Холли Эфрон - Никогда не лги
Клиника «Непонсет». Именно в этом учреждении они с Дэвидом посещали занятия для будущих родителей, и как раз туда ей предстоит отправиться, когда Тыковка даст ей знать, что готова прийти в этот мир. И в этой самой больнице у Айви случился последний выкидыш.
Летом, полтора года назад. На двадцатой неделе, в срок, когда согласно всем умным книгам ребенок уже вполне прижился в материнской утробе и ему ничто не грозит. Айви позволила себе расслабиться в надежде, что все страхи позади, и тут у нее начались судороги и кровотечение. Было очень много боли и крови. Дэвид все это время сидел рядом с ней, держа ее за руку, беспомощный и пепельно-серый от переживаний.
Айви оттолкнула от себя газету.
Тот крошечный ребеночек был совершенно здоров. Доктор Шапиро не смогла предложить разумного научного объяснения происшедшему и ограничилась тем, что пробормотала:
— Это одно из тех несчастий, которые случаются с хорошими людьми.
Айви понимала, что врач хотела утешить ее, и не обиделась на банальность.
Когда все кончилось, она вцепилась в Дэвида, заплакала и не могла остановиться. Несколько месяцев она была сама на себя не похожа, и ей казалось, что это тень ее ходит каждый день на работу и возвращается домой, совершая все необходимые манипуляции и телодвижения.
А потом она забеременела снова. И на протяжении последних девяти месяцев у Айви было такое чувство, будто она идет по краю пропасти и вот-вот сорвется и полетит в бездну. Они взяла с Дэвида и Джоди клятву, что они будут хранить молчание, и сама не говорила никому о том, что беременна, пока ее пальто не перестало сходиться на животе.
На этот раз все будет по-другому. Иначе и быть не может. Она опустила взгляд на свой живот и крепко обхватила его руками.
На этот раз она непременно родит девочку, доношенную и здоровенькую.
Уже миновал полдень, когда мистер Власкович наконец перезвонил Айви. Он сообщил, что будет рад встретиться с ней. Прямо сейчас ей удобно?
У Айви едва оставалось время, чтобы нанести ему визит, а потом успеть на вечеринку по случаю дня рождения Тыковки в офисе компании «Роуз Гарденз», принадлежащей Дэвиду.
Айви поехала по автостраде И-95 на юг, придерживаясь правой полосы. Вдоль обочины выстроились мрачные голые деревья, а немногочисленные оставшиеся листья сухо шелестели на ветках. Их тусклую коричневую монотонность изредка нарушали брызги красного и желтого.
Она бросила взгляд на сиденье пассажира рядом с собой, где лежал листок с адресом дома престарелых, который она нашла в Интернете, воспользовавшись программой «Мэп Квест». Въезд на территорию находился в нескольких милях впереди.
Айви включила радио и настроилась на канал новостей, надеясь услышать, как в последней сводке прозвучит нечто вроде того, что «пропавшая в городке Браш-Хиллз беременная женщина найдена живой и здоровой в Альбукерке». Вместо этого на нее обрушились сообщения об очередном взорванном автомобиле в Ираке и о том, что рынок недвижимости сохраняет тенденцию к падению. Когда комментатор принялся живописать, как исследования ДНК помогают выявить проблемы со здоровьем у новорожденных, она с раздражением выключила радио.
Айви снизила скорость, пристроившись за большим грузовиком с открытой платформой, на которой возвышался огромный ярко-желтый погрузчик. На таких же — или примерно таких — Дэвид перевозил валуны. На зубьях вилочного погрузчика сидел подъемник поменьше, но достаточно большой для того, чтобы перемещать пласты дерна.
Маленький подъемник опасно кренился и раскачивался, подпрыгивая всякий раз, когда колеса грузовика попадали в выбоину на дороге. Казалось, он в любой момент был готов спрыгнуть с вилочного захвата своего более крупного собрата и даже свалиться на дорогу.
Съезжая с автострады на боковую дорогу, Айви смеялась и плакала одновременно. Погрузчики, мама и сын? Похоже, беременность не лучшим образом сказалась на ее мыслительных способностях. «Во что ты превратилась? — спрашивала она себя, направляя машину по извилистой, обсаженной деревьями дороге. — В лунатика, в котором громким голосом говорят гормоны, заглушая все остальные инстинкты».
И тут же ощутила сильный толчок снизу, в диафрагму. Даже Тыковка была согласна с ней.
