс, опуская кувшин на стол. – Я в каком-то дурмане. Это все чертова жара.
– Вздремни, крошка.
– На самом деле мне уже давно пора, – сказала Анна и поставила свой бокал на стол. – Спасибо вам за все.
Томас встал.
– Ну что ж, встретимся в понедельник…
Ровно в ту же секунду через забор перепрыгнула собака и стрелой бросилась к скамейке.
– Вот она, эта проклятая собачонка… – Констанс обернулась, платье muumuu развевалось, как парус. Она сунула руку в резной шкаф и выхватила оттуда ружье. – Сейчас я ее достану.
Собака сунула морду под лавку и зарычала. Томас и Анна подскочили. Констанс, раскачиваясь всем телом, словно в трансе, навела дуло на Анну. Томас во все горло закричал на жену, но та только крепче сжала ружье. Наконец она прицелилась в собаку.
За дверью-ширмой появилась Соледад, ее лицо было белее мела.
Ружье выстрелило. Анна зажала уши руками. Пуля прошла мимо собаки, но насквозь пробила лейку для полива и остановилась в охапке дров. Собака бросилась обратно, перепрыгнув через стену. Из раны на теле лейки хлестала вода. Констанс поправила muumuu и снова разразилась проклятиями:
– Все, все мне приходится делать здесь самой! – Ее голос становился выше. – Даже чинить то, что должен делать сантехник! Хьюго где-то шлялся весь день…
– Хватит, хватит, милая, это было великолепно. – Томас поднял руки. – Анна, было очень приятно познакомиться с вами. Оставьте свой контактный номер…
Ружье выстрелило во второй раз. В самом центре террасы замертво рухнула белка, истекая кровью. Ее плоть, вмиг вывернутая наружу выстрелом, напоминала человеческую почку или сердце – орган, отсутствие которого несовместимо с жизнью. У Анны звенело в ушах. Вокруг царило молчание. Рассеченный выстрелом воздух вновь понемногу склеивался.
– Томас, – скомандовала Констанс, – брось белку за стену Мендесам.
Томас поджал губы и процедил:
– Хьюго займется этим.
– Его нет, он уехал. Я прошу тебя сделать это.
– Это не их белка.
– Это их белка, их собака, их страна.
И тут Анна все поняла. Констанс была наследницей. Техасские нефтяные доллары. Кое-что. Томас жил на ее содержании. Мужчина-содержанец, который содержал других женщин. Каждый находит кого-то поменьше, чтобы доминировать над ним, как в наборе русских матрешек. Я последняя матрешка. Твердая, цельная. Та, которую нельзя открыть.
Констанс протянула совок для мусора. Томас взял его в руки. Каждый шаг обходился ему невероятно дорого. Он делал это и раньше. Констанс потребовала очередную уступку. Она знала, что Томас не хранил ей верность, и это было ее способом напомнить мужу, у кого в руках оружие и кто приобрел патроны. Трудно было не пожалеть человека, которому приходилось идти на такие компромиссы. Томас опустился на колени перед белкой, и его узкие брюки еще больше натянулись. На белый пластик совка хлынула кровь. В воздухе пахло железом и компостом. На вытянутых руках он поднял кровавое месиво и бросил его через забор. Потом подошел к крану и вымыл совок. Кровь смешалась с водой. Лицо Соледад за дверью исчезло.
– Мои брюки… – Томас повернулся к дому. – Прошу прощения.
Констанс рухнула на стул. Анна опустилась на колени около нее и предложила принести стакан воды. Где-то рядом разорвалась шутиха. Констанс схватила Анну за руку, их пальцы переплелись. От такого интимного жеста Анне стало не по себе. Решив, что женщина свихнулась, Анна тем не менее не хотела отгонять первое впечатление о Констанс, которая была ей симпатична. У них оказалось много общего: неверные мужчины, Мексика, амбиции – и разочарования. Анна могла представить себе Констанс молодой, лет двадцати пяти, в белых кедах, с теннисной ракеткой в руках. Томас ухаживал за ней и добился своего. Констанс была рада, что ее деньги и длинные ноги оказались в руках такого элегантного мужчины.
Констанс прикрыла глаза.
– Знаете, зачем они запускают фейерверки?
Анна ответила, что не знает.
– Каждый взрыв – это воззвание к Богу. Они хотят расколоть небо и разбудить Его. Они хотят, чтобы Бог сделал что-то, но, конечно же, этого никогда не происходит. Бедные люди. В конце всегда налетает ветер и уносит с собой весь дым.
Анна брела по дороге, обходя кучки свежих собачьих экскрементов. Второй раз за эту неделю она едва не лишилась жизни, но от этого была скорее в приподнятом настроении, чем напугана. Посмертная маска находилась в молельне. Совсем скоро она добьется своего и попадет туда. Свернув на главную дорогу, Анна прошла мимо miscelánea, где продавались содовая и чипсы, прошла пустырь, заваленный металлоломом и заброшенными автомобилями, прошла мимо косматого осла, стоявшего неподвижно, прошла мимо abuelita[151], укутанной в черную шаль. Дойдя до стенда с новостями, она услышала третий выстрел.
17
Садовник
Рейес был одет как порнозвезда семидесятых. Фальшивый загар. Мускулистые бедра, обтянутые небесно-голубыми леггинсами. Нейлоновая рубашка, расстегнутая на четыре пуговицы. Белый растрепанный парик, напоминающий листья пальмы. Коварный взгляд блуждал по вещам, лежавшим на столе: ноутбук, мобильный телефон, огнестрельный пистолет, монитор, баночка колы, сигареты, сэндвич с сосиской, от которого несло перцем чили, порножурнал, увядшая роза.
Хьюго рассказывал историю так долго, как только мог, ведь, пока он говорил, у него не отнимали жизнь. Кроме того, история казалась длинной, потому что он как будто уехал в Тепито одним человеком, а вернулся другим. Он превратил рассказ о своей неудаче в притчу о Добре и Зле: праведный Хьюго доверился неправедному Педро, своему другу детства, который обманул Рейеса из-за своей непомерной жадности. Хьюго окончил свое повествование мольбой о прощении.
