Виктор Пронин - Высшая мера
Торговля, похоже, шла достаточно бойко - тут же стояли высокие круглые стойки, за которыми можно было подкрепиться. В забегаловке продавались скользкие, будто перемешанные с жидким мылом, сосиски, дешевая водка и пиво. Постепенно здесь сложился круг завсегдатаев. Учитывая, что рядом была автобусная остановка, а автобусы ходили все хуже, ждать их приходилось подолгу, посетители в «Пище» не переводились.
Через год хозяин пристроил к контейнеру нечто крытое, нечто странное - из водопроводных труб и списанных листов пластика. Настлал пол, вставил в промежутках между листами пластика окна, и получилась забегаловка, которую сразу и навсегда полюбили все окрестные алкоголики, наркоманы, токсикоманы и прочая шелупонь, к которой хозяин, мордатый немногословный детина, относился с неизменным уважением и предупредительностью.
Это ценили, сдачу не пересчитывали, проявляя тем самым уважение и доверие к мордатому. Вел он себя сурово, строго, но справедливо - милицию не вызывал, все конфликты в своем заведении решал самолично, без жестокости и брезгливости.
Приближаясь к «Пище», Юферев как-то неожиданно ощутил неловкость, что-то было не так, что-то мешало сосредоточиться. Он замедлил шаг, остановился, постоял в растерянности, пошел дальше. Но раздражающая неловкость не покидала его.
Он оглянулся.
Все было спокойно - женщина с сумкой пересекала дорогу, стайка местных хулиганов, надсадно хохоча, куражилась на траве у дома, какой-то мужичонка в неразличимо серой одежде шел по своим делам и, не задерживаясь, прошагал мимо Юферева. Проносились по дороге машины, со двора слышались женские голоса.
Успокоившись, Юферев двинулся дальше, но оставалось в нем, все-таки оставалось чувство настороженности - что-то вокруг происходило не так, что-то его задевало.
Войдя в тесноватое, темноватое помещение, Юферев сразу же увидел человека, который был ему нужен, - в забегаловке он был один. Якушкин стоял у высокого столика изысканно и красиво. Одна нога у него была заведена за другую, со светской небрежностью он поставил на столик локоток, а зажатая в пальцах сигарета дымилась. Чувствовалось, что Якушкин видит себя со стороны, замечая и отведенную в сторону руку с сигаретой, и поднимающийся к потолку дымок, и всю позу свою, почти аристократическую, тоже видит и ценит. На столике перед ним стояла початая бутылка пива.
- Красиво живем? - спросил Юферев, подходя.
- Стараемся.
- Удается?
- Как видишь. Хочешь присоединиться?
- У меня такое чувство, что ты - Леша Якушкин.
- Чувства тебя не обманули. Чувства вообще никого не обманывают. Обманывает разум, расчет, надежда на выгоду и корысть. А чистые помыслы неуязвимы для злобы людской и зависти. Согласен?
- Вполне.
- Ничего я выразился, а? Красиво, сам вижу.
- Мне тоже нравится.
- Мужики, вам ничего не нужно? - раздался из окошечка веселый женский голос. - Может, чего подбросить?
- Нет, спасибо, - сказал Юферев. - Чуть попозже, если не возражаете.
- Возражать? - удивилась невидимая за рядом бутылок женщина. - Упаси боже!
Якушкин налил в бумажный стакан пива, осторожно налил, чтобы не опрокинуть слишком уж легкий стакан пивной струей. Пригубил, вопросительно посмотрел на Юферева.
- Слушаю внимательно, - сказал он.
- Моя фамилия Юферев. Александр Леонидович Юферев. Капитан милиции.
- Дальше можешь не продолжать, - Якушкин глубоко затянулся и выпустил дым к потолку. - С ментами не общаюсь. Ни под каким предлогом.
- А они с тобой? - улыбнулся Юферев.
- А что им остается? - Якушкин небрежно пожал плечами, как заметил Юферев, довольно жидковатыми плечами.
- Что так? Чем же они провинились?
- Грязной работой занимаются.
- Да, тут ты прав, нельзя не согласиться. Докладываю… Вчера в доме, где ты проживаешь, совершено убийство. Зарезаны жена банкира Апыхтина и его сын. Этим делом я сейчас и занимаюсь.
- А я здесь при чем? - удивился Якушкин. Но разговор, видимо, его все-таки заинтересовал. Впрочем, вполне возможно, что он просто наслаждался и выжидал момент, когда можно будет отшить следователя красиво и опять же изысканно.
- Есть несколько вопросов. - Юферев всмотрелся в лицо Якушкина. Довольно испитое, мелкие морщинки через год-второй наверняка углубятся. В манере поведения, в разговоре уже чувствовалось - спивается мужик. Капризная горделивость, уверенность в своем превосходстве, наверняка где-то рядом болезненная обидчивость и, конечно, подловатость, для которой у него всегда найдется и объяснение, и оправдание.