Айви повернула на подъездную аллею, украшенную большой деревянной вывеской с витиеватой надписью: «Дом престарелых Оук-Ридж». Мистер Власкович уже поджидал ее в фойе, ссутулившись в массивном кресле с подголовником. Он оказался единственным мужчиной в пределах видимости. Его окружала компания пожилых особ женского пола в пастельных брючных костюмах, которые подозрительно притихли при виде Айви, разглядывая ее с нескрываемым интересом.
Старик с некоторым трудом поднялся на ноги. Под прозрачной, усеянной старческими пятнами кожей руки, которую он протянул Айви, виднелись голубые прожилки вен. Его накрахмаленная белая рубашка от выходного костюма и брюки цвета хаки были отутюжены настолько тщательно, что о стрелки можно было порезаться.
— Рад вас видеть, дорогая, — церемонно произнес Власкович и крепко пожал ей руку. Судя по всему, когда-то он был высоким мужчиной. Теперь же, чтобы взглянуть Айви в лицо, ему приходилось задирать голову и смотреть на нее снизу вверх, отчего взгляд его поневоле приобретал вопросительное выражение.
— Прошу вас, — произнес он с поклоном и предложил ей руку. Айви приняла ее, и они неспешно двинулись внутрь. Оглянувшись на женщин, которые после их ухода принялись подталкивать друг друга локтями и яростно перешептываться, он лукаво подмигнул Айви.
Навстречу им шла женщина на костылях. Она с трудом переставляла ноги, не отрывая напряженного взгляда от побелевших костяшек пальцев, сжимавших подпорки. Проходя мимо, она подняла голову, и лицо ее осветилось улыбкой.
— С днем рождения, Пауль. У тебя сегодня юбилей.
Мистер Власкович улыбнулся в ответ и приветливо кивнул головой. Когда они удалились настолько, что женщина не могла их слышать, он проворчал:
— Какая несусветная глупость эти дни рождения! Она полагает, что сегодня мне исполнилось восемьдесят. Хотя на самом деле мне уже стукнуло восемьдесят шесть. Старею, да. — Он придержал для Айви дверь, пропуская ее на залитый солнечными лучами внутренний дворик.
С величайшей осторожностью пожилой мужчина опустился на скамью, чем живо напомнил Айви бабушку — точно так же та ставила свою драгоценную фарфоровую чашку на полку в застекленном шкафчике.
— Вижу, вы на сносях, — заметил он, подняв тонкие седые брови и глядя на ее выпирающий живот. — Судя до вашему виду, вы можете родить в любой день.
Айви присела на скамейку рядом с ним.
— Я рассчитываю, что это случится на День благодарения, — ответила она и несказанно удивилась тому, что назвала ему настоящую дату. Хотя почему бы и нет? Мистер Власкович наверняка не станет докучать ей по мере приближения этого знаменательного дня.
— Значит, остается всего три недели. — Поджав губы, старик покачал головой. — Итак? Чему я обязан удовольствием от вашего столь неожиданного для меня визита? Я помню совершенно точно, что продал вам дом «со всеми изъянами», как было написано в договоре, посему от всей души надеюсь, что вы пришли не за тем, чтобы потребовать свои деньги назад.
Айви рассмеялась.
— Нет, что вы, ничего подобного. Мы полюбили ваш дом всей душой. Просто в старом плетеном сундуке, который наша соседка хранила в своем гараже, я обнаружила несколько любопытных безделушек. По ее словам, они принадлежали вашей семье.
— Плетеный сундук, — задумчиво повторил Власкович, и морщины, пролегшие на его лбу, стали еще глубже, если только такое возможно. — Я действительно припоминаю, что был у нас старый сундук, который привезла с собой семья моего отца, но я понятия не имею, что там хранилось внутри. И что же теперь? Она хочет выставить мне счет за хранение? На мой взгляд, миссис Биндель замыслила нечто вовсе уж невероятное.
— Собственно, так оно и есть, — согласилась Айви. — Поначалу она намеревалась попросту выбросить его, но внутри оказалось несколько вещичек, — Айви раскрыла свою сумочку, — которые, как мне показалось, могут представлять некоторую сентиментальную ценность для вас или ваших родственников. — С этими словами она извлекла из сумочки серебряную расческу, зеркальце, шкатулку для волос и дневник в кожаном переплете, после чего положила их на скамейку между ними.
Дрожащие пальцы мистера Власковича бережно накрыли коробочку для волос.
Айви достала и фотографию. Она заново скрепила обе ее половинки клейкой лентой.
— О! — вырвалось у старика. Он немедленно завладел фотографией.
— Это вы?
— На коленях у моего отца? — Он посмотрел на Айви, а потом опустил взгляд на снимок. — Нет, это мой старший брат Стефан. А это, — он указал искривленным пальцем на женщину, — я могу только предполагать… Должно быть, это моя мать.
