Инна Бачинская - Конец земной истории
– А смерть сестры?
Лариса снова задумалась.
– Знаете, он, пожалуй, не удивился. Они были очень далеки, по-моему, не виделись несколько лет. Он всегда ее высмеивал, называл фельдфебелем. Они были очень разные. Отца нужно знать, он не черствый человек, но видит мир как-то по-своему, все чувства у него запрятаны глубоко внутри. Кроме того, он очень немолод и устал. Мне кажется, смерть Норы была чем-то вроде анестезирующего для возможных других болей. Кроме того, я думаю, что с возрастом люди воспринимают многие вещи… как бы это сказать… трезвее, что ли? Без надрыва, не считают трагедией. Отец сказал однажды, что стоит на пороге вечности. На пороге вечности многие вещи воспринимаются иначе. – Она помолчала. – Олег, вы считаете, что Нору убили?
– А вы?
– Не знаю! Я об этом не думала. Как?
– Ну… есть разные способы. Технические, например. Или выстрелить в фару. Почему в фару, а не в шину? Было темно, как вы помните, в фару легче попасть. Кроме того, меньше вероятности, что при осмотре заметят пулевое входное отверстие, так как фара разлетится вдребезги. Машина разбилась недалеко от поворота на Посадовку, снайпер мог находиться там.
– Снайпер? – воскликнула Лариса. – О чем вы? Какой снайпер?
– Гипотетически. В качестве версии, за неимением другой. Я же сказал, что не знаю. Так, гимнастика для ума.
– Вы действительно в это верите?
– Я предполагаю, Лариса. Нельзя ничего сбрасывать со счетов.
– Но кому понадобилось ее убивать? Кому она мешала? Что это – страсть, роковая любовь? Заговор коллег по театру? Борьба за главную роль?
– Вопрос можно поставить иначе: что связывает все три убийства?
– Да откуда вы знаете, что они связаны?! – почти закричала она. – Что за бредовая мысль?
– Согласен, бредовая. Гипотетическая мысль. А если нет? Я верю в совпадения, Лариса, но в нашем случае их слишком много. На первый взгляд связи нет. Смерть вашей тетки выгодна вам, извините. Вы наследница. – Лариса возмущенно раздула ноздри, но промолчала. – Смерть Норы… надо бы покопаться в ее личной жизни. У красивой женщины, актрисы должны быть тайны, особенно при наличии старого мужа. Смерть Алисы… Убийца очень рисковал, как вы понимаете. Похоже на убийство в состоянии аффекта.
– Вы же ясновидящий, – не удержалась она. – Что вы видите?
Монах развел руками.
– Ваши аргументы? – потребовала Лариса. – Не чувства, а аргументы.
– Аргументов нет, только логика, которая подсказывает, что три убийства в семье не случайность. Но если убийства связаны, то должен существовать некий общий мотив, а его при всей моей фантазии я вообразить себе не могу.
– Вы сказали, снайпер… Возможно, наемный убийца? Брошенный любовник… Я уверена, у Норы был любовник.
– Возможно. Знаете, Лариса, сколько стоит такой убийца? Это вам не кирпичом по голове в темном переулке. Таких, как Нора, не убивают наемные убийцы. Калибр не тот. Возможно, замешан любовник, трудно сказать. Все это гадание на кофейной гуще. В случае с вашей теткой… готов согласиться, что тут может быть история из прошлого. В случае с Алисой чужих не было, все свои. Семья и добрые старые знакомые. И я хочу, чтобы вы рассказали мне обо всех.
– Господи, чего вы от нас хотите? – закричала она.
«От нас»? Монах поднял руки, словно сдавался.
– Я устала и хочу домой, – сказала она, поднимаясь. – Не нужно меня провожать.
– Подождите, Лариса, мы недоговорили. Вы же понимаете, что ничего уже не исправишь? Вопрос стоит иначе – не допустить новых убийств.
Она снова опустилась в кресло, в ужасе глядя на Монаха…
Глава 11
Любовь как роза красная…
…Резкий неприятный звук дверного звонка заставил его вздрогнуть. Он бросился в прихожую, распахнул дверь, втянул подругу внутрь.
– Что случилось? – выдохнул он. – Я чуть с ума не сошел! Почему ты не отвечала?
– Успокойся! – Она тихонько рассмеялась и прикоснулась пальцами к его губам. – Ты же сам понимаешь… ты же все понимаешь! Мне сейчас очень трудно. Спасибо! Мы выиграли! Понимаешь, мы выиграли! Теперь все будет по-другому.
– Я думал, ты меня бросила! – Он привлек ее к себе, впился ртом в ее губы. – Хотел бежать к тебе… я уже не знал, что думать!
– Дурачок! – Она отодвинулась, заглядывая ему в глаза.
– Я никому тебя не отдам! Слышишь? Я ни-ко-му тебя не отдам.
