Фридрих Незнанский - Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова
Обзор книги Фридрих Незнанский - Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова
Фридрих Евсеевич Незнанский
Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Бывший генерал МВД, а ныне охотовед ОАО «Зверопромхоз Пятигорье» Вячеслав Иванович Грязнов заканчивал священнодействовать с самым настоящим — из Японии — бразильским кофе, доводя его на разогретой плите до «пенки», как вдруг ожил стоявший на холодильнике в его избе телефон.
— Пятигорье? — негромко кашлянув, спросил басок.
— Оно самое.
— Я бы хотел поговорить с Грязновым… товарищем Грязновым, — поправился обладатель баска.
Подобного обращения Вячеслав Иванович давно не слышал и немного опешил.
— Да?.. Слушаю вас.
— Вячеслав Иванович?
— Так точно! Простите, с кем имею честь?..
Короткое замешательство оборвали негромкий кашель и быстрая фраза:
— Это не суть важно, главное, что вы — это вы.
Звонивший явно волновался, что не могло не насторожить Грязнова. За годы работы охотоведом он поимел уже столько провокаций со стороны браконьеров, что мог составить для себя небольшую энциклопедию человеческой подлости, зависти и нечистоплотности, да и угроз телефонных наслышался столько, что их хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Поначалу не верил, но, когда столкнулся с этим лицом к лицу, оказалось, что Пятигорье по своим человеческим страстям ничем не уступает той же Москве, просто масштаб преступлений несколько меньше.
— И все-таки?
Однако обладатель явно измененного голоса не думал представляться:
— Вячеслав Иванович, это действительно не суть важно. Главное то, что я вам сейчас скажу.
С досадой покосившись на турку, которую теперь придется кипятить по новой, Грязнов хотел уж было послать абонента куда подальше, однако что-то заставило его воздержаться от резкости.
— Ну, коли вам «не суть важно»… Да говорите же наконец, не молчите, слушаю вас! — последнее уже произнес с откровенным раздражением.
— Простите ради бога, — снова «затянул» тот, — вы действительно генерал Грязнов, который был начальником московского МУРа?
МУР! Московский уголовный розыск…
Все что угодно предполагал услышать Грязнов от неизвестного абонента, но только не напоминание о МУРе. В лицо дохнуло давно забытой аббревиатурой, екнуло где-то под ложечкой, однако звонивший сказал «московский МУР», и это заставило его несколько улыбнуться, но в то же время не могло и не насторожить.
— А это что, тоже важно? — спросил он.
Телефонная трубка словно засопела:
— Нет, ну-у, если бы это были не вы…
— Ладно, кончайте тянуть резину! Грязнов слушает!
Резкий тон, которым были брошены эти слова, сделал свое дело. И когда звонивший закончил свой сбивчивый рассказ и в трубке послышались короткие гудки «отбоя», Вячеслав Иванович уже забыл и про утренний кофе, и про бутерброд с кетой семужного посола, произведенной им лично по местным рецептам.
Невольно подумав, не провокация ли этот звонок, снял трубку и, когда послышался заспанный еще голос телефонистки с АТС, спросил, кто мог звонить ему в такую рань.
— Хабаровск.
— А точнее? Номер абонента можно узнать?
Какое-то время в трубке слышались монотонные шумы, наполненные характерным шорохом, и наконец все тот же заспанный голос ответил:
— Звонок заказной, звонили с Главпочтамта, так что ничем помочь не могу.
Поблагодарив телефонистку, Вячеслав Иванович положил трубку на рычажки и, вспомнив про кофе, вновь прошел к плите. Звонок на телефонную станцию был для успокоения собственной совести — иного ответа он и ожидать не мог, так что надо было заканчивать с завтраком и думать, какие действия следует предпринять в подобной ситуации.
Контора зверопромхоза, которую язык не поворачивался назвать офисом, находилась в центре поселка, и пока Грязнов шел от дома до «офиса» с выцветшим российским флагом на крыше, он успел перездороваться с доброй половиной промысловиков, вынужденных заниматься рыбалкой да собственными огородами в ожидании открытия сезона охоты.
Начало лета… самая тоскливая для охотников пора.
Вдыхая полной грудью настоянный сосновым ароматом воздух, которым он все никак не мог надышаться, Вячеслав Иванович поднялся на высокое, добротно срубленное крыльцо и точно так же, как в первый день своего появления в Пятигорье, обернулся к солнцу, зависшему над сопкой Восточной, мысленно обращаясь к нему с просьбой о даровании удачного дня, как это делали наши далекие предки. Он наслаждался и не мог насладиться первородной красотой природы, которая несравнима ни с какими благами, имевшимися у него в Москве.
