Фридрих Незнанский - Выбор оружия (окончание)
— Рад, что вы одобряете мои действия. В чем же проблема?
— Я хочу понять, чем они продиктованы. Иными словами, являетесь ли вы человеком редкостного, я бы даже сказал — абсолютного бесстрашия, или же совершенно не понимаете сути сложившейся ситуации.
— В чем, по-вашему, суть этой ситуации?
— Как только человек, называющий себя Никитиным, узнает, что его счет заблокирован, я не дам за вашу жизнь даже копейки старого образца, на которую в свое время можно было купить коробку спичек. Я понимаю, что ваша семья давно уже не в Ларнаке, а в каком-то другом надежном месте. Но речь сейчас идет не о ней, а о вашей жизни. Не исключено, что вас не просто убьют, а перед этим подвергнут пыткам и заставят разблокировать счет.
— Он не сможет этого сделать. Он будет арестован.
— По его приказу это смогут сделать его сообщники.
— У него нет сообщников, они задержаны МУРом и находятся под надежной тюремной охраной.
— До вчерашнего дня я тоже был убежден в этом. Но не далее как вчера вечером, в то время как человек, именующий себя Никитиным, находился в своем номере в гостинице «Космос», во дворе моего дома была взорвана моя машина, когда я садился в нее, чтобы ехать на Ленинградский вокзал.
— Вот как? И вы были в ней?
— И она взорвалась?
— Вот именно.
— Как же вам удалось уцелеть?
— А кто вам сказал, что я уцелел? Я взорвался вместе с моим любимым автомобилем. А с вами сейчас разговаривает мой дух. Мое, так сказать, астральное тело.
— У вас мрачноватые шутки, — заметил Дорофеев.
— У меня мало оснований веселиться. А у вас — еще меньше.
— Знаете, Александр Борисович, я не являюсь бесстрашным, как вы сказали, человеком. Но испугать меня довольно трудно.
— А я все-таки попробую. Четыре минуты, правда, уже закончились...
— Продолжайте, я слушаю вас очень внимательно.
— Имеете ли вы представление о том, кто такой этот лже-Никитин и что за люди, которые стоят за ним?
— Полагаю, что да.
— А я уверен, что нет. Так вот, несколько лет назад в ближайшее окружение известного вам Иванова-Корейца руководством тогдашнего КГБ было внедрено несколько профессиональных разведчиков, имеющих большой опыт агентурной работы. Их было, как минимум, трое. Не исключено, что в процессе своей работы они завербовали еще людей — и не одного или двух, а значительно больше. Я сужу об этом по тому, как была проведена ликвидация Корейца во время спровоцированной драки в тюрьме Атланты. Уничтожение Корейца и одновременно убийство здесь, в Москве, Ермолаева-Бурбона может свидетельствовать лишь об одном: эти люди почувствовали себя достаточно сильными, чтобы захватить бизнес Корейца или большую его часть. И они это сделали. Один из них, полковник-отставник Мостовой, арестован и предстанет перед судом за убийство двух человек. Второй — бывший майор госбезопасности — является главой фирмы «ЭКСПО, импорт — экспорт» и проживает в Штатах под именем Майкла О'Коннора. Главный же из них, полковник КГБ Борзов, и есть человек, который организовал в Нью-Йорке убийство настоящего Никитина и под его именем был намерен реализовать комбинацию с концерном «Норильский никель».
— Почему вы считаете его главным? — спросил Дорофеев.
— Именно потому, что он взял осуществление всей этой операции на себя. Вспомните, о каких суммах идет речь. Он никому не мог доверить распоряжаться такими деньгами. У нас есть основания полагать, что именно он отдал приказ об уничтожении Корейца и Бурбона. Как видите, Илья Наумович, вы имеете дело не с бандитами, не с мафиози, а с людьми гораздо более опасными: настоящими высококлассными профессионалами, имеющими огромный опыт агентурной деятельности и не связанными понятиями морали или служебного долга. Более того, зафиксированы контакты Борзова с работниками ФСБ. Не исключено, что именно из них он завербует себе новых помощников. Одного, как минимум, уже завербовал — именно он и заминировал мою машину.
— Вы убеждены, что этот Борзов-Никитин — главная фигура?
— Разве я вас в этом не убедил? — вопросом на вопрос ответил Турецкий.
— Пожалуй, — согласился Дорофеев. — Значит, если при аресте этот Борзов окажет сопротивление и будет убит, проблема в главной своей части будет разрешена?
