Инна Бачинская - Два путника в ночи
– Она вчера отменила вечерний сеанс массажа, – сказал Кузнецов.
– Отменила массаж? А когда должна была прийти массажистка?
– В девять. А в шесть или семь она позвонила в салон и попросила перенести сеанс на следующее утро. Причина, видимо, была достаточно серьезной.
– Интересно… – протянул капитан.
– Что именно?
– Она ожидает гостя и отменяет массаж. Значит, гость собирался прийти примерно в то же время – в девять или около девяти. И тут возникает вопрос. – Капитан делает многозначительную паузу. – Почему именно в это время? Какая разница? Часом раньше, часом позже… Она могла пригласить его на десять. Знаете, отменить массаж… это серьезно. Но! – Коля поднял палец. – Возможно, он пришел без звонка, шел мимо, дай, думает, зайду, и ей пришлось отменить массаж. Она знала, что он задержится до девяти, а то и позже.
– И что?
– А то, что это был свой. Но лично я считаю, что это была своя.
– Почему? – заинтересовался Кузнецов.
– Шестое или седьмое чувство подсказывает мне, что это дамское убийство, – сказал задумчиво Коля. – Но это, так сказать, мысли вслух.
– А можно поподробнее?
– Все, как в театре, – пышные шторы, золотой шнур… даже то, что ее привязали к спинке стула! Что-то здесь не так, вывернуто все. Мужик задушил бы руками или стукнул подсвечником.
– Смотря какой мужик.
– Нормальный!
– Нормальные мужики не убивают.
– А если они все с приветом, зачем их держат по тюрьмам, а не в психушках? – рассудительно спросил капитан. – Лисица считает, неофициально, конечно, что смерть наступила между семью и десятью вечера. Завтра зайду к хозяйке салона, уточню время звонка. И, возможно, Медведева как-то объяснила ей причину.
– А кто там у тебя в узком списке?
– Ну, на первом месте некий Игорь Дмитриевич Полунин, близкий друг Медведевой.
– Кто такой?
– Совладелец турбюро «Вокруг света», здоровый бугай, как сказала Клавдия Ивановна, та самая дама из седьмой квартиры. Каждый день забегал. Медведева его и с людьми нужными сводила, и деньги дала на бизнес. И вообще была очень привязана. Поздняя любовь, так сказать. Интересный паренек, похоже, не дурак и себе на уме.
Следующая – дамочка в вуалях, Элла Сергеевна Семашко, актриса ТЮЗа, вся из себя. Вечная девочка. Клавдия Ивановна ее очень не одобряет.
Затем старый друг детства, видный такой мужчина, учитель физики из шестой школы, Петр Петрович Трембач. Пьющий, к сожалению.
Был еще один член сплоченной компании, администратор городской филармонии, Аркадий Семенович Паперный, душа-человек, веселый, шутил все время. Последние трое собирались у Медведевой каждую пятницу, и они играли в преферанс.
– Почему был?
– Трагически погиб, утонул в Крыму прошлым летом. Был в отпуске с подругой. А подруга на двадцать лет моложе. Вот сердце-то и не выдержало. Думать головой надо было.
– Это все тебе Клавдия Ивановна рассказала?
– Она. И не только это.
– Действительно, ценный свидетель!
– Не то слово! К сожалению, почти весь день в среду она провела в постели и поэтому не видела, кто приходил к Медведевой вечером. Очень переживает по этому поводу и рвется расспросить соседей. Я просил ее не беспокоиться, но думаю, она не послушается.
– Сколько квартир в подъезде?
– Двенадцать. По три на площадке. Дом еще сталинской постройки. Когда-то здесь были коммуналки, потом народ разъехался, квартиры выкупили и переделали. Шикарные апартаменты получились. В первой живет учительница на пенсии, ее нет сегодня, у дочки, внучку стережет. Квартира номер два стоит пустая, хозяева вроде как за кордоном. В третьей – старик-инвалид. В четвертой на втором этаже – профессор истории Максимилиан Павлович Дворецкий с женой. Пожилые люди, очень приличные. В пятой – парочка, прости господи, из этих! Старый и молодой, совсем мальчик, караул, куда только органы смотрят! И оргии у них вечно. Художники, одним словом, богема. В шестой – замредактора «Вечерних новостей». Хоть и бульварный листок, а на жизнь очень даже хватает. В седьмой – наш активист, Клавдия Ивановна. В восьмой – дама с собачкой, помесь летучей мыши с крысой, по имени Шалимар, вдова известного гинеколога, очень богатая.
Девятая – медведевская. В десятой на четвертом – соседка с сумками, живет одна, сторожит квартиру детей. Дети на Севере. В одиннадцатой – молодая пара, компьютерщики, все по заграницам мотаются. Вот и сейчас тоже. В двенадцатой – вялотекущий ремонт, с прошлой зимы еще. Хозяева – крутые, но, видно, денег не очень много, а то давно бы закончили и вселились. Все.
