Дэвид Ливайн - Город солнца
Пол жует. Он держит тост в правой руке, а левой щупает свой живот. Живот поддается, а ведь ему всего тридцать пять лет. До тридцати одного года у него был твердокаменный пресс, который он незаметно утратил за последние четыре года. При росте сто восемьдесят четыре сантиметра он был худощавым и, сколько себя помнит, бегал трусцой. Но однажды у него обнаружили костную шпору на пятке. Врач советовал ее удалить, но после операции предстоял долгий период восстановления, поэтому Пол продолжал бегать. Его убеждали, что это не поможет и шпора будет обострять развившийся подошвенный апоневроз, но он никого не слушал. Пол по-прежнему накручивал милю за милей, пока что-то в нем самом вдруг не изменилось, не сломалось, и его пробежкам пришел конец. Работа сделала то, что не удалось сделать боли, — остановила его на полном ходу. Он начал приходить домой уставшим, однако это была совсем не та усталость, которую он испытывал в юности после физической работы. Несколько порций скотча в неделю увеличились до нескольких за вечер, иначе он не мог уснуть. Тогда у него и начал расти живот. Потом Пол начал пить водку. Засыпал после нее быстро, однако форму потерял окончательно.
— Пол, у меня дурное предчувствие, — говорит Кэрол, склоняясь к нему. Теперь она уже сильно обеспокоена. Пол непонимающе смотрит на жену. — Ты не видел Джейми?
— Нет, а что?
— Его до сих пор нет дома.
— Может, он ушел в школу раньше…
На ее лице глубокая озабоченность — ну какой ребенок пойдет в школу раньше времени?
Как взрослый мужчина может быть таким тупым? Эта мысль вдруг вспыхивает в ее сознании. Кэрол сразу же чувствует себя виноватой и изо всех сил пытается подумать о чем-нибудь другом. Безуспешно.
— Да, ты права. — Он допивает кофе, собирает свои страховые проспекты и встает из-за стола.
— Может, у него сломался велосипед? — Кэрол смотрит на него с надеждой.
— Я уже опаздываю, но все-таки проеду по его маршруту, поищу его по дороге в офис. Позвони, если он появится. Я хочу знать, почему…
— Позвони сразу же, как его увидишь. Позвони как можно быстрее, а я проверю, не зашел ли он к Догерти. Может, он у них?
— Да, вполне возможно. — Пол чмокает ее в щеку и идет к двери. Кэрол — как бесчувственный манекен, страх в ее душе все нарастает.
Матери чувствуют беду…
Синий «бьюик-лесабр» Пола колесит по району. Улицы, которые всего час назад были такими тихими, сейчас полны разноголосьем и городским шумом. Малышей везут в детсады на мини-вэнах. Дети постарше стайкой едут в школу на велосипедах. Их старшие братья и сестры — набившись в старенькие и не очень автомобили. На тротуарах множество любителей бега и собачников.
Пол останавливается, увидев знак «Стоп!», который держит в руке пожилая седая женщина с оранжевым поясом. По ее сигналу дорогу перед «бьюиком» переходит толпа восьмилеток, а Пол опускает стекло и спрашивает:
— Вы знаете Джейми Гэбриэла? Вы его, случайно, не видели?
— Это имя мне ни о чем не говорит, — скрипит она прокуренным голосом.
— Он развозит по утрам газеты, — уточняет Пол, сожалея, что не захватил с собой фотографию сына. — Может, у него сломался велосипед?
— Нет, не видела.
Пол разочарованно кивает головой и едет дальше. Поворачивает направо на Тиббс — грязную улочку, всю в пятнах машинного масла. Джейми там нет, и все выглядит как обычно. В полном замешательстве он проезжает маршрут сына до конца, а затем отправляется на работу.
Задира сидит и пьет свое утреннее пиво. Гитарный перебор громом гремит в его голове. Все утро он слушал металл — «Мадвэйн». Минуту назад Задира выключил музыку, однако все еще слышит ее. Задира это умеет. Это одна из многих вещей, которые другие не могут делать, а он может. Он вообще не такой, как все, и знает об этом, но не чувствует себя от этого счастливым. Быть одаренным и быть счастливым — разные вещи. Он представляет себе звучание бас-гитары — не хочет думать больше ни о чем и приходит в себя только от визга шин подъехавшего мини-фургона.
Тэд тяжело вылезает из машины, в руках у него упаковка с шестью банками пива «Блю риббон» и закуска, уже второй раз за день. На этот раз еда из «Макдоналдса», в полном соответствии с его пожеланиями. Тэд идет к дому, который, как бельмо на глазу, портит внешний вид всего района. Краска на стенах давно облупилась, а свежепокрашены только боковые окна. Это окна комнаты, выходящей в холл. Для отвода глаз — это их музыкальная студия. Но пока еще у них никто ничего не спрашивал. Соседи были бы рады, если бы они вместе с этим убогим домом убрались ко всем чертям. Тогда цены на недвижимость в районе сразу резко вырастут.