— Он не окажет сопротивления. У него нет оружия. И он не дурак. Он знает, что может получить за использование поддельного паспорта максимум полгода. Если раньше его не вытащат его бывшие или нынешние коллеги из ФСБ.
— Но при аресте может возникнуть ситуация...
— При которой его все-таки пристрелят? — закончил Турецкий. — Для этого вам, Илья Наумович, придется обратиться к бандитам. Ни один руководитель МВД или ФСБ, даже самый высокопоставленный, не возьмет на себя ответственность отдать такой приказ. И даже если он будет отдан, ни один оперативник не согласится его выполнить. Потому что это убийство. А мы все-таки служим закону. Иначе наша работа теряет всякий смысл. Бандиты выполнят ваш заказ, не сомневаюсь. Но после этого в Народном банке будет вонять тюремной парашей. И вы это прекрасно знаете.
Дорофеев надолго задумался. Лицо его приобрело выражение благодушия и даже умиротворенности, белесыми веками были прикрыты глаза, лишь нервно подрагивали крылья ноздрей.
Наконец он проговорил:
— Как я понимаю, этот Борзов-Никитин составляет проблему и для вас? В чем она?
— Он организатор нескольких преступлений. Мы это знаем совершенно точно, но никаких доказательств у нас нет. Они могут появиться, но для этого потребуется слишком много времени.
— Не сомневаюсь, что вы подробно обсуждали эту проблему. Нащупали вы хоть какой-нибудь вариант решения?
— Да. К сожалению, практически нереализуемый.
— Какой?
— Правительство Соединенных Штатов обратилось к правительству России с просьбой о выдаче этого лже-Никитина как уголовного преступника. У полиции Нью-Йорка есть доказательства, что он принимал участие в убийстве настоящего Никитина.
Дорофеев только рукой махнул.
— Экстрадикция! На это и год может уйти.
— Нет, — возразил Турецкий. — Он гражданин США. Не совсем экстрадикция. Выдача американского преступника американской полиции. Это уже вопрос не межгосударственных отношений, а сотрудничества правоохранительных органов наших стран. Сотрудничество, которое, кстати, всячески поощряется российской стороной.
Во всяком случае, на словах.
— Это очень интересный поворот проблемы, — констатировал Дорофеев. — Почему вы не реализуете этот план?
— Операция будет успешной только в одном случае: если все будет сделано очень быстро. Максимум в два-три часа. Арест Борзова-Никитина, передача американцами и вывоз из страны. Чтобы у него не было ни минуты времени, чтобы связаться со своими сообщниками и со своими покровителями из ФСБ.
— У вас есть копия запроса о выдаче Никитина?
— Есть в МУРе. Хотите получить?
— И немедленно.
Турецкий набрал телефон Грязнова:
— Слава, копия запроса Штатов о выдаче Никитина у тебя далеко? Очень хорошо. Сбрось ее на факс Народного банка, Дорофееву. Я сейчас у него. Немедленно... Для чего? Потом расскажу.
— Так что же вам все-таки мешает провести эту операцию с необходимой оперативностью? — повторил Дорофеев.
— Нужна мощная поддержка сверху. У нас ее нет.
— А высокопоставленный сотрудник Совета Безопасности Федоров?
— Это не в его компетенции.
— А заместитель генерального прокурора Меркулов?
— Тем более. Даже сам генеральный тут мало что может сделать.
— Арест Борзова-Никитина представляет собой проблему?
— Ни малейшей.
— Когда могут прилететь за Борзовым-Никитиным американцы?
— Как только наш консул даст им въездные визы.
— Каким образом они намерены транспортировать арестованного в Штаты?
— Сегодня утром я говорил об этом с начальником отдела по расследованию убийств нью-йоркской полиции. Она считает, что лучше всего использовать военно-транспортный самолет из состава сил НАТО с американским экипажем. Несколько таких эскадрилий базируются в Германии.
— Значит, нужно получить разрешение наших ВВС на вход натовского самолета в наше воздушное пространство и посадку его на каком-нибудь из наших подмосковных военных аэродромов?
— Да. И это кажется мне самой сложной частью проблемы. Нужен прямой выход на руководство ВВС или Минобороны.
Дорофеев сделал пометку в своем толстом перекидном блокноте.
— Что еще? — спросил он.
— Необходимо, вероятно, чтобы при передаче лже-Никитина американцам присутствовал кто-нибудь из посольства Штатов и кто-нибудь из нашего МИДа. Это все-таки официальный акт.
— Ну, эту часть проблемы мы уж как-нибудь решим.
— А остальные? — спросил Турецкий.