– Пустые квартиры надо бы проверить.
– Само собой. И поговорить с другими соседями.
– Мне уже два раза звонили, – озабоченно заметил Кузнецов.
– Торопят? Еще бы, генерал Медведев – фигура известная. Был. Да и генеральша… Я думаю, вряд ли грабеж.
– А что же это, по-твоему? – Кузнецов приостановился и с любопытством посмотрел на Колю.
– Гораздо хуже, – твердо сказал Коля.
– Заговор против городской администрации?
– Ну, примерно.
– Ладно, заговоры оставим эсбэшникам, а сами займемся убийцей. Пошли, перекусим.
– В нашем буфете уже нет ни фига, один томатный сок.
– Ты, знаешь, я и сам иногда задумываюсь, почему у них всегда только томатный сок? Закупили партию по дешевке? Ладно, пошли в шашлычную. Я угощаю, – предложил Кузнецов великодушно.
* * *На другой день утром, не успел Коля Астахов переступить порог своего кабинета, как зазвонил телефон.
– Опаздываешь, товарищ капитан! – услышал он бодрый кузнецовский голос. – Звоню уже в третий раз. Жду с отчетом. Немедленно!
– Дайте хоть кофе глотнуть, – взмолился Коля. – Я ж вчера почти до одиннадцати вкалывал со свидетелями, а потом до двух разбирался с записями.
– Некогда кофеи гонять, труба зовет! В темпе со всеми материалами, а то меня уже на части рвут с утра пораньше.
– Кто это вас рвет на части? – сказал Коля вместо приветствия, появляясь на пороге начальника. – Вчера вечером я обошел все квартиры, поговорил с людьми. Все взбудоражены, реагируют бурно. Я составил описание неизвестных, которых видели в подъезде и около подъезда вечером в среду, с пяти до одиннадцати вечера. Смотрите, что у меня получилось. В списке пять человек, описали их довольно подробно, теперь надо выяснить, к кому они приходили. И тут интересный момент, – капитан выразительно посмотрел на начальника, – незадолго до убийства жильцы заметили во дворе странную личность – молодого парня, похожего на бомжа. В первый раз он появился шестнадцатого февраля, потом – спустя три-четыре дня. В подъезд не заходил, но долго сидел на лавочке во дворе, рассматривал окна.
– Как он выглядит?
– Я же говорю: молодой парень, плохо одетый, как будто больной или не все дома. Учительница из первой квартиры даже хотела полицию вызвать.
– Не тянет этот тип на совершившего подобное убийство.
– Согласен, здесь красивая работа, чистая, но все-таки надо бы поинтересоваться.
– Ладно, этим парнем пусть стажер займется, нечего ему груши околачивать. А со своим списком давай сам. Пройдись еще раз по самым активным свидетелям, посиди за столом с пенсионерами. Я очень в них верю.
– Посиди за столом! – проворчал Коля. – Так от них ведь живым не уйдешь. В третьей квартире старик-инвалид, ветеран войны, политикой интересуется. В курсе всех событий, радио весь день слушает, телевизор смотрит, а на газеты ему денег не хватает. Замучил меня насчет Обамы. Все допрашивал, как он мне.
– Ну, и как он тебе?
– Обама? – Коля пожал плечами. – Нормальный мужик. Тут мы с Михаилом Евсеевичем полностью сошлись во мнениях. А вам?
– Мне? – Кузнецов в свою очередь пожал плечами. – Нормальный вроде. Ладно, хватит болтать. Не отвлекайся!
Глава 11
Римма. Боль
В подобных случаях не размышляют
и не следуют предписаниям.
Когда совершается страстное соединение,
здесь действует лишь влечение.
Камасутра, ч. 7, гл. 15. О применении ударов. О звуке «сит»Римма долго не могла уснуть, перебирая в памяти детали того дурацкого дня. Дня, который так замечательно начался. С самого утра она испытывала радостное чувство – пошла карта! Ей повезло с косметической фирмой, день был солнечный, небо голубело по-весеннему, чирикали воробьи. И у нее был Игорек!
Лучше бы она взяла такси. Но день был так прекрасен… она пошла пешком… и наткнулась на Игоря и Старуху. А то, что было дальше, лучше и не вспоминать. А ведь она могла свернуть на Пятницкую, и… не было бы скандала в «Арарате»!
Как Старуха смотрела на нее! Она не произнесла ни слова, а только смотрела, иронически улыбаясь. А она, Римма, орала, как базарная торговка! Позор! Какой позор!
Игорь стоял красный, несчастный… Дура! Так унизиться! Всех унизить! Она выскочила из ресторана, а они остались. Игорь ни разу не позвонил с тех пор, три бесконечных дня! Если он ее бросил, все теряет смысл. Все! Конечно, бросил! Зачем ему истеричная баба?
