Ги Кар - Храм ненависти
Сам домик был окружён скромным садиком, с несколькими кустами роз, огороженным изгородью из боярышника, с одним используемым входом, закрывавшимся маленькой окрашенной калиткой, у которой достаточно было поднять задвижку, чтобы оказаться на узкой песчаной дорожке, ведущей к двери домика.
Все ставни фасада, как мог видеть молодой человек из своего укрытия, были закрыты. Моро хотелось бы узнать, закрыты ли они с другой стороны дома, но он не мог осмелиться обойти изгородь из опасения быть замеченным. Не достаточно ли было его промаха подъёме в Гарше? Не убедился ли он уже, что именно его старался избежать тот человек? И он подумал, что несмотря на свою неприметную внешность этот Дюваль, возможно, куда более хитёр и осторожен, чем могло показаться с первого взгляда.
Дом был безмолвен, как если бы был необитаем: никакого шума изнутри, но всё же там находился человек! Моро в этом был твёрдо уверен. Прождав более получаса, молодой человек принял решение всё поставить на карту: чем он рисковал? Что человек этот вооружён? Дюваль, которому он не причинил никакого вреда, возьмётся за оружие? Только потому, что он пытается проникнуть в тайну? Разве что… И одна мысль заставила колебаться Моро в течение нескольких мгновений: что, если этот самый Дюваль и есть убийца Андре Серваля? Не был ли он более всех остальных сотрудников заинтересован в том, чтобы исчез человек, место которого он автоматически занимал, так как был им самим назначен своим преемником?
Но журналист вновь овладел собой; мысль была глупой! Если бы инспектор Берте имел малейшее подозрение в виновности Дюваля, то немедленно посадил бы его в превентивных целях. Моро давно были известны методы Берте… Поэтому, решительно подняв задвижку калитки, он в несколько шагов преодолел дорожку, пересекая сад, затем остановился перед дверью и нажал на кнопку звонка. Ожидание было длительным. Ставни окон первого этажа, расположенные как раз над дверью, наконец приоткрылись, и появилось ничего не выражающее лицо Дюваля. Бесцветным голосом, на одной ноте, он спросил:
— Что вы хотите?
— Немного побеседовать с вами, месье Дюваль…
— Кто вы?
— Меня зовут. Моро, и я являюсь не более чем журналистом…
— Не люблю я эту касту!
— Понимаю ваше недоверие, но да будет вам известно, что я не враг вам…
— Я уже сказал в полиции всё, что знаю. Для вас мне нечего добавить!
— Приятно констатировать, что инспектор Берте уже побывал здесь.
Ничего не отвечая, человек начал закрывать ставни.
— Господин Дюваль! — крикнул Моро. — Вы действительно думаете, что нам будет неинтересно поговорить об Андре Сервале?… Дюбуа, Легри, Пикар, Родье, Бреаль и Дюпон при этом не колебались.
— Всех их вы уже видели?
— Всех, за исключением вас и милой Эвелин.
— Вы никогда не увидите эту женщину.
— Её нет в живых… её тоже?
Дюваль промолчал. А молодой человек продолжал с горячностью:
— Даже если она и мертва, неужели вы думаете, что я не смогу найти её следов? Или вы считаете, что её адрес или даже могила могут долго оставаться скрытыми, если один настойчивый инспектор полиции и один репортёр, знающий своё дело, во что бы то ни стало хотят обнаружить их?
— Никто из прочих сотрудников Андре Серваля не знает моего адреса.
Мне это известно и очень хотелось бы знать почему У вас есть что-то, чтобы скрывать? Эта загадка, которой вы окружили себя, не согласуется с тем положением и доверием которое среди всех остальных вам оказывал Андре Сервал… Каждый из его сотрудников хорошо знал его чердак на улице Вернэй, куда мог приходить в любое время, когда захотел бы… Вы не думаете, что нам было бы легче поговорить иначе нежели через садовое окно первого этажа? Но если вы так желаете, я обещаю вам не входить в дом, но выйдите по крайней мере к этой двери.
— Мне нечего скрывать, — ответил человек, удаляясь, но не закрыв за собой ставни.
Моро услышал его шаги, когда он спускался по лестнице и приближался к двери, которая после звуков двух отодвинутых засовов и скрипа ключа в замке наконец открылась.
— Вы принимаете серьёзные меры предосторожности! — сказал молодой человек улыбаясь. Но его улыбка тут же застыла.
