Яна Розова - Проклятие Вероники
– Вы не к Дому творчества едете?
– Еду.
– Вы не подвезете меня? Сколько это будет стоить?
И тут я уже потянулся к дверце, чтобы закрыть ее перед этой дурочкой. И почему-то не закрыл. Может, просто потому, что она была хорошенькой.
– Это будет дорого, но мы обойдемся номером телефончика.
Выдав эту фразу, я поздно подумал, что она не поймет. Шутки не поймет. Ксю произвела именно такое впечатление. Но она поняла. Улыбнулась мне, как нормальный человек, а не как зануда, и села в машину.
Потом сказала:
– Извините.
Мысленно я плюнул на пол и обложил ее матюгами. Но вслух моя эмоция выразилась иначе:
– Вы убили мою маму? Почему вы извиняетесь?
Она хихикнула.
– Мне кажется, я вас немного рассердила.
– Переживу. Как вас зовут?
И, пока мы ехали до Дома творчества, я решил, что обязательно встречусь с ней в ближайшее время.
Но только я переступил порог своей квартиры, как зазвонил телефон. Это была моя хорошая подруга – Эля Гайворонская. Она звала меня в Германию. Автостопом. И я бросился собирать вещи, ибо ехать надо было сегодня вечером. Элькин знакомый на своем дальнобойном грузовике направлялся в Москву за грузом, и согласился довезти нас. Из Москвы мы на самолете полетели в Берлин. У Эльки были деньги на билеты, и мы не стали себе ни в чем отказывать. За обратную дорогу платил я.
Мы прокатались по Германии автостопом целый месяц. Работали на фермах и во всяких забегаловках, ходили по музеям, потому что оба любили музеи. Гуляли по всяким зоопаркам, луна-паркам и другим паркам тоже. Мы много где побывали, много, кого повидали. И столько занимались сексом, что, кажется, стали друг друга слегка раздражать.
До Германии у нас так трижды было. Сначала мы с Элькой придумывали себе маршрут, потом отправлялись в путешествие. И самым важным в поездке был секс. Потом все было очень хорошо. Но, вернувшись домой, мы расставались на полгода, а то и больше. Даже не звонили друг другу. Потом снова как-то встречались и придумывали маршрут.
После Германии мы опять расстались. А через месяц она позвонила и сказала, что выходит замуж. Она собиралась замуж еще до нашего путешествия. Я был ее последним приключением.
Ну, я и позвонил Ксю.
Она сразу вспомнила меня, незабвенного, и согласилась встретиться. Тогда еще было непонятно, что главной чертой Ксю была ее послушность…
Была. Как-то странно вот так себя поправлять. Почему была? Ксю останется со мной навсегда, так же, как осталась и после развода. Жаль, что мы детей не завели. На самом деле, жаль.
Что было после свадьбы не настоять на ребенке? Но нет, я же хотел, чтобы Ксю сама все в своей жизни решала! Я ей сказал тогда: кода ты захочешь ребенка – тогда и родишь. Она послушно согласилась. Знаю, что в это же самое время ее папаша – я не сержусь на него, чест слово! – “посоветовал” с ребенком не спешить. Дескать, твой муж, он же безработный по жизни, он же не прокормит, не поднимет дитятю. Останешься с ребенком одна, будешь куковать! Она и его послушалась.
А чего хотела сама Ксю? Ни он, ни я не знали. Мудаки.
…Возле пятиэтажки, в которой жил Алексей Анатольевич, моего верного коня окружили пацанята лет от пяти, наверное, и до пятнадцати.
– А это у вас “Хаммер”? – спросил один из них.
Я не успел ответить, как мальчишка постарше авторитетно объяснил ему:
– Это УАЗ 31215, только с бампером “риф”. И колеса большие. Кузов под них вырезали?
– Вырезали, – согласился я, опуская тент.
– Мой папа…
Ну, ясно, его папа – местный умелец, и они с папой “прокачивали” УАЗик папиного брата, а еще они… и так далее, и тому подобное! Я еле распрощался с этим умником.
Да, моя тачка привлекает мужское внимание. И будь я лет на двадцать моложе, да другого пола – эх!
У двери тестя я глубоко вздохнул.
КатяУ двери офиса архитектурно-проектной фирмы “Шульгин и К” я глубоко вздохнула.
Мне надо как-то набраться мужества, чтобы не плакать при людях, с которыми Артем столько лет был вместе.
Особенно при Рите. Маргарита Забелина – это не просто зам моего мужа. Я была за Шульгиным замужем пятнадцать лет, а она рядом с Артемом уже все тридцать. Подружка еще со школы, вот так!
Гродин – город маленький.
Знакомы они были еще со школы. Учились в одном классе. А после школы вместе поступили в наш политехнический на архитектурный факультет.
