Мария Очаковская - Проклятие Византии и монета императора Константина
– Да потому что так проще! Возиться не надо! Потому что всем на все наплевать! – взревел Торопко, багровея лицом. – Тарасов жил в другом городе, в другом государстве. Тогда это была еще Украина. Эх, при Союзе все эти эпизоды давно были бы объединены в одно дело, а сейчас… Дмитриева и Жарко убиты весной, а Тарасов в феврале. Константин непьющий мужик, тетки – тоже, и все трое отравились метанолом. Господи! Неужели во всем Сочи не найдется ни одного мента, кто догадается про магазин «Галеон» и про шамкинский клад! – Валерий Петрович вскочил и размашисто стукнул кулаком по столу.
– Валера! Не кипятись. Оно, конечно, Александр Македонский – герой, но зачем стулья ломать! Сейчас давление подскочит! – поспешила успокоить его жена. – Все будет хорошо, они догадаются. А если не догадаются, то ты подскажешь.
– Интересно, каким же образом?
– Да у тебя же везде друзья-приятели. Не в первый раз. Найдешь ходы…
На это Валерий Петрович с жаром возразил, что, дескать, так не делается, не принято, и советы его больше никому не нужны, а она, Светлана, в этом не разбирается.
Но, несмотря на внешнее раздражение и нахмуренные брови, он вдруг понял, что жена права. Как показывал опыт, еще в бытность работы Торопко в управлении мнение стороннего человека зачастую оказывалось полезным. Так сказать, взгляд извне… И этот их разговор он начал не случайно. Он привык озвучивать ход своих мыслей, спорить, объяснять, доказывать, раскладывать по полочкам. Вот и теперь Торопко с энтузиазмом принялся рассказывать Светлане, что предпринял бы он, если бы занимался расследованием этого дела, а про себя решил, что все-таки позвонит тому самому капитану Неверову. И плевать ему на условности и правила…
Вскоре монолог отставного подполковника затих. Валерий Петрович уронил двойной подбородок на грудь и погрузился в глубокие раздумья.
Бросив взгляд на мужа, Светлана в который раз подумала, что, возможно, была не права, убедив его выйти в отставку: «Лишила мужика любимой работы, а он теперь мается…»
Вздохнув, она собрала со стола посуду и отправилась к соседке Елене – собеседника она утратила, а воскресный вечер продолжался.
Дачный поселок жил своей жизнью, по дороге грохоча и испуская клубы дыма, проехал мотоцикл, где-то залаяли собаки, на дальнем участке включили музыку, пьяные голоса подпевали Владимиру Высоцкому, кто-то заливисто смеялся…
А в чайном домике сыщика Торопко стояла тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом кресла и неразборчивым бормотанием:
– Ведь не с пустыми же руками я к нему сунусь… кое-какие факты у меня имеются… это, конечно, не туз в рукаве и даже не король. – Нет, скорее дама, потому что именно «с дамой» он встречался на прошлой неделе в психоневрологической клинике «Возрождение».
Печальная сказочница Шамкина Лера стремительно шла на поправку. Не зря, значит, ее лечащий врач диссертацию пишет.
– Имейте в виду, у нее проблемы с кратковременной памятью, – предупредил он Торопко. – То, что было вчера или неделю назад, она вспоминает с большим трудом, а вот про детство, молодые годы готова говорить хоть целый день. Что там – правда, что – вымысел, я не знаю. Но пообщаться вы можете. Полагаю, беседа даже доставит ей удовольствие.
Так оно и произошло. Лера делилась с Торопко своими воспоминаниями с необычайной охотой. Радуясь тому, что ей задают вопросы и еще внимательно слушают, она рассказывала обо всем, что помнила, с одинаковым воодушевлением, и о своих давних поклонниках, и о гибели близких. В голосе ее не было и тени сопереживания, будто речь шла о новостях по телевизору.
– Не-а, как убился Андрейка, я не видела, в городе была. Тогда в доме Натка, жена его, оставалась. Вот и недоглядела, проворонила. Она брата не любила, никого кроме себя не любила, ни с кем знаться не хотела. Слишком гордая была, образованная и хитрая как лиса. Ведь это она Андрейку надоумила золото продать. Из-за нее все так вышло. А я про то ничего знать не знала. – И Лера довольно подробно описала, как однажды вечером в их дом зашел участковый, а следом за ним приехал милицейский микроавтобус. По ее словам, милиционеров было много, они зашли в дом и вели себя очень нагло.
