Го Осака - Косые тени далекой земли
– Мой знакомый, его зовут Кадзама Симпэй. Он живет здесь уже больше десяти лет. Он мне помог советом в этой истории.
– Здрасьте, – проговорил Кадзама как можно более дружелюбно.
Барбонтин, не отвечая, ткнул в сторону Риэ пальцами, в которых держал сигарету.
– Я ж тебе сказал никому не болтать.
Риэ сунула газету ему под нос:
– Все уже и так всё знают.
Барбонтин стряхнул упавший на пиджак пепел.
– Я доложил майору, – проговорил он тихо, – что Понсе попытался войти с тобой в контакт. То, что они знакомы, – факт, но то, что я тебе об этом сказал, прошу ему не передавать. Если он узнает, что я хоть на один процент сомневаюсь в нем, работать мне станет трудно.
Риэ сложила газету.
– Ладно. Но то, что я хочу у него спросить, я все-таки спрошу.
Барбонтин бросил сигарету на пол и с остервенением растер ее ногой.
– Делай, что хочешь. Только мой тебе совет – не зли его.
В конторе горел свет.
Клементе сидел, облокотившись обеими руками на стол, и смотрел на Риэ поверх очков. Его пальцы теребили ручку. Как и в прошлый раз, он был одет со вкусом и кайзеровские усы выглядели ухоженно.
Риэ раскрыла газету и положила ее перед ним на стол.
– Здесь написано обо мне, обстоятельно и с фотографией. Я хотела бы услышать объяснение.
Клементе не ответил на вопрос, вместо этого он повернулся к Кадзама.
– Это еще кто?
– Она говорит, что это ее друг, который живет здесь больше десяти лет. Зовут…
– Кадзама, – вставил тот. – Симпэй Кадзама. Гитарист.
Клементе оставил ручку в покое и проговорил:
– Покажите разрешение на жительство.
Кадзама быстро, будто только того и ждал, достал из кармана джинсов пластмассовую коробочку, вынул из нее документ и почтительно вручил майору.
Риэ, которой приходилось видеть содержимое коробочки, знала, что Кадзама носил с собой копию разрешения. Он говорил, что подлинник хранит дома, чтобы с ним ничего не случилось.
Клементе откинулся на спинку стула и раскрыл предъявленный документ. Там должна была быть фотография Кадзама и отпечатки его пальцев.
Клементе взял бумажку и переписал информацию из нескольких граф. Затем бросил копию документа поверх газеты и произнес:
– Не хочешь неприятностей – носи с собой подлинник.
Симпэй торопливо спрятал документ в карман.
Риэ снова заговорила:
– Я пригласила господина Кадзама для того, чтобы хоть один японец – один из моих соотечественников – знал, в каком положении я нахожусь. Я рассказала ему обо всем, что со мной произошло. Объясните мне, почему такая статья вообще могла появиться, несмотря на все то, что вы говорили в тот раз? Мне кажется, у меня есть право знать, каково мое положение.
Клементе взял ручку и легонько провел ею над статьей.
– Насчет выхода этой статьи мне сказать нечего – могу лишь посочувствовать. Что касается этой газеты, «Ла Милитиа», то ее я временно прикрыл.
– И все? Вы что же, не собираетесь разыскать этого журналюгу и выведать у него, как произошла утечка информации?
– Понсе исчез, – вмешался Барбонтин. – Его нет ни в редакции, ни дома. Видно, понял, что дела плохи, и удрал.
Риэ пристально посмотрела на Клементе:
– Майор, вы знакомы с Понсе?
В комнате вдруг воцарилась полная тишина.
Клементе медленно положил ручку на стол.
– Я его действительно раза два-три видел. И что с того?
Риэ, несколько обеспокоившись, сказала, запинаясь:
– Ну… я просто хочу узнать, кто проговорился, и подумала, что, может быть, вам что-нибудь известно.
Барбонтин едва заметно повел плечами.
Клементе холодно посмотрел на Риэ:
– Ты, может, думаешь, что эту статью я его заставил напечатать? Чтобы, используя тебя как приманку, заманить в ловушку этого твоего мужчину в черном плаще?
Риэ сжала кулаки.
Слова Клементе совершенно ошеломили ее. Эта мысль ни разу не приходила девушке в голову, но сейчас ей показалось, что это вполне возможно.
Кадзама беспокойно подергивал ногой. Барбонтин тоже, казалось, потерял хладнокровие.
– Вы, что же, так и сделали? – в свою очередь спросила у Клементе Риэ.
Тот покачал головой:
– Нет. Если мужчина в черном плаще действительно существует, и к тому же не полный идиот, эта статья вряд ли заставит его действовать. Он сразу поймет, что это ловушка.
Напряжение отпустило Риэ. Этого человека так просто не проведешь.