Никогда не пыталась выяснить подробности их отношений, хотя Маргарита Ивановна регулярно делала всякие возбуждающие намеки. Да чего спрашивать? Если что и было – быльем поросло. Для Артема, во всяком случае.
Для Ритки, может, и не поросло. Судите сами: Маргарита не замужем, детей у нее, как и у нас нет, а целый день они сидели с другом детства в одном кабинете. Еще и ездили вместе в командировки, оставались работать чуть не до утра.
Ритка – обычная тетка, ей мужик нужен, семья, а вместо этого у нее только работа и симпатичный, почти родной по жизни, шеф.
Я бы голову дала на отсечение – она все эти годы была тайно влюблена в моего мужа.
“А с чего это ты так уверена, – спросите вы, – что любовь была без взаимности? Неужто, Артем – был святой?”.
Хороший вопрос, учитывая, как выглядит Маргарита. Представьте себе секс-бомбу – это и есть наша Маргарита. И, тем не менее, мой ответ такой: да, в этом смысле он был святой. Почему я знаю? Да нипочему, просто знаю.
Большинству моих подруг я никогда бы ничего такого не сказала. Они уверены: все мужики – козлы и все изменяют женам. А если твой муж тебе не изменяет, значит, ты дура, потому что ни черта не видишь вокруг себя.
Я с ними не спорю – они битые жизнью, они даже где-то в чем-то хотят, чтобы и твой муж тебе изменял. Тогда ты будешь такой, как и они. Ведь мужчины понятия не имеют, как это унизительно, когда твой муж идет налево. Им кажется – да что такого? Это просто секс, или просто по пьяни, или охрененная баба, но всего на раз переспать, или… не знаю, что еще.
Пережив это унижение, женщины становятся, словно раненые рыси – из-за боли не отличают своих от чужих. Они тогда и подруг кусают. Я их и не жалею, потому что надо себя в руках держать, даже если больно, но и не осуждаю. Что я – бог?!
К тому же, по голодному виду Маргариты можно было догадаться, что ей ничего, кроме дружеской поддержки и профессионального сотрудничества от Артема не обламывается.
И все равно выходит, что он двух вдов оставил.
Конечно, я десять раз подумала – а стоит ли мне идти к мужу на работу, учитывая, что там сидит Маргарита Ивановна? Мне и так невесело, а тут еще и ее утешать. И все-таки, я пришла. Мне не понравилась сегодняшняя ночь – я ее провела, сидя в кресле возле открытой балконной двери и глядя в ночь, на тусклые городские звезды. Со мной эту ночь провели, но не пережили, пачка сигарет и бутылка сухого мартини. Нетрудно угадать, о чем грезила милая сорокалетняя женщина, потерявшая мужа. Ей мечталось узнать правду о его смерти.
…Рита встретила меня в дверях со слезами на глазах:
– Катенька, мы все осиротели!
– Да, Рита, так и есть, – я осторожно тронула ее за плечо, потому что не люблю слишком приближаться к людям.
Маргарита же, наоборот, хотела человеческого тепла и потому сочла мой осторожный жест приглашением к объятиям.
Мне пришлось ощутить ее запах – кожи, волос и очень приятных дорогих духов. Пришлось положить руки ей на плечи – очень мягкие, тошнотворно мягкие.
Я увидела, что косметики на ее лице нет, а все сорок пять лет так четко прорезались на ее лице, что стало даже страшно.
Весь офис фирмы “Шульгин и К” занимал немного места, зато на последнем этаже самого высокого в Гродине дома. Мне тут редко приходилось бывать. Я делами мужа не интересовалась, а жаль…
Кабинетик Артема, куда Рита проводила меня, был отгорожен от общего пространства стеклянными стенами, на стенах красовались огромные ватманы с его проектами, а все стеллажи были завалены бумажными макетами зданий. В основном, это были его старые проекты, а не те “сиротские приюты” для денежных мешков, которые он строил в последние годы.
Рита налила нам кофе из кофеварки.
– Знаешь, мы с Артемом последнее время мало общались, – она шмыгнула носом, а я достала сигареты. – Он, вроде бы, тут, рядом, но каждый своим делом занимался, и – целый день не говорим. Как же я жалею, что так вышло. Катя, а ты веришь, что это не несчастный случай?
– Это не несчастный случай. Он сам сделал это. Только я не понимаю, почему.
Мы помолчали немного.
– Рита, что-нибудь особенное происходило в последнее время?
– Ну, я же говорю, что мы не разговаривали… – она попивала кофе маленькими глотками, сидя на краешке кресла, сдвинув коленки и опершись о них локтями.
– Он ни с кем не ссорился?
Рита выпрямилась:
– Да, – с легким удивлением ответила она. – Ссорился. С этой, с Овсянниковой.
– Кто она такая? У вас работает?
– Она – дизайнер, – терпеливо, как идиотке, сказала мне Рита.