– Не отдавай! Теперь можно, теперь все будет по-другому. Хочешь, я останусь? Навсегда?
– Хочу!
Он помог ей раздеться. Обнявшись, вошли в единственную комнату, они расположились на диване.
– Я принесла шампанское, открой! – сказала она, смеясь и уворачиваясь от его рук. – За нашу новую жизнь!
Она достала бокалы. Пробка ударила рядом с люстрой. Мужчина рассмеялся. Она вскрикнула и подставила бокал. Поднесла к губам и с улыбкой смотрела, как он пьет. Он выпил залпом, отшвырнул бокал. Звякнуло стекло. Она с улыбкой наблюдала.
– Я люблю тебя!
– И я тебя. Ты мой герой. Смерть одна разлучит нас…
Он поднес руку ко лбу, закрыл глаза, откинулся на спинку дивана. Она сосредоточенно наблюдала. Ее нетронутый бокал стоял на журнальном столике. Пузырьки газа медленно всплывали наверх и лопались с едва слышным шелестящим звуком.
Странные и страшные сиплые звуки вырывались из горла мужчины, пальцы скребли обивку дивана. Он пытался произнести ее имя непослушными губами…
Через три минуты все было кончено. Мужчина тяжело соскользнул на край дивана, подмяв под себя подушки. Она все еще сидела рядом. Потом поднялась, выключила люстру, включила неяркий торшер. Взяла свой полный бокал и вышла на кухню. Открыла кран – звук льющейся воды показался ей оглушительным – она поежилась и оглянулась.
Упаковала свой бокал в пластиковый пакет и принялась неторопливо и деловито протирать дверные ручки, стол, посуду – все, чего касалась, – влажным кухонным полотенцем. Собрала безделушки с книжной полки – пару плюшевых зверушек, изящный серебряный подсвечник с толстой желтой, обвитой зеленой ленточкой свечой, крошечную фарфоровую Дюймовочку в шелковой юбочке – собственные подарки, – бросила их в сумочку. Та же участь постигла фотографию в блестящей рамочке – они, обнявшись, сидели на скамейке в парке, щелкнул их случайный прохожий. На мертвого человека на диване она старалась не смотреть. Он лежал с запрокинутой головой и оскаленным ртом и, казалось, улыбался иронически и страшно. Полуприкрытые глаза следили за ней, в них мерцала светлая точка, отражение светильника… Она взглянула раз, другой… Подошла, протянула руку, застыла на долгий миг, не решаясь закрыть ему глаза. Передумала или не посмела, и убрала руку…
Взяла с журнального столика его мобильник, сунула в карман жакета. Постояла на пороге, окидывая неспешным взглядом комнату в уютном красном свете абажура. Вздрогнула, увидев собственное отражение в черном экране окна – лица было не рассмотреть, только удлиненная тонкая фигура в темном жакете и красной шали. Она шевельнулась, помахала рукой, и отражение в черном окне ответило ей взмахом руки. Окинула взглядом мертвого человека на диване, кивнула ему. Ей показалось, что он кивнул в ответ…
Постояв в прихожей, рассмотрев в глазок пустую лестничную площадку, она осторожно открыла дверь…
Не торопясь, стала спускаться по лестнице. Вышла из подъезда, глубоко вдохнула холодный влажный воздух и зашагала прочь…
* * *…Затрепыхался мобильный телефон Монаха. За окнами стыла ночь. Он пошлепал ладонью по тумбочке, хрипло произнес:
– Да?
Это была Лика. Соскучилась, нужно поговорить, папочка все время спрашивает, где Олег. Он совсем слабый, все время лежит, она читает ему детективы Диккенса…
– Детективы Диккенса? – удивился Монах. – Разве Диккенс писал детективы?
– Конечно! Во всех его романах тайны, убийства, младенцы-подкидыши. Сейчас мы читаем самый таинственный, про Эдвина Друда, правда, он не закончен. Я хотела что-нибудь повеселее, но папочка очень любит Диккенса – он его успокаивает, тем более добро всегда побеждает зло. Приходите к нам, Олег. Папочка передает вам привет и спрашивает, когда вы придете. Он в вас влюбился. Может, сегодня?
Часы показывали шесть пятнадцать утра…
…Вчера они с Ларисой засиделись в маленьком полутемном кафе допоздна. Она заплакала наконец – ей было стыдно выворачиваться наизнанку, но она устала сдерживаться. Рамки, в которые она загнала себя, трещали по швам. Монах подумал, что она никогда не простит ему своих слез.
– Лариса, зачем вы пригласили Виталия и Екатерину? – вдруг спросил он. – Воспитываете силу воли? Вам же неприятно их видеть.
Она немедленно взвилась:
– Не ваше дело! Что вы можете об этом знать?
– Я знаю, что вы встречались с Виталием, а потом он… то есть вы расстались, и он стал встречаться с вашей подругой. Два года вы не общались, и неожиданно вы приглашаете их на семейный праздник. Зачем?
