Го Осака - Косые тени далекой земли
– Дайте мне посмотреть, – сказала Риэ и почти вырвала у него газету из рук.
В глазах заплясал отпечатанный крупным шрифтом заголовок:
«ГАЛ орудует снова?»Затем шел текст:
«Из заслуживающих доверия источников поступила информация, что Хулиан Ибаррагирре – жертва убийства, произошедшего на днях на улице Принсипе, – был террористом группировки ЭТА. По сообщению свидетелей убийства, перед смертью Ибаррагирре произнес слово „ГАЛ", и поэтому можно с уверенностью предположить, что он был приговорен к смерти и убит именно этой преступной организацией.
ГАЛ на некоторое время прекратила свои акции – после того, как выявился факт, что руководил ею заместитель начальника полиции города Бильбао – Амед. Однако все указывает на то, что она возобновила свою деятельность, начав с убийства Ибаррагирре.
Известно, что в момент убийства на месте преступления присутствовала подданная Японии, студентка Мадридского университета, которая и слышала его последние слова. Есть также сведения, что она видела лицо убийцы.
Нашей газете через сверхсекретный источник удалось получить ее фотографию, которую мы и публикуем здесь, однако в целях безопасности девушки не раскрываем ее данных – имени, фамилии и места жительства».
Риэ смертельно побледнела. Фотография, помещенная рядом со статьей, была довольно большая. Снимок представлял собой ее портрет: Риэ была в белой куртке на одной из улиц Мадрида. Судя по тому, что снимок был нерезким и зернистым, очевидно, что его сделали издалека, камерой с телеобъективом. Но лицо было видно отчетливо.
Сомнений в том, что следователь Барбонтин вытащил из камеры и выбросил пленку, на которую ее заснял Понсе, не было. Наверняка журналюга улучил момент и тайком сделал еще один снимок.
Значит, угроза следователя не сработала.
– Ну точно ведь это вы, да? – спросил ее незнакомец, не скрывая любопытства.
– Не. знаю. Спрошу у подруги, я это или нет. Послушайте, вы не могли бы дать мне эту газету?
На лице мужчины появилось недовольное выражение.
– Я вообще-то купил ее только пять минут назад.
– В обмен я оплачу ваше пиво.
Он пожал плечами и неохотно кивнул.
Риэ расплатилась и, не выпуская газету из рук, направилась в глубь кафе, к телефону. Вынула визитную карточку Барбонтина и набрала его личный номер.
Никто не отвечал.
Положив трубку, она задумалась. Раз так, ничего не остается, кроме как ломиться напрямик в антитеррористический отдел, к майору Клементе.
Крепко зажав газету в руке, Риэ быстрым шагом пошла к выходу.
Она так спешила, что у порога налетела на мужчину в темно-синей куртке, который входил в кафе.
– Извините, – произнесла она и, взглянув на него, увидела, что столкнулась с Кадзама Симпэй.
Его рот расплылся в улыбке, обнажая серебряный зуб.
– Сэнсэй, вы, видно, очень большой любитель врезаться в людей, а?
С того дня, как Риэ столкнулась с Кадзама сразу после убийства Ибаррагирре, они не виделись.
Риэ ухватила его за локоть:
– Ты как раз тот, кто мне нужен. Я хочу с тобой кое-куда съездить. У меня есть к тебе вопросы, так что не думай, что тебе опять удастся улизнуть.
Кадзама по-шутовски склонил голову:
– Повинуюсь. Готов следовать за вами куда угодно, только не в полицию.
– Я тебя везу не в полицию, а в антитеррористический отдел службы безопасности.
Улыбка исчезла с его лица.
– Куда? Нет, уж это извините! Они ж еще почище полиции!
– Никаких отговорок. Только попробуй исчезнуть – донесу в полицию, что ты продаешь кокаин.
Кадзама поспешно вывел девушку из кафе.
– Да вы что? Ну совсем людям верить нельзя… А если бы в кафе кто-то понимал по-японски?
– Хочешь, то же самое по-испански крикну?
– Да не продаю я никакой кокаин. Вы ж сами знаете, чего вы вдруг?
– А с чего это ты иногда появляешься с полными карманами денег и начинаешь ими сорить? Может, у тебя в Бразилии или Парагвае полно богатых дядюшек, которые то и дело помирают и оставляют тебе наследство?
– Вообще-то у меня есть тетка в Колумбии.
– Ну, у нее-то уж наверняка целое поле коки.
Риэ остановила проезжавшее мимо такси и, не дав Кадзама и слова сказать, затолкала его внутрь.
– Гоните на улицу Гусман эль Буэно.
Только бы добраться до того района, там ей наверняка удастся сообразить, где находится отделение Барбонтина и майора Клементе.
Машина тронулась. В пути Кадзама то и дело беспокойно ерзал на сиденье, не находя себе места.