– Не пойму я, почему они с Андрейкой так говорили, будто он уголовник какой! Ведь он ничего плохого не сделал, ни у кого ничего не украл, не отнял… А если что-то в горах нашел, так этим испокон веку все в поселке занимались. «Почему же вы других не обыскиваете?» – спросил их дед, но те ничего не ответили, а сказали, чтоб Андрей добровольно все выдал. Тогда Андрейка выдал. Менты как всё увидели, так ахнули. А когда они стали те ценности считать и списки свои писать, соседи на улицу повыскакивали и к окнам нашим прилипли. «Как же! – сказал дед. – Всем охота посмотреть, как Шамкиных с дерьмом мешают». Тогда Андрейку из дома вывели, что-то стрельнуло, и его не стало, а золото забрали и увезли. – Лера улыбнулась.
Внезапно осознав, что способна делать все, как и прежде, даже ругать ненавистную Натку, она принялась чихвостить ее с новой силой и была очень собой довольна.
Эту часть Лериных воспоминаний Валерий Петрович слушал вполуха. То, что «золовка не любила брата и нарочно фамилию нашу не взяла, и то, что шибко заносилась», он давно понял, поэтому лишь кивал и что-то чертил у себя в блокноте. На самом деле он сопоставлял факты истории, рассказанной сейчас Лерой, с теми, что были изложены в газетах. Он догадался, что в фактологии Лера плавает. К примеру, смерть брата она относила на тот день, в который происходило изъятие ценностей. В Интернете же писали, что это случилось намного позже. Кроме того, она не могла точно сказать, когда в их доме произошел пожар.
Однако в одном печальная сказочница была уверена на все сто процентов. Жена брата, ненавистная Натка, не погибла в пожаре, как писала об этом пресса, а осталась жива. К тому времени ее уже не было в поселке, она исчезла, растворилась, уехала. Куда – никто не знал.
* * *– Алло? Неверов у аппарата, – ответил на том конце провода высокий мужской голос. – Слушаю вас внимательно.
И хотя Валерию Петровичу показалось, что капитан Неверов слушает его невнимательно, он все равно решил довести дело до конца:
– Прости великодушно, капитан, не пойми меня неправильно… – представившись, начал Торопко и постарался как можно деликатнее объяснить причину своего вмешательства: – Коль скоро у меня в руках оказалась эта информация, я посчитал невозможным ее замалчивать. Надо делиться. Раньше нас так учили.
На это Неверов вроде бы поддакнул.
И ободренный Валерий Петрович продолжил. Сначала он обстоятельно изложил всю фактологию, касающуюся смерти Константина Тарасова, затем перешел к магазину «Галеон» и двум сочинским жертвам и лишь после этого позволил себе поделиться предположениями.
– Учитывая, что все трое имели непосредственное отношение к громкому делу Андрея Шамкина, а также то, что во всех трех эпизодах причина смерти – метанол, то можно предположить наличие квалифицирующих признаков…
– …характерных для серии, – хмуро договорил Неверов.
На какое-то время в трубке повисла тишина.
Разумеется, Валерий Петрович догадывался, о чем в этот момент думает капитан Неверов, почему молчит, какими словами и куда его, Торопко, посылает.
Всего однажды за свою службу Валерию Петровичу довелось столкнуться с серийным убийством. И это был настоящий кошмар не только для него, но и для всего управления. Прокурорские их тогда чуть с потрохами не съели.
«Болшевский душитель! Четыре эпизода в районе! А вы сопли жуете!»
К слову сказать, того душителя они так и не нашли. Задержали двоих, но отпустили за недостаточностью улик. А дело в итоге передали в отдел особо тяжких.
Неверов наконец нарушил молчание:
– Эх, товарищ подполковник, откуда вы взялись на мою голову! Ведь если по-хорошему, то мне вам спасибо сказать надо, но язык почему-то не поворачивается… – по-малоросски нараспев запричитал капитан.
– Понимаю. Сам в таком положении бывал, – посочувствовал Торопко.
– На нашем отделе эти два трупа с отравлениями висят, как дамоклов меч. Еще напарник мой в отпуск убег, говорит, устал очень. Значит, каждому свое: одному – минералка и лечебные грязи… – На слове «грязи», произнесенном с раскатистым фрикативным «г», капитан остановился. Из трубки донеслись посторонние голоса (похоже, к Неверову кто-то пришел), – а другому – два женских трупа и серийный убийца. Очень извиняюсь, перезвоню позже. Ладненько? – быстро договорил он и нажал отбой.
Подождав у телефона для порядка минут двадцать, но так и не дождавшись звонка, Торопко горько вздохнул.
Потом взял с этажерки рекламный проспект «Похудеть не голодая» и плюхнулся в кресло.
«Лишний вес – не возраст, его можно сбросить. Мы предлагаем идеальную альтернативу всем существующим диетам!» – прочел он первую строчку и плюнул:
