Юлия Латынина - Промзона
Денис положил в рот кусочек и восторженно замычал.
— Боже, какой омлет, — сказал Черяга. — Едал я во всяких ресторанах, и в Париже, и в Женеве, а вот такого омлета я нигде не видал…
— У нас яйца свои, — сказала девушка, — вот и омлет вкусный.
— Как свои? — не понял Денис.
— А мы с Гришей кур держим, — объяснила девушка, — десять кур и петух. И собака вон приблудилась, охотничья собака-то, лайка. Гриша с ней на кабана ходит.
Денис сморгнул, пытаясь представить, как собственные куры сочетаются с собственным казино, хотя бы и наполовину обгоревшим, а девушка спросила:
— Хотите завтра с нами на кабана пойти?
— Не знаю, — сказал Денис, — мне завтра надо в Москве быть. К одиннадцати утра.
— Куда вы так гонитесь? — спросила девушка.
— Почему гонюсь? — удивился Черяга.
— А у вас лицо такое загнанное. И у Извольского лицо загнанное. Я его вчера по телевизору видела. Знаете, я читала, как раньше в шахтах воду вычерпывали: к колесу привязывали слепую лошадь, а перед лошадью привязывали еду И она все время спешила по кругу за едой, а догнать еду не могла, потому что чем быстрее крутилась лошадь, тем быстрее крутилась еда. Вот вы как слепые лошади.
— А Гриша тоже как лошадь? — спросил Черяга.
— Гриша? — девушка засмеялась, и смех ее был как серебряный колокольчик.
— Нет, Гриша как персидский кот. У него когда казино сгорело, мы через три дня в Таиланд уехали. Я ему говорю «Давай останемся», а он, «А, живем-то один раз!»
Улыбнулась и добавила:
— Ну вот признайтесь честно — вам очень надо в Москву?
Денис сморгнул. Девушка стояла в полоборота к нему, опершись о кухонную плиту, на белом пластиковом столе играло солнце, и за окном в кормушке копошились воробьи, и грандиозная разборка по поводу наглой выходки Цоя, еще пять минут назад казавшаяся совершенно необходимой, вдруг как-то утратила свою важность и стала казаться пустяком перед девушкой в застиранных шортиках, июльской тайгой за окном, и вечностью.
— Денис! — истошно заорал из гостиной Гриша. Черяга и девушка бросились к нему. Гриша смотрел в телевизор, и из раскрытого его рта сыпалась бутербродная крошка.
На экране шли новости, и Черяга с некоторым напряжением узнал интерьер японского ресторана, где они с Гришей были вчера. Правда, сейчас интерьер претерпел некоторые изменения: камера крупным планом взяла перевернутый стул и лужу крови на столе, а потом в кадр влезла хорошенькая репортерша и сказала:
— Вчера вечером в нашем городе было совершено покушение на известного предпринимателя Константина Цоя, первого вице-президента группы «Сибирь», председателя Совета Директоров Светоявленского и Успенского алюминиевого завода. Цой в серьезном состоянии доставлен в больницу. Убийца арестован — это Борис Нечаев, более известный под кличкой «Носок». По сведениям милиции, Нечаев выступал в нашей области в качестве «крыши» Ахтарского металлургического комбината, бывшего владельца шахты имени Горького. Сейчас милиция выясняет, может ли быть руководство АМК причастно к разыгравшейся вчера трагедии: во всяком случае, известно, что шефа службы безопасности АМК Дениса Черягу и Бориса Нечаева видели вчера вместе в одном из городских ресторанов…
— Это Носок — моя «крыша»? — только и сказал ошеломленный Черяга. — Да я бы ему чай заварить не поручил…
На столе в гостиной отчаянно запищал мобильник Гриши.
Уже впоследствии, путем сопоставления фактов и распросов многочисленных свидетелей, Денису и Григорию удалось восстановить нелепую последовательность событий.
Оба бандюка, оставленных ими в кабаке, некоторое время продолжали там пить. Водка действовала на них самым скверным образом — а именно, не лишая бандитов ни живости движений, ни способности чувствовать, она постепенно притупляла логические способности и звериный страх, который все живое в губернии испытывало при имени Константина Цоя. Выдув по две бутылки на брата, бандюки снялись с места и перекочевали в следующий ресторан, где употребили некоторое не поддающееся идентификации количество пойла. После этого они затеяли искать Дениса и Григория, заглянули в «Версаль», не нашли их в «Версале» и наконец вспомнили, что те вроде бы направлялись в японский ресторан.
В японском ресторане Дениса не оказалось, зато оказался, как можно было ожидать, кореец Цой, мирно кушавши и сашими в компании Олжымбаева, зама губернатора и полудюжины телохранителей.
