Джон Берли - Уайклифф и козел отпущения
Уайклифф боялся пропустить нужный поворот, но впереди сверкала гранитная крошка подъездной аллеи, и он повернул, с грустью размышляя о судьбе покрышек и стараясь даже не думать о подвеске. Дорога петляла по склону, ведя к горизонтальной площадке, на которой когда-то располагалась шахта; ее вышка до сих пор стояла в какой-то сотне ярдов от дома его приятелей.
Не успел он въехать во двор, как пошел проливной дождь, стуча по крыше машины и заливая стекла. Должно быть, Балларды видели свет фар, потому что уже поджидали его в дверях, и через пару минут он стоял в гостиной перед ярко горящим камином, а хозяева выясняли, что бы он предпочел выпить в непогоду.
В конце концов, это было так приятно. Зила славилась как опытный кулинар, и Уайклиффу доставило удовольствие оценить ее старания.
Сложенный из гранита дом, прилепившийся к склону горы, казался ее продолжением, и завывания бури за стенами никого не тревожили. Их вообще не замечали бы, если бы не колебания пламени в камине, которое под порывами ветра в трубе время от времени ярко вспыхивало и взметало снопы искр.
Они говорили о предстоящем дебюте Зилы на телевидении и о планах Тони устроить весной выставку своих картин в одной из лондонских галерей. Криминальную тему тактично обходили, пока сам Уайклифф, размягченный прекрасным ужином и двумя стаканами бургундского, не затронул ее.
– Сегодня днем мы доставили на берег колесо.
– Да, мы слышали, – заметила Зила, убирая со стола посуду. – Тогда же мы узнали, что ты ведешь дело.
– Мы подобрали его в районе Айдлеров, – продолжал Уайклифф, стараясь говорить самым будничным тоном, словно такие морские путешествия были для него обычным делом.
– Разумеется, никаких следов чучела или человеческого тела?
– Никаких.
– Очень странно, – сказала Зила, отнеся на кухню поднос с грязной посудой и вернувшись спустя несколько секунд. – Колесо находят в четырех случаях из пяти, но я ни разу не слышала, чтобы вместе с ним нашли козла отпущения.
– Что же в этом странного? – донесся через открытую дверь кухни голос Тони, который в это время готовил кофе. – Ведь вся затея в том и состоит, чтобы козел отпущения исчез вместе со всеми грехами.
– Это я как раз понимаю, дорогой. – Зила обращалась к мужу как к маленькому ребенку. – Но почему он всегда исчезает?
В этот момент Тони появился в комнате, неся поднос с кофе.
– Джордан – старый жулик.
– И все же, как получается, что за все время не было ни единого прокола?
– Ты когда-нибудь обращала внимание на устройство колеса – до того, как его обернут гирляндами?
– Я сегодня внимательно изучил его конструкцию, – вмешался Уайклифф. – Меня поразило отсутствие спиц – просто два кольца, а середина совершенно пустая.
– Вот именно. – Тони отхлебнул кофе. – Когда колесо оказывается в море, оно плавает в воде на боку. Если бы в нем были спицы, то козел отпущения не смог бы утонуть, и его вытащили бы вместе с колесом.
– Но ведь он привязан.
– Да, к внутреннему кольцу.
– Ну и что?
– Его привязывают специальной бечевкой, вроде бикфордова шнура. И в нужное время она перегорает, как предохранитель в телевизоре.
– Ты мне никогда этого не говорил, – возмутилась Зила.
– А ты меня никогда не спрашивала, дорогая, – парировал Тони. – И я думал, ты предпочитаешь не знать изнанки чуда.
– А ты сам откуда это узнал?
– Слухами земля полнится.
– Свинья!
– Но даже в этом случае чучело должно всплыть, – продолжал сомневаться Уайклифф.
– Оно и всплыло бы, если бы к нему не был привязан кусок железа.
– Значит, все это сплошное жульничество! – Зила была шокирована.
– А разве ты серьезно полагала, что козел отпущения берет на себя наши грехи?
– Нет, конечно. Но все равно, такое откровенное мошенничество!
– Это не выглядело бы мошенничеством, если бы ты о нем не знала. Ты не должна винить Джордана. его маленькое шоу было бы обречено, если бы возник хоть малейший намек на дурное предзнаменование. И он не больший обманщик, чем его древние кельтские предшественники.
На сей раз Зила не нашлась, что сказать.
Уайклифф вытянул ноги к огню и попивал превосходный кофе, испытывая самое настоящее блаженство.
– Для меня остается непонятным, – заговорил он наконец, – почему Риддла так не любили. Даже ненавидели. Допустим, он жестко вел дела. Но не он один такой в городе…
– Зависть, – нашла объяснение Зила.
– Здесь нечто большее, чем зависть, – не согласился Тони. – Чарльз прав: в городе много людей, которые добиваются целей методами, ничуть не лучшими, чем Могильщик. Но они почему-то пользуются всеобщим уважением. Риддл страдал от того, что всегда был в роли мальчика, которого на принимают в игру, а заставляют только подносить мячи.