Аккуратный, добротно срубленный поселок тянулся по широкому распадку, защищенному от ветров пятью лесистыми сопками, вершинки которых нежились в лучах искристого утреннего солнца. И те охотники, которые поставили здесь свои первые заимки полтора века назад, видимо, понимали толк не только в охоте с рыбалкой, но и чувствовали красоту. Подобное утро было достойно кисти великого художника, и Грязнов сожалел порой, что родился на этот свет милиционером, а не живописцем. Впрочем, как говорят мудрецы, каждому — свое.
Пройдя обитый кедровой вагонкой коридор, который еще дышал ночной свежестью, Грязнов толкнул дверь кабинета неизменного директора Пятигорья, который даже в самые трудные годы смог удержать хозяйство на плаву. Верный своей привычке раньше всех приходить на работу, массивный, как трехстворчатый шкаф, Полуэктов уже возвышался над рабочим столом, что означало — он весь в делах и весь во внимании.
— Чего у тебя? — прогудел тот, пожав Грязнову руку.
Они уже давно были на дружеской ноге, и Вячеславу Ивановичу не надо было делать каких-либо извиняющихся экивоков, чтобы перейти к сути утреннего телефонного звонка. Как-никак, а позвонили все-таки ему, генерал-майору милиции, а не хозяину Пятигорья, что, в общем-то, могло бы у любого другого директора вызвать определенное недовольство.
— Сначала один вопрос.
— Ну?
— Тебя предупреждали о готовящейся акции по тиграм?
На широком лице Полуэктова застыла маска вопросительного недоумения, которая секунду спустя преобразовалась в язвительную ухмылку.
— Вон ты о чем!.. А я уж думал, не браконьера ли на тигровой тропе взял.
— Не понял!
— А чего тут понимать? Вчера, чуть ли не за полночь, позвонил Кешка Безносов, да ты его знаешь — охотовед из Стожар, и сказал, будто бы слушок прошел, что из Хабаровска кто-то из промысловиков получил уже проплаченный заказ на уссурийского тигра и не сегодня завтра его шкуру должны переправить в город. Так что твой вопрос и ночной звонок Безносова… Кстати, — оживился Полуэктов, — ты не уточнил, случаем, кто этот наш доброхот-доброжелатель?
— Знаю только, что звонили из Хабаровска, с Главпочтамта.
— Выходит, инкогнито? — с язвинкой в голосе усмехнулся Полуэктов.
— Выходит, что так, — кивнул Грязнов. — Знать бы только, для чего это надо было звонившему.
Полуэктов пожал широченными плечами.
— Да бог ведает… Впрочем, мало ли шибанутых шизиков на этом свете? Втемяшилось кому-нибудь в голову, и давай звонить-названивать в охотхозяйства. Может, он считает себя спасителем дальневосточной тайги, а на самом-то деле его давно ждут в хабаровской психушке.
— Не похоже, — позволил себе не согласиться Грязнов.
— Отчего так? — удивился Полуэктов.
— Да как тебе сказать… Та категория шизиков, о которых ты говоришь, они более прямолинейны и нахраписты, а этот… Понимаешь, он сначала долго уточнял, тот ли я Грязнов, который был начальником МУРа, и только после этого перешел к рассказу о тигре. А это уже несколько иной расклад.
— Ну, насчет «расклада», положим, ты мне голову не морочь, хоть ты и начальник МУРа. Эти ревнители природы со своим колокольным набатом и до президентов добираются, так что здесь все в точечку, а вот откуда он мог узнать, что охотовед Пятигорья Грязнов в недалеком прошлом возглавлял столичный уголовный розыск, во что даже наши пятигорцы не верят, — вот это вопрос.
С трудом выбравшись из-за стола, Полуэктов сразу же заполнил собой добрую половину кабинета и, пройдя к холодильнику, достал запотевшую бутылку «Нарзана».
— Будешь?
— По утрам? Нарзан? — усмехнулся Грязнов. — Только с похмелья. Причем с тяжелого похмела.
— Ну как знаешь, — Полуэктов пожал плечами и, сунув горлышко бутылки в рот, казалось, в один глоток опустошил ее содержимое. Крякнув от удовольствия, поставил пустую бутылку на подоконник и только после этого повернулся к Грязнову.
— Знаешь, прочищает.
— Мозги?
— И мозги тоже. И вот что я подумал. Ведь этот гаденыш не зря уточнил, тот ли ты Грязнов, который служил в МУРе. После того как он позвонил вчера Безносову и тот, мягко говоря, не отреагировал на него должным образом, он и перезвонил тебе, каким-то образом узнав, что пятигорский охотовед — это не просто охотовед, а большой милицейский чин.