– Я тебя все это время не видела. Куда ты запропастился?
– Так, ездил ненадолго в сторону Андалусии. Там было несколько фэрия.[28]
Для такого гитариста стиля фламенко, как Кадзама, фэрия были главным местом заработков и главным источником доходов.
– Так вы хотели меня о чем-то спросить?
– Хотела. Вот о чем: ты кому-нибудь рассказывал о том, о чем мы говорили в тот вечер, когда убили Ибаррагирре?
Кадзама посмотрел на нее. Потом с обидой в голосе ответил:
– Мое слово твердое. Как мой серебряный зуб. Риэ облегченно вздохнула. Напряжение отпустило ее.
– Правда? Ну, тогда хорошо.
Кадзама надулся.
– С чего это вы вдруг меня подозреваете? Есть, что ли, какие-то основания?
– Ну да. По правде говоря, тут на днях вот какая история приключилась. – Риэ вкратце рассказала ему о том, как Понсе сфотографировал ее, как он наседал, пытаясь вытянуть из нее все детали убийства, и как в конце концов ее выручил следователь Барбонтин.
– Ты сам подумай, майор Клементе хотел я мне заткнуть рот, чтобы замять это дело, а Понсе знал все, даже то, что Ибаррагирре произнес слово «ГАЛ» перед смертью. Значит, кто-то ему должен был все это рассказать, правильно?
– Но в любом случае рассказал ему кто-то другой, не я. Я и в глаза не видал никакого Понсе, – отрезал Кадзама.
– Ну хорошо. Тогда что ты скажешь на это? – Риэ протянула ему номер «Ла Милитиа», который держала в руках.
Кадзама впился взглядом в статью и тщательно изучил фотографию.
– Ясно. Плохо дело. Что за негодяи такие – даже фотографию напечатали.
– Самое интересное то, что все угрозы Барбонтина на этого Понсе не подействовали. Вот я и думаю, что кто-то заставил его это сделать, или привлекши на свою сторону, или сильно пригрозив.
– И кто же, по вашему мнению, его заставил?
Риэ заколебалась.
– Я и сама не знаю. Но Барбонтин вот утверждает, что Понсе знаком с майором Клементе.
Кадзама скрестил руки на груди.
– Майор Клементе, говорите? Но это же ни в какие ворота не лезет. Он ведь сам только и думал, как бы скрыть упоминания о ГАЛ.
– Вот я и говорю, что здесь что-то не так. И если Клементе действительно стоит за статьей, у него должна быть какая-то причина на ее публикацию. Вот об этом-то я его и расспрошу.
Кадзама беспокойно посмотрел на девушку:
– Неужто мы сейчас едем к Клементе?
– Угадал.
Кадзама окончательно лишился спокойствия и сильнее прежнего заерзал на сиденье.
– Сэнсэй, вы можете ехать, куда вам угодно, но я к этой истории никакого отношения не имею, по-моему, мне ехать причин нет.
– Я хочу вот чего – Клементе и Барбонтин должны понять, что кроме меня есть и другие японцы, которые знают всю историю. Тогда они наконец перестанут обращаться со мной как бог знает с кем.
Кадзама отчаянно схватился за свою встрепанную голову.
– Вот, понесла меня в кафе нелегкая. Лучше бы дома спать остался.
Днем здание антитеррористического отдела выглядело еще более грязным и обветшалым, чем ночью.
Кадзама подошел к двери, разглядывая табличку.
– Сейсмологическая лаборатория. Странную они себе вывеску сделали.
– Наверное, им понравилась игра слов: тэррориста и тэррамото.[29]
Риэ нажала на кнопку у двери так же, как в тот раз Барбонтин – два раза подольше, три покороче.
Дверь осталась закрытой. Риэ снова позвонила.
Результат был тот же.
– Может, там никого нет? – с надеждой в голосе спросил Кадзама.
Риэ отошла на шаг и оглянулась.
Над дверью, под бетонным навесом, она увидела миниатюрную телекамеру. В прошлый раз она ее не заметила.
Раскрыв газету, Риэ подняла ее так, чтобы статья и фотография были обращены к камере. Она уже хотела опустить уставшие руки, как послышался щелчок и дверь автоматически открылась.
Риэ вошла первая. Следом вошел и Кадзама.
Света не было, поэтому, когда дверь закрылась, они очутились почти в полной темноте. В свете, проникавшем из окна где-то наверху, лестница была едва различима.
Они поднялись на последний этаж. Там, прислонившись к стене, стоял и курил человек в твидовом костюме.
Это был Барбонтин. Вот, значит, где он находился – вовсе не у себя в полиции.
– Кто это? – спросил Барбонтин, поведя подбородком в сторону Кадзама.
– Мой знакомый, его зовут Кадзама Симпэй. Он живет здесь уже больше десяти лет. Он мне помог советом в этой истории.