– Что ты имеешь в виду – спросила слегка ошарашенная Зила.
– Он всегда был странным. Непохожим на других. Его внешность, темперамент, его происхождение. Даже его имя могло оказаться поводом для насмешек. Кстати, его отец был членом секты адвентистов седьмого дня и ходил по городу с плакатом, на одной стороне которого было написано: «Готовьтесь к встрече с Богом», а на другой: «Грех – это смерть».
– Я об этом забыла, – хмыкнула Зила. – Мы еще Дразнили его Джонни Иегова.
– Точно. По моему опыту люди многое прощают Друг другу, но никогда не простят, если их обойдет Человек, которого они всегда считали ниже себя.
Они продолжали болтать до самой полуночи, и Когда ему пришлось возвращаться, погода стала много хуже, чем по дороге сюда. Дождя не было, но при порывах ветра казалось, будто машина взлетает над дорогой. Тем не менее, прежде чем возвращаться в отель, он решил заглянуть в офис.
На их маленькой круглой площади было относительно тихо, и в здании буря выдавала себя лишь отдаленными завываниями ветра. Возле телефонного аппарата дремал дежурный констебль, положив ноги на стол.
– Все спокойно?
– Прошу прощения. – Дежурный вскочил на ноги. – Я не слышал, как вы вошли.
– Есть что-нибудь новое?
– Ничего, сэр. Заглядывал мистер Скейлс.
– Спокойной ночи.
Уайклифф вернулся в гостиницу и лег спать.
Глава 6
К утру пятницы ветер не утих, а высокие волны прибоя ночью залили магазинчики на набережной. Люди пытались, как могли, навести порядок; муниципальные службы завозили мешки с песком, чтобы отразить натиск стихии во время дневного прилива Насколько хватало взгляда, море представляло волнующуюся сине-зеленую поверхность, усеянную белыми гребешками.
Придя в здание Армии спасения, Уайклифф обнаружил там сержанта Кертиса. Тот печатал очередной отчет. Трудно было понять, как огромные пальцы сержанта не попадали сразу по нескольким клавишам пишущей машинки. Уайклифф присел на краешек стола.
– Вы ведь знаете Хильду, дочь Лоры Пассмор?
Смешно сведенные к носу маленькие глазки Кертиса выразили среднюю степень удивления.
– Хильду? Разумеется, знаю. Хорошая девочка. Ей лет шестнадцать или около того. Окончила школу и с тех пор работает в Рыбном кооперативе на Стокгольм-Бэкс, недалеко от мастерских Риддла. – Он с недоумением посмотрел на свои растопыренные пальцы, как будто не был уверен, что это часть его тела, и продолжал: – Она гуляет с Ральфом, сыном Сиднея.
– Со своим кузеном?
– Вы сразу все поняли, сэр, – кивнул головой сержант. – Я не думаю, что этот выбор очень обрадовал ее мать.
– А что собой представляет парнишка?
– Неплохой. К тому же умница. Еще учится, круглый отличник.
Считают, что после школы он сможет поступить в Оксфорд. – Кертис пожал плечами. – Не знаю, в кого он такой? Уж во всяком случае не в старину Сиднея.
Уайклифф слез со стола и прошел в свой маленький кабинет. Кертис посмотрел ему вслед и понимающе ухмыльнулся. В обоих мужчинах было много общего, чтобы понимать друг друга без слов.
– От тела не так легко избавиться, – произнес Уайклифф одними губами.
Таким был его способ размышлять: ему втемяшивалась в голову какая-нибудь фраза, и он крутил и вертел ее, примериваясь к ней то с одной, то с другой стороны Риддл был высоким, ширококостым, массивным человеком. С его телом у преступника должны были возникнуть серьезные трудности…
Мэттью Чоук, Тимоти Джордан, Сидней Пассмор и его брат Эрни, мать Риддла и его сестра Сара, Лора Пассмор и ее дочь Хильда. Теперь вот еще Ральф, сын Сиднея.
Это люди, чьи судьбы так или иначе связаны с Риддлом, чей жизненный путь зависел от того, был Риддл жив или мертв. Люди Уайклиффа уже собирали информацию о большинстве из них.
Собери и сравни – таково было кредо бывшего Начальника Уайклиффа. У него самого не было четко выраженного кредо, но сейчас ему приходилось следовать именно этому принципу, хотя он считал, что главную роль в раскрытии преступления играет личность жертвы.
Когда разыгрывается кровавая драма, убитый не остается на сцене немым предметом, он оказывается активным участником действия. Даже если преступление совершает маньяк, судьба приводит несчастного в нужное время и в нужное место. Но большинство убийств не становятся следствием действий маньяка, и на свою трагическую судьбу жертва оказывает куда большее влияние, чем роковое пересечение во времени и пространстве путей убитого и убийцы. Если Риддл был убит, то какие именно его действия или намерения привели к этому?