– Хорошо, я поняла. Но если дело обстоит именно так, вам следовало с самого начала без утайки рассказать мне все о ГАЛ. Не буду утверждать, что тогда я смогла бы вам чем-то помочь, но…
Клементе снова взял ручку.
– Мы не открыли тебе всю правду потому, что не хотели втягивать в это дело. К тому же, если люди узнают, что ГАЛ возобновила свою деятельность, начнется паника, а нам это совсем ни к чему.
– Еще бы, ведь если станет известно, что ГАЛ снова начала орудовать в городе, у полиции появятся две новые проблемы. Во-первых, пойдут толки, что ГАЛ бесчинствует потому, что полиция не принимает более решительных мер в борьбе с ЭТА. Во-вторых, возникнет подозрение, что полиция опять стала помогать ГАЛ, даже не дождавшись решения по делу заместителя главы полиции, Амеда. Вы беспокоитесь именно об этом, не так ли?
Клементе вздрогнул:
– Ты, как видно, время даром не тратила.
– Спасибо. Я понимаю также, что среди населения многие одобряют действия ГАЛ, поскольку ненавидят ЭТА и террористические акты, которыми эта группировка занимается. Но мне кажется, что этим нельзя оправдать убийства, производимые членами ГАЛ, как нельзя оправдать и тайную поддержку, оказываемую им полицией.
– Послушай, ты ведь, судя по твоим собственным словам, – с раздражением вмешался Барбонтин, – в нашу страну приехала, чтобы изучать испанскую литературу, вот и не суй свой нос в этнические и политические проблемы.
– Теперь все изменилось: ваши проблемы коснулись меня лично, и, поскольку дело зашло так далеко, я требую, чтобы вы подумали о моей безопасности. Я не хочу каждую минуту жить в страхе.
Клементе откинулся на спинку стула.
– Вопрос твоей безопасности я уже решил. Я дам тебе охрану до аэропорта. Немедленно возвращайся в Японию.
11
Во французском ресторане «Руайяль» подавали первосортное шабли.
Рюмон Дзиро наклонил бутылку над бокалом. Еще не принесли и половины блюд, а Рюмон в одиночку уже выпил почти всю бутылку.
Кайба Кивако преувеличенно хмурилась:
– Ты пьешь совсем как раньше. Надо же и меру знать, этим ядом только здоровье себе испортишь.
– Любовь к спиртному у меня в крови. К тому же, если бы спиртное было ядом, я уже давно был бы мертв, – ответил Рюмон, а заведующий международным отделом Хамано забеспокоился и, как фокусник, ищущий исчезнувшую карту, стал то расправлять, то снова складывать салфетку на столе.
Одновременно с должностью председателя рекламного агентства «Дзэндо» Кивако занимала также и пост советника в информационном агентстве Това Цусин. И хотя в обеих компаниях были свои президенты, в действительности, власть находилась в руках Кивако – прямой наследницы основателя обеих компаний и одного из главных акционеров. По слухам, даже зять ее, Кайба Рэндзо, человек, которому не было нужды опасаться за свое будущее, не смел перечить Кивако.
Поэтому не было ничего странного в том, что Хамано, даже будучи членом совета директоров, не находил себе места от смущения, слыша, как Рюмон не церемонясь говорит с этой самой Кивако.
– Если бы ты был мне сыном, – проникновенно продолжила она, – ты бы у меня быстро бросил эту привычку. В нашей семье не везет с мальчиками, и если бы у меня был такой сын, как ты, я уж так тобой дорожила бы…
В статье, которую Рюмон когда-то читал в одном из журналов для бизнесменов, было написано, что основы компаний «Дзэндо» и Това Цусин заложил дед Кивако, человек по имени Кайба Сюнсай. Однако разрослись обе компании благодаря Номияма Сохэй – отцу Кивако, журналисту, приходившемуся зятем основателю. Сюнсай угадал в нем недюжинные способности и принял в род Кайба, женив на своей единственной дочери Сино.
У Сохэй и Сино был сын, который должен наследовать имя, однако он погиб на Тихоокеанской войне, когда ему было лет тридцать пять, и наследницей стала его младшая сестра Кивако.
Сохэй выбрал в качестве зятя и наследника Игараси Кёскэ, занимавшего высокий пост в информационном агентстве Това Цусин, и женил его на Кивако. Кивако в молодости училась в Париже, и между ней и Игараси, который в то время заведовал парижским отделением фирмы, были какие-то отношения.
У Кивако и Кёскэ сыновей тоже не было, и уже в третий раз пришлось брать в семью наследника со стороны, на этот раз им стал Хирано Рэндзо, женившийся на их единственной дочери Мисаки.
Таким образом, для продолжения рода Кайба уже на протяжении трех поколений пришлось брать наследников из других семей – Сохэй, Кёскэ и Рэндзо. Однако и у Рэндзо и Мисаки на данный момент была единственная шестнадцатилетняя дочь, и если ничего не изменится, когда-нибудь придется снова прибегнуть к тому же способу…