Дюваль теперь был перед ним, глядя на него на этот раз странным образом. Моро испытал настоящее замешательство: эта личность с мало симпатичной внешностью и невыразительным лицом действительно очень отличалась от, других компаньонов Андре Серваля. Те, как ему казалось, были загипнотизированы доминирующей силой и необычайной нервной энергией, которые, должно быть, исходили от мэтра… Дюваль, напротив, казался спокойным, задумчивым, без всякой экзальтации, близким к реальности жизни…
— У вас должно быть служебное удостоверение работника прессы? — спросил он, ледяным тоном.
— Вы правы: я вполне мог бы оказаться мнимым журналистом… Вот оно…
Внимательно изучив его, человек проговорил:
— Я регулярно читаю вашу газету: это одна из моих слабостей… И вашу подпись видел уже много раз.
— Мне это очень приятно! — сказал Моро, беря обратно удостоверение. — Теперь вы видите, что я вас не обманул. Не были ли мы с вами в действительности знакомы на рас- стоянии: вы читали мою прозу, а я писал для вас!
— Зачем вы следили за мной с самого кладбища?
— Значит, вы заметили меня?
— Вы там беседовали с инспектором полиции, который меня здесь позавчера допрашивал… Я подумал, что вы один из его помощников.
— Не льстите мне! Разве у меня голова или походка полицейского, месье Дюваль?
— Об инспекторе Берте можно сказать то же самое.
— Признаюсь, вы правы, об этой детали я не подумал, а она имеет своё значение… Может быть, поэтому он преуспел больше своих коллег. Он вполне может сойти за чистого буржуа. Поздравляю вас! Вижу, что вы очень наблюдательны… И удивляюсь, почему такой проницательный человек как вы сознательно старается оставаться в уединении, в стороне от других сотрудников Андре Серваля.
— Я вхожу в контакт с ними, только когда это необходимо. Важно, чтобы я знал, где их искать….. А им нет необходимости знать, где я живу: это люди добрые, чистосердечные, замечательные мастера, но слишком разговорчивые. И я уверен в том, что если бы они не сказали, то ни вы, ни полиция не нашли бы меня.
— Вы действительно так считаете?
— Я никогда не высовываюсь легкомысленно.
— Намереваетесь ли вы и дальше оставаться закрытым в этом доме теперь, когда вы больше не приходите к Андре Сервалю?
— Я оставлю дом, только когда это будет необходимо.
— В общем, вы не зарабатываете на жизнь, как ваши товарищи? Случайно, вы не пенсионер?
— Я убеждён, что работаю один столько же, сколько и все остальные вместе взятые… Андре Серваль назначил меня уже три года тому назад замещать его, если с ним что-нибудь произойдёт, в управлении и заведовании фондами, которые он собрал и которые сейчас довольно значительны. Моя миссия заключается в том, чтобы они приносили доход, который их ещё увеличит, и она занимает мою жизнь полностью! Чем- либо другим мне заниматься невозможно.
— А скажите всё-таки, удалось ли Андре Сервалю собрать десять миллиардов, необходимых для вклада в строительство собора?
— Он был недалеко от этого, месье, накануне своей смерти…
— То, что вы говорите, это потрясающе! Я уверен, что никто в Париже об этом не догадывается!
— Если бы Париж это знал, то Андре Серваль был бы измучен просьбами о помощи, не имея возможности приступить к своему проекту собора… А так как он был очень добрым, то никогда не смог бы отказать в помощи кому-нибудь в человеческой нужде. Полная скрытность была необходима в интересах самого предприятия.
— Для человека, который начал с того, что от двери к двери ходил просил пожертвования, десять миллиардов — это неплохой результат!
— Андре Серваль был человеком исключительного ума Я надеюсь вскоре довести эту сумму до окончательной цифры, что позволит мне начать наконец работы…
— Итак, вы намерены действительно построить этот собор, несмотря на уход Андре Серваля?
— Великое творение всегда переживает того, кто его задумал. Сам проект строительства собора Сен-Мартьяль на полном ходу: ничто не может его остановить!
Разрешите задать вам вопрос, который покажется вам, несомненно, довольно неуместным… В случае, если вы в свою очередь исчезнете, что тогда?
— Меня тотчас же заменит преемник, которого я назначил, как только узнан о смерти Андре Серваля…
— Он из числа тех мастеров, которых я знаю?
— Да!
— Который же из них? Родье? Пикар?… Дюбуа, может быть?
— Это вас не касается. Узнаете это, только когда придёт время…
— Ну а им самим вы ведь открыли, кого избрали среди них?
— Им нужно было сказать, от какого нового шефа они должны будут получать указания.