Там пострадавшие акционеры употребили еще некоторое количество сакэ, а потом старший из них, Борис, поймал за оби проходившую мимо официантку и начал при всех это оби развязывать. Видимо, его интересовали особенности национальной японской одежды. Официантка завизжала, а Альбинос отдал короткое приказание телохранителям. Телохранители встали и направились к Борису. Тот осознал всю не правильность своего поведения, выпустил официантку, поднял руки и со словами «Извиняюсь» шагнул к кабинету, в котором сидел Цой.
Телохранители облегченно вздохнули, а Борис, не говоря более ни слова, сунул руку за пазуху, выудил оттуда большой черный ствол и выстрелил Цою в лоб.
Выходка обманутого акционера была настолько неожиданной, что телохранители даже не успели среагировать. Борис был стрелок отличный и стрелял буквально с двух шагов. Ничто бы не спасло Цоя, если б пьяный бандюк в момент выстрела не поскользнулся. Ствол задрался чуть вбок, пуля буквально оторвала Цою мочку, повредив слуховой нерв и содрав кожу близ основания уха, и впилилась в стену.
Следующего выстрела, разумеется, не последовало: телохранители кинулись на Бориса, отобрали у него ствол и принялись ломать его головой стенку Второй бандит кинулся вон, запнулся о порог и там был захвачен вторым эшелоном охранников. В ресторане начался форменный бардак. Через полчаса улица кишела ментами, телевизионщиками и врачами.
План Цоя спровоцировать бывших владельцев шахты на идиотские поступки удался на все сто. Но видимо Цой, привыкший к общению с цивилизованными особями вроде Бельского, недооценил первобытные нравы провинции.
Цоя, довольно серьезно покалеченного, увезли в больницу, буйных акционеров сволокли в ментовку, а через полчаса на место происшествия явился поднятый с постели Олег Самарин, а вместе с ним глава областного УВД и прокурор. И то, шутка сказать: только что на подведомственной ему территории подстрелили одного из крупнейших собственников России!
На самом деле диагноз происшествия совершенно точно сформулировал Олег Самарин. Начальник РУБОП сказал:
— Типичная бытовуха. Надрался и пошел махать стволом…
Но бытовуха-бытовухой, а стреляли-то не в безработного слесаря, а в Константина Цоя!
Самарина выбранили и велели ему заткнуться. Он бросился звонить Денису, потом Грише: один мобильник был выключен, другой не брали. В гостинице Дениса не было, и куда он делся, никто не знал.
Оба киллера, пребывая в крайней степени алкогольного опьянения, лыка не вязали и потому источником никакой информации быть не могли. Другое дело Цой.
Рана его никак не была опасной, и хотя поврежденный слуховой нерв вызывал адскую боль, Альбинос в больнице отозвал прокурора в сторонку и переговорил с ним.
В политическом конфликте между губернатором и полпредом, стремительно превращающимся в конфликт между группой «Сибирь» и AMК прокурор области всецело занимал сторону губернатора. Цой объяснил прокурору, кого он считает виноватым, и в силу правильной ориентации прокурора ему даже не пришлось подкреплять свои слова материальными доводами.
Гриша тем временем подхватил мобильник и убежал ругаться куда-то в коридор. Девушка смотрела в телевизор широко распахнутыми глазами. Гриша вернулся в гостиную, опять схватился за трубку, не дозвонился, швырнул мобильник на диван и заорал:
— Так, Настя, живо найди ему какой-нибудь клифт, рвем когти! Немедленно!
— Куда уезжаем, — ошеломился Денис, — нам надо к Самарину, давать показания…
— Ты что, не слышал ящика?! Канай отсюда! Тебя через час примут, котлету сделают, а потом ты будешь полгода доказывать с нар, что ты не верблюд! Тебе это надо? Твоему Извольскому это надо?
Денис сообразил, что блатной коммерсант прав. Если завтра на всю Россию объявят, что начальник службы безопасности Ахтарского меткомбината арестован по подозрению в подготовке убийства Константина Цоя, то отмываться потом придется долго и сложно. У областных ментов запросто могла поехать крыша. А когда у ментов едет крыша, от них лучше держаться подальше.
— Настя, там в гараже «Нива», выведи «Ниву», нам на «крузере» ехать нельзя. Я вечером вернусь, Дениса в Ахтарск отвезу и вернусь…
— А ты как же? — испугался Денис.
— За меня не бойся. Меня тут каждая собака знает, обо мне ничего по ящику не говорили. Я наоборот — во всякую дырку залезу и тебе все путем доложу. За тебя радеть буду…
