Фридрих Незнанский - Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова
И снова замер.
Какое-то время он неподвижно стоял, широко расставив ноги и, видимо, лихорадочно соображая, не видение ли это, и если не видение, то что бы это могло значить. Палец на спусковом крючке, ствол направлен в грудь Безносова.
С такого расстояния не промахнешься. Даже если ручонки дрожат и глаза заплыли от непомерного количества браги.
Не шевелился и Безносов. Пожалуй, только сейчас он понял, какую смертельную игру они затеяли с этим человеком. То, что именно Тюркин завалил тигра в Дальнем урочище, сомнения уже не вызывало. И от осознания того, что загнанный в угол браконьер может выстрелить в любую минуту, Безносов вдруг почувствовал, как неприятнотоскливый холодок разлился под сердцем. В какой-то момент в голову торкнулась предательская мыслишка, что благоразумнее было бы развернуться сейчас да уйти, однако, не зная, как поведет себя в этой ситуации Евтеев, он продолжал стоять оцепенело под наведенным на него стволом.
Наконец он все-таки разжал ссохшиеся губы и негромко произнес, пытаясь звуком собственного голоса заглушить свой страх:
— Ты чего это? Не белены, случаем, объелся?
Тюркин молчал, стараясь разглядеть, нет ли еще кого-нибудь в зарослях лимонника.
— Ты чего, Витька? — уже более раскованно повторил Безносов. — Или не признал? Это ж я, сосед твой! Безносов, не узнал?
Видимо, убедившись, что в кустах и за деревьями больше никого нет, и в то же время не понимая, каким таким чудом здесь мог оказаться начальник районной охотинспекции, Тюркин чуток опустил ствол карабина. Долго, с прищуром, словно видел его впервые, рассматривал Безносова и вдруг усмехнулся кривой, вымученной ухмылкой:
— Безносов, говоришь? Теперь вот вижу, что ты действительно Безносов. Только я врубиться не могу, с чего бы ты это на лесосеку приперся?
Безносов чуток продвинулся вперед.
— Ну вот, узнал, слава богу, и то хорошо.
— И что скажешь, сосед? — хмуро спросил Тюркин, не снимая пальца со спускового крючка. — Ну же! Я слушаю тебя!
Показывая свое миролюбие и то, что он здесь один и без оружия, Безносов поднял правую руку.
— Да вот, понимаешь ли… за помощью к тебе пришел.
— Чего?.. — поначалу даже не понял Тюркин.
— За помощью, говорю, к тебе прислали… с пожара, — уже более уверенно проговорил Безносов, сделав еще один шаг вперед. — Техники не хватает. Парашютисты просили парочку тракторов пригнать.
— Пару тракторов, говоришь?..
Тюркин прищурился на Безносова и долго, с нарастающей неприязнью смотрел на него.
— Ты что, за идиота меня держишь? Если бы трактора понадобились, так за ними кто-нибудь из трактористов пожаловал бы.
И он вдруг рассмеялся, зло и раскатисто. Словно все это время сдерживал рвущийся из глотки смех.
— Охотовед гребаный…
Безносов пожал плечами. Мол, твое дело — верить или нет, но так уж вышло, что за трактором меня послали, а не Гошу Пупкина из мехколонны. Он сделал было еще один шаг вперед, на что Тюркин предостерегающе поднял ствол:
— Еще шаг…
Безносов остановился было в нерешительности, но, увидев, как метнулся от кустов к вагончику Евтеев, сказал то единственное, что могло бы сейчас отвлечь внимание Тюркина от происходящего за его спиной:
— Это ты тигра завалил?
— Чего-о-о? — выдохнул Тюркин и, перехватив удобнее ложе карабина, шагнул к охотоведу. — Тигра, говоришь? А я-то голову здесь ломаю…
Он прищурился на невысокого и не очень-то плечистого Безносова, шагнул было еще, но что-то задержало его шаг — он резко обернулся, вскинул карабин и одновременно с выстрелом, сбитый страшным ударом в лицо, отлетел в сторону…
Не успевший даже сообразить, что к чему, Безносов увидел, как на Тюркина прыгнул Евтеев и с силой вывернул ему руку, крича:
— Ремень давай! Быстрей! Да не свой. Со штанов… со штанов у него снимай!
Связав поливающего страшенным матом мужика, они подтащили его к вагончику, прислонили спиной к дощатой стенке, заставив сесть на землю. И только тут Безносов заметил кровь, темным пятном расползающуюся по разорванному рукаву бригадира.
— Михалыч…
Однако Евтеев, поглощенный охотничьим азартом, даже внимания не обратил на ранение.
— Задел, сволочь, малость, — отмахнулся он и кивнул на неподъемный, казалось, рюкзак: — Гляди, чем этот сучонок запасся.
«Сучонок» Тюркин запасся, как оказалось, хорошо выделанной шкурой медведя-двухлетка и красавицы рыси. И то и другое на черном рынке стоило немалых денег. Причем платили в валюте.
Покосившись на Тюркина, который, казалось, вошел в состояние ступора, тупо уставившись на уходящий в тайгу тракторный след, Безносов повернулся к Евтееву.
— Что делать будем, Михалыч? Рука-то вон… — И он кивнул на рукав куртки-энцефалитки, по которому расползалось кровяное пятно.
— Перевязать бы надо, — невольно сморщившись от боли, качнул рукой Евтеев.
— Да, сейчас… конечно! — засуетился Безносов, срывая с плеча куртку.
Располосовал ее на ленты, помог Евтееву высвободить из наполненного кровью рукава энцефалитки прошитую пулей руку.
Рана была сквозная, и Евтеев даже взбодрился немного. Покосился на прислоненного к вагончику Тюркина и даже плюнул от досады.
— Угораздило же тебя курок спустить, паскуда! И Бога благодари, что кость не задета, а то бы…
— Ты бы лучше о своей жопе подумал, — презрительно скривившