Леонид Словин - Время дождей
— Кажется, так.
— Бржзовску мы берем на себя.
За окном угадывались силуэты многих людей. Казалось, город пришел в движение. Из-за забора, где дежурили пожарные машины, пускали ракеты.
— Желаю удачи.
Несмотря на разделявшее их расстояние, Ненюков расслышал бой часов в кабинете Холодилина.
— Спасибо, товарищ генерал.
Сразу за заместителем начальника управления позвонил Молнар.
— Все тихо, — он будто был удивлен этим обстоятельством. — Гонта не приехал?
— Скоро должен быть.
Молнар и Гонта часто звонили друг другу, и одним из последствий этой возникшей дружбы, полагал Ненюков, должно было стать приобретение Молнаром щенка породы эрдельтерьер. Впрочем, начальник Клайчевского уголовного розыска, да и Гонта об этом пока не подозревали.
Стоя у окна, Ненюков взял с тумбочки роман Сенкевича, перелистал несколько страниц. Время ползло медленно. Не прошло и десяти минут, как Молнар позвонил снова.
— Мне подумалось, что Гонта у вас.
— Что-нибудь срочное? — Ненюков уловил напряженность.
— Лотерейный билет, выигравший «Волгу», о котором предупреждал Гонта…
— Я слушаю.
— Оплачен. «Волга» выдана шестого января в Москве. Сейчас сообщили.
— Оплачен?
«Что же за билет Шкляр проверял в сберкассе у источника? Если подлинный в Москве, то билет Вероники…»— Волнение Молнара передалось Ненюкову.
— Может иметь отношение к контригре Спрута, — Молнар выжидал.
— Посмотрим.
— Хорошо, Владимир Афанасьевич, — он похоже повеселел.
— Как с газетами военных лет? — спросил Ненюков.
— Где упомянут Теодор? Мне обещали.
— Иначе Андрею придется ехать в архив…
— Постараюсь.
Ненюков остался стоять у окна.
«Кроме объявления в парке, ни намека на существование билета, — думал он, — если это отвлекающая игра Спрута, то таким образом нас думают на нужное им время разбросать по Закарпатью? Будет только один такой маневр или несколько? Когда й как все начнется?»
В дверь постучали.
— Войдите!
Сантехник гостиницы, он же электромонтер Роман, снял шапку, потоптавшись, ухнул с порога:
— Дежурная велела идти на второй этаж. Клиент икону забыл. Дежурная сказала: надо начальника известить…
— На втором этаже? В каком номере? — Ненюков не сразу разобрался в этих «велела» и «сказала».
— В двести десятом.
«У Терновского!»
— Что за икона, не знаете?
— Девка, — Роман оглянулся, в коридоре никого не было, — на груди круг, а в кругу пацан…
«Богоматерь «Оранта», — определил Ненюков, — «Боголюб-ская»? С выставки?
— …Дежурная велела, чтобы срочно. Сказала, им еще белье в номере менять.
4
Все свободное население Клайчева поднялось на Холм, особенно много было детей. Ракеты, запускавшиеся с шоссе, привлекли людей из соседних сел, в связи с чем пришлось увеличить милицейский наряд, обеспечивавший порядок в районе замка. Закрыт был также подход к парку со стороны гостиницы.
Возвращаясь, Кремер сделал изрядный крюк, чтобы обогнуть оцепление. Окрестные улицы перегородили «фурманки», пахнувшие свежеструганым деревом, с солдатами на козлах. Вдоль панелей тоже стояли солдаты в серой форме, жандармы с собаками в намордниках, на строгих ошейниках — парфорсах. Пока шли съемки, Клайчево жило памятью страшных дней сорок четвертого.
Кремер шел не спеша. Боковые улочки были пусты. В магазинах, окружавших площадь-перекресток, казалось, не осталось ни одного посетителя, кафе с металлическим петухом над входом было закрыто, у автостанции толпились только пассажиры междугородных автобусов.
Автобусы отправлялись в Сваляву, Криву, Ясиню, Воловец, названия эти бессчетно повторялись в звучаниях, возвращавших словам их первозданный смысл: «Крива», но «Воловёц», «Ясиня», «Свалява».
На сквере, позади бывшей ратуши, сидело несколько пенсионеров-филателистов. Кремер на ходу заглянул в кляссеры: шиллинговый Ньясаленд, Остров Вознесения, голубые Бермуды с надпечатками.
Кремер подходил к замку, когда из-за угла неожиданно выдвинулась фигура, в форменной шинели с белой портупеей, и кобурой, Кремер замедлил шаг.
«Наверняка остановит, предложит открыть портфель…» — подумал он.
Еще не поздно было повернуть назад либо повторить прием, использованный в Москве, на Ярославском вокзале, но в условиях маленького Клайчева и то и другое было чистым безумием.
