Валерий Поволяев - Охота на охотников
- И-и-и, - выдавилось из старика Арнаутова испуганное. - И что, всех под корешок?
- Сидят в Тушино, в одном из отделений, в подвале. Если расколются и начнут сыпать - знаешь, какая лавина покатится?
Старик Арнаутов забегал, засуетился вокруг Ольги Николаевны, завсплескивал руками. Ольга Николаевна холодно и брезгливо следила за ним.
- Но нас-то они не выдадут! - наконец вскричал старик Арнаутов.
- Выдадут, - хмуро пообещала Ольга Николаевна, - ещё как выдадут! Только почувствуем, что кольцо сужается - устроим на отделение налет, чтобы этих... - Она выразительным движением перечеркнула воздух. - Понятно?
- Так точно, Олечка Николаевна, - пробормотал Арнаутов, продолжая суетиться. - Если что, такой налет организуем - чертям станет тошно.
- Если же их решат перевезти на новое место до того, как они расколются - уберем во время перевозки.
- И это будет сделано в чистом виде, - пообещал Арнаутов.
- Займись этим сегодня же, старик! - Она натянула на одну руку перчатку. - А эти, что... впустую, значит, съездили?
- Пока впустую, Олечка Николаевна. Да и погода, сами видите, какая...
- Самый раз. Нам чем погода хуже - тем лучше.
- Совершенно верно, Олечка Николаевна, - подобострастно пробормотал Арнаутов. - А насчет тех, что прокололись, не беспокойтесь, Олечка Николаевна, уберем так, что даже картофельных очисток не останется. Наводочка только нужна. Адресочек, где сидят, будут ли перевозить на новое место. Если не будут - подготовим налет, а коли будут - нам большое облегчение... Надо знать только, когда...
- Это я сообщу, - Ольга Николаевна нервно щелкнула зажигалкой, закурила. - Впустую, значит, съездили, - вновь задумчиво произнесла она.
- Завтра снова отправляются на охоту, Олечка Николаевна, - старик Арнаутов, будто опытный лакей, отвесил поклон своей строгой гостье, - вы уж извиняйте за то, что они пролетели впустую... Ребята-то молодые.
- Смотри, старик, они - твои крестники, ты за них в ответе.
- Знаю, знаю, Олечка Николаевна...
- И вот ещё что, - Ольга Николаевна перебила Арнаутова железным голосом. - Гараж твой, дед, - картонный. Того гляди, его местные гайдаровцы на гайки разберут либо он просто рухнет от старости. Надо снять в аренду новый гараж. Капитальный, с хорошим подъездом. Каменный. Понятно? С подсобными помещениями...
- Есть снять гараж с подсобными помещениями, - старик Арнаутов готовно приложил к виску два пальца.
- Мда-а, подсуропили... эти самые, которые на Новорижском... - Ольга Николаевна замерла на секунду, словно бы услышала далекий неприятный звук, лицо у неё вытянулось, стало жестким, почти мужским, Арнаутов поежился, увидев Ольгу Николаевну такой, но через несколько секунд Ольга Николаевна оттаяла, спросила у старика: - В доме никого больше нет?
- Никого, Олечка Николаевна! Мы с внуком живем вдвоем, больше никто у нас не бывает... Я здесь, а Санька - в институте. Иногда до часу ночи не приходит - грызет гранит науки.
- Смотри, догрызется! - на всякий случай предупредила Ольга Николаевна.
- Я в него верю, Олечка Николаевна, - серьезно и счастливо произнес старик Арнаутов.
- А то мы тут болтаем...
- Никто ничего не слышит, Олечка Николаевна, - эхом откликнулся Арнаутов, - в доме никого нет. И подслушивающих устройств нет. Проверено.
Ольга Николаевна ушла, не попрощавшись.
После её ухода старик Арнаутов долго сидел неподвижно на кухне, прикидывал про себя - может, он где-нибудь дал маху? Нет, вроде бы проколов не было. Нигде и ни в чем. а что касается засыпавшихся на Новорижском шоссе пареньков, то их уберут в двадцать секунд... Есть по этой части отменные специалисты... Понадобится, и Сенькиного сослуживца, Каукалова этого, уберем. Вместе с его напарником-еврейчиком. Но это потом, не сейчас. А сейчас пусть пока живет Женька, пусть радуется солнцу, небу, девкам, пусть тискает Ольгу Николаевну себе на здоровье. И не только себе на здоровье очень важно, чтобы волчица эта, Ольга Николаевна Кличевская, никогда не была голодной...
А то она, когда неудовлетворенная, голодная, очень лютая.
Арнаутов задумчиво пожевал губами, повздыхал немного и потянулся к телефону. телефон словно бы почувствовал это, опередил старика на мгновение, зазвонил прежде, чем Арнаутов снял трубку.
Арнаутов произнес молодцевато, с некой школярской бездумностью:
- Излагайте!
Водились за стариком такие наклонности - быть несерьезным, работать под дурачка, смешить людей, хотя на деле все было не так.
Звонила Ольга Николаевна.
- Оставил бы ты, старик, свое шутовство, - сурово проговорила она.
- Слушаюсь, Олечка Николаевна!
- Лохов этих, проштрафившихся на Новорижском шоссе, будут перевозить из отделения в Бутырскую тюрьму послезавтра.
- Все понял, Олечка Николаевна...
- Повторяю - послезавтра, - произнесла Ольга Николаевна прежним суровым тоном, и в ту же секунду в трубке раздался частый гудок отбоя.
По телефону Ольга Николаевна старалась говорить мало, чтобы не засветиться. Телефонная сеть стала ныне совершенно дырявой, её постоянно прослушивают, - и делают это все, кому не лень... Арнаутов, отставив от себя трубку, послушал писклявые частые гудки, потом нажал пальцем на рычаг отбоя и оборвал эту бездушную песню. Набрал номер Шахбазова - руководителя группы ликвидации.
Группу эту на равных содержали несколько коммерческих структур. Это только газетчики кричат дурными голосами: "Банки, инвестиции, бизнес - это хорошо, а криминальные структуры - плохо!" На деле же "что такое хорошо" давным-давно слилось с тем, "что такое плохо".
Если бы горластые газетчики добрались до старика Арнаутова, он бы рассказал им очень многое.
Шахбазов не отвечал долго. Арнаутов терпеливо ждал, потому что знал: определитель высветил его номер телефона, и Шахбазов, не помня на память, кому он принадлежит, определит это по карманному компьютеру. Как только определил - поднял трубку. Когда Шахбазов ответил, старик невольно улыбнулся - слишком уж резким, сорочьим, срывающимся на подростковую визгливость, был голос у грозного руководителя коммерческого спецназа. Арнаутов его сразу узнал и тем не менее на всякий случай спросил:
- Армен, ты?
- С утра был он самый, - ответил Шахбазов непререкаемым тоном крупного хозяйственного босса, наученного никогда не произносить "да" и "нет", а обходиться словами, стоящими рядом. Откашлявшись, Шахбазов в свою очередь поинтересовался, хотя прекрасно знал, кто звонит: - А это ты, дед?
- Я!
- Ну и чего там у тебя?
- Дело... Как обычно.
- Раз есть дело - значит, дело твое мы выполним. И тоже - как обычно, - сказал Шахбазов. - Завтра в одиннадцать ноль-ноль буду, дед, у тебя. Не поздно? Или подъехать прямо сейчас?
- Можно завтра в одиннадцать.
Переговорив с Шахбазовым, старик Арнаутов подул на руки и потер их: когда за дело берется Шахбазов - срывов не бывает.
Михаил Рогожкин, несмотря на свои совсем ещё не старые годы, успел поколесить по белу свету. И по забугорью, и по Советскому Союзу, когда был Союз, и по России. И не просто поколесить, а и кое-где пожить. В городах самых разных: в Краснодаре и в Вене, в Липецке и Ставрополе, в Адыгее, в её столице Майкопе и в Калининграде. Холостому человеку, а Рогожкин в свои тридцать два года был ещё холостым, многого ведь не надо: главное, чтобы дождь на макушку не капал, под головой была подушка, а утром на столе стакан горячего чая с бутербродом.
Потом он поселился у младшего брата Леонтия в Белоруссии, в небольшом городке Лиозно, - брат тоже крутил баранку, только не на "длинномере", как Михаил, а на местном автобусе, не выезжающем за городскую черту, имел справный, с утепленной пристройкой и двумя сараями, домик, жену - пышную хохотушку Галю, двух детишек и тихую, в свое удовольствие, жизнь.
Леонтий поселил брата в пристройке.
- Раскладывай свои вещи, Мишель. Пока тут поживешь, дальше видно будет. Когда женишься, мы тебе вообще такие хоромы забабахаем - в постель на лифте ездить будешь. Понял, Мишель?
- У меня в башке уже седые волосы, куда мне жениться? - отмахнулся от брата старший Рогожкин, засмеялся. Впрочем, смех его быстро увял: ничего веселого в том, что он до тридцати двух лет не женился, не было. - Поздно мне.
- У нас в городе девчонки знаешь какие! - Леонтий сжал в восхищенном прищуре глаза и почмокал губами: - М-м-м-м! Земляника, а не девки. Не удержишься! И главное, мужского пола в городе не хватает: куда ни глянь одни женщины.
- Хор-рошо! - восхитился старший Рогожкин. - При таком раскладе зачем мне жениться, а? Я и без женитьбы могу взять свое.
- Дурак ты, дурак, - с неожиданной грустью, очень серьезно - видать, по-настоящему жалел своего брата, - произнес Леонтий. - А киндеры? Умрешь, не оставив киндеров на земле - кто твой род продолжит?
- Ты!
- Дважды дурак, - с сожалением сказал Леонтий.
- Да, ты со своими детьми. Фамилия-то у нас одна? Одна. Значит, все в порядке: род Рогожкиных будет продолжен достойно.