- Есть вопросы? - усмехнулся Якушкин торжествующе, показав неважные зубы, - Но нет ответов, капитан. Нет ответов.
- Видишь ли, Леша…
- Отвали, капитан. Не желаю.
- Дело в том, что убийство…
- Я внятно выражаюсь? Не желаю! - И Якушкин снова пустил дым к низкому потолку забегаловки.
Юферев помолчал, глядя в дрябловатое лицо Якушкина, и неожиданно заметил его скошенный в сторону витрины взгляд - оказывается, он красовался перед женщиной, которая затихла где-то там, в железных глубинах контейнера, и прислушивалась к каждому их слову.
- Наверное, менты крепко тебе досадили? - спросил Юферев.
- Не один раз. И я дал себе зарок - никогда. Ты понял меня, капитан? Никогда. Совершено убийство? Расхлебывай. Твои проблемы.
- Когда убийцы следующий раз ворвутся в твою квартиру…
- Не ворвутся. В моей квартире, слава богу, нечего взять. И потом, они знают, к кому врываться. У меня с ними нормальные отношения.
- Да? - удивился Юферев. - И если бы сейчас к тебе подошли эти убийцы, ты бы с ними охотно поговорил?
- А почему нет? - Якушкин смотрел на Юферева с таким превосходством, что тот оторопел.
- Хорошо. Прошу извинить.
- Смотри не кашляй, - засмеялся Якушкин и снова оборотил свой взор к бутылке с пивом, но скосил, все-таки скосил взгляд в сторону раздаточного окошка: как, дескать, я отшил этого типа?
- Вчера утром возле своего дома ты познакомился с женщиной… Во всяком случае, приставал к ней… Этакая яркая блондинка…
Якушкин вылил в стакан остатки пива из бутылки и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков. Совсем рядом Юферев видел его тощеватую шею, видел, как дергался острый кадык при каждом глотке. Шея у Якушкина была загорелая, но сразу же за воротником рубашки виднелось неприятно белое тело. Видимо, Якушкин не загорал, просто подолгу шатался по улицам, и его лицо, шея покрылись сероватым городским загаром. За те недолгие секунды, пока Якушкин, судорожно дергая горлом, пил пиво, следователь отметил и щетину, уже седоватую щетину стареющего алкоголика.
Юферев оглянулся по сторонам.
За его спиной какой-то невзрачный мужичок, отвернувшись к окну, не то пил пиво, не то что-то жевал, не то просто покуривал. Разговор с Якушкиным его, похоже, не интересовал. Это устраивало Юферева - то, на что он решился, лучше делать без свидетелей, во всяком случае, без активных свидетелей.
- Женщина села в машину или направилась к остановке автобуса? - спросил он, уже не надеясь на ответ.
- Валюта! - крикнул Якушкин, оборачиваясь к раздаточному окошку. - Еще пивка, будь добра!
- Как ее зовут?
- И орешки тоже… Один пакетик! Нет-нет, арахиса не надо, только фисташки! Они менее жирные и более соленые! - Якушкин посмотрел на Юферева с веселой неуязвимостью.
- Как ее зовут?
- Кого?
- Женщину, с которой ты вчера познакомился возле своего дома. - Юферев тоже улыбнулся, но губы плясали, и бледность, совершенно непривычная бледность покрывала его лицо. Будь Якушкин поумнее, будь ближе знаком с Юферевым, он бы спохватился, понял бы, что уже перешел границу допустимого. Но, видимо, жизнь его баловала, не сталкивала с людьми, способными на нечто неожиданное.
- Она тебе понравилась, капитан?
В ответ Юферев улыбнулся еще шире и, захватив в кулак волосы на затылке Якушкина, изо всей силы ткнул его лицом в бумажный стаканчик. Парень взвизгнул, попытался вырваться, но Юферев опять ткнул его лицом уже в раздавленный стаканчик, в стол, хорошо так ткнул. Якушкин заорал, задергался, но короткий резкий удар заставил его замолчать.
Краем глаза Юферев видел широко раскрытые глаза девицы в раздаточном окошке, так и не обернувшегося мужичка в дальнем углу забегаловки, но все это уже не имело для него значения
- Как ее звали? - прошипел он. - Как ее звали? - И было, все-таки было что-то такое в глазах Юферева, что Якушкин начал, кажется, понимать, как можно себя вести, а как вести себя нельзя ни при каких обстоятельствах.
- Не знаю… Говорю же, не знаю! - попытался было распрямиться Якушкин, но Юферев снова ткнул его лицом в пивную лужу.
- Адрес?
- Не знаю.
- Села на автобус или в машину?