Как зуммер, предупреждающий об опасности, заныла рука, будто в портфеле лежала не высохшая за четыре столетия икона, а был он до самого верха набит гирями или гантелями.
«Бесславный финал, — Кремер окинул взглядом стеклянные стены гостиницы, — глупее трудно придумать!»
Неожиданно в вестибюле, как в аквариуме, показалось лицо новоиспеченного администратора. Бывший кассир-смотритель появился на крыльце.
— Кремер! Срочно в двести десятый!…
Это было спасение. У сержанта был такой вид, словно у него на глазах сорвалась с крючка огромная рыба. Момент был упущен.
— От следователя приходили!
Кремер поспешил в вестибюль, милиционер так и не успел его остановить.
— В двести десятый?
— Второй этаж, — рядом с Буториным стояла дежурная, дальше, у конторки, на высоком вертящемся табурете, покуривала Вероника.
— «Богоматерь Боголюбская» нашлась, — сказала Вероника, — поднимитесь в номер к Антонину Львовичу!
— Разве Терновский здесь?
— Он в Мукачеве, а икона здесь, в номере.
— Да, да…
Он вернулся к себе, приоткрыл балконную дверь. Весна несла туман и обещала грозу, приближалось время дождей. Кремер только мельком взглянул вокруг. Уже уходя, он переложил браунинг из куртки в карман пиджака.
Веронику, Шкляра, Мацуру — всю компанию Кремер нашел в вестибюле. Старичок администратор тоже был здесь, он понимающе мигнул Кремеру:
— Ну и дела творятся, пречиста дева! — Старичок зажал в кулачке трубку, выпустил несколько колечек, похожих на мыльные пузыри. — Как вам работалось?
— Заканчиваю главу… Последнюю!
— О наших событиях там будет?
— Только рыбы, птицы…
— Звери, — вмешался Пашков, в голосе слышалась плохо скрываемая неприязнь. — Почему не иконы? У вас познания в древнем искусстве… — он засмеялся, обращая все в шутку.
— Одних ты подозреваешь, Володя, — сказала Вероника, — других выводишь на чистую воду… Милиция знает, что твои часы нашлись?
Пашков покраснел:
— Наверное.
— Вас можно поздравить? — спросил Мацура.
— Кажется, их подобрали у источника… Собственно, мне не сообщили.
— Нашлись! Вместе с Володиным полотенцем. Знаете, как это бывает? — Вероника расставила точки над — Преступники после краж обычно идут к источнику, оставляют краденые часы, полотенца… Так? — Тяжелая, с высоким начесом голова делала Веронику крупнее. — Или их унес Антонин Львович?
Шкляр не дал ей продолжать:
— Мы хотели идти. — Он повернулся к дверям.
Кремер вышел на крыльцо вместе с художником и его подругой. Давешнего сержанта у гостиницы не было. Туман рассеивался, все небо оказалось затянутым тучами.
— Покой! — Шкляр показал рукой в сторону замка: стена была тех же тонов, что и стволы сосен, тишина и неподвижность царили в углу парка. — Замечали? Только сосны по-настоящему передают ощущение спокойствия. — Кремер случайно взглянул на Веронику, она внимала затаив дыхание. — Ели, напротив, тревожны…
В глубине вестибюля Кремер увидел Пашкова и Буторина, они стояли рядом и смотрели в его сторону. Чутье подсказало Кремеру, что бывший смотритель-кассир и экскурсовод говорят о нем — они сразу замолчали, едва он обернулся.
Пора было возвращаться в номер.
— Балкон открывать рано… — начал Шкляр.
К гостинице приближались двое, одного Кремер уже видел — пухлого, с тусклым металлическим блеском во рту.
Пухлый кивнул Веронике и показал спутнику на Шкляра. Кремер обратил внимание на повернувшееся к ним тяжелое невыразительное лицо.
— Простите, — не глядя на Кремера, сказала Вероника.
Кремер вернулся к себе. Сквозь балконную дверь он увидел внизу гору фанерных ящиков, обозначавших служебный вход ресторана. Пашков и Буторин разговаривали с шофером разгружавшегося фургона.
Кремер машинально перелистнул «Справочник флотов» — попал на аргентинские патрульные суда «Команданте генерал Запиола» и «Команданте генерал Кригойен».
«Длинные незнакомые названия», — подумал Кремер.
Он сел за машинку и печатал, пока в. коридоре не послышались шаги: возвращались Вероника и Шкляр. Когда вновь стало тихо, Кремер взял с подоконника журнал, выскользнул в холл.
Запутанные ходы, какие приходилось все утро делать, были в то же время удивительно просты, имея в виду цель, которую с самого начала он преследовал в Клайчеве.