Тэд входит, снимает солнечные очки и убирает их в карман фланелевой рубашки. Гостиная имеет запущенный вид. На полу ковер, цветом и текстурой напоминающий чечевицу. Вдоль стен — старенькие, истертые до дыр оранжево-зеленые диваны.
Столовая завалена коробками и стаканами от фастфуда. Задира качается на ветхом стуле перед выключенным цветным телевизором, которому лет двадцать. На пакетах от молока пристроена самодельная антенна из фольги, издалека похожая на заячьи уши. Он уставился в темный экран телевизора и слегка покачивает головой в такт музыке, которая слышна только ему одному. Он без рубашки.
— А ты лентяй.
Задира, не отрывая взгляда от телевизора, показывает Тэду средний палец.
— Ты как относишься к работе?
— Ты говорил с Риггсом? — Задира задает вопрос так, как будто Тэд только что вошел в комнату и ничего ему еще не говорил.
— Ну что ты за бездельник! Посмотри на себя!
— Пока ты ездил, я был там два раза, — бесстрастно говорит Задира. Он переводит равнодушный взгляд на Тэда, отчего тот останавливается. — Ты говорил с Ригги?
— Два раза! Ни хрена себе, два раза… — Тэд переводит дыхание. — Да, я говорил с ним.
— И что он сказал?
Тэд ставит упаковку с пивом на обеденный стол, заваленный мусором. Он открывает одну банку для себя, другую бросает Задире.
— Мистер Ригги сказал, что все должно быть готово к четвергу.
Задира открывает банку и делает маленький глоток.
— Четверг. Вот черт!
— Да. — Тэду нравится, что у его партнера проблемы. — Поэтому начинай его раскалывать.
— Да? Значит, я должен это делать? А почему бы тебе самому не попробовать?
Тэд на минуту замолкает.
— Нет, спасибо. Профессионал у нас в этом деле ты.
Задира кивает, явно довольный, затем бросает в рот таблетку, запивает ее остатками пива и устало встает. Анальгетик. Когда ты испытываешь физическую боль, он помогает с ней справиться. Когда боли нет, он помогает справиться со всем остальным. Он решительно идет через холл к двери боковой спальни.
Тэд занимает освободившийся перед телевизором стул и включает мультфильмы.
Слышен щелчок отпирающегося замка, и дверь открывается, впуская полоску света в темную неприятную спальню. Закрашенные черной краской окна снаружи закрыты ставнями, а изнутри зарешечены. Единственный предмет мебели — кровать без белья, подушек и одеяла. Задира вкручивает лампочку. Свернувшись калачиком, прижавшись к стене, на кровати лежит заплаканный и испуганный ребенок. Лицо Задиры застыло как маска, которая не выражает ни бешенства, ни безумия. Лицо мальчика тоже похоже на маску. Маску боли, страха, недоумения, а глубоко под всем этим — ненависти к мучителю. Он даже не пытается сопротивляться, просто замирает.
— А вот и я, — выкрикивает Задира. Он ногой захлопывает дверь и бросается на мальчика.
В гостиной Тэд делает звук телевизора погромче…
Черт! Куда подевалась инструкция к блэкберри? Пол перебирает бумаги, которыми завален стол. Телефонные линии хронически заняты, поэтому он несколько недель программировал эту дрянь, а теперь вот не может ее найти. На стенах его офиса висят в рамках многочисленные дипломы и сертификаты, отмечающие его заслуги на поприще страхового агента, однако сейчас толку от них мало.
В дверях появляется Жанин.
— Кэрол на третьей линии, — говорит она и исчезает.
По дороге на работу он позвонил жене и сказал, чтобы она сама поискала его.
— Кэрол? У меня тут блэкберри накрылся. Джейми не показывался? После работы я с ним серьезно поговорю…
Ее ответ повергает его в шок. Уже четверть одиннадцатого.
— Сообщить в полицию? Мы, конечно, можем, но я не уверен, что в этом есть необходимость. — Он смотрит вдаль отстраненным взглядом. Там — целый мир, в котором возможно все. Но он к этому еще не готов. Отцы не всегда хотят все знать.
— Если он не появится в обычное время после школы… — Он замолкает. В желудке начинается нечто невообразимое. Он бурчит так громко, как будто он выпил шесть чашек кофе подряд и ничего при этом не ел.
— Да, ты права — я еду домой… Хорошо… Постарайся успокоиться. — Он кладет трубку и вдруг сам ощущает тревогу.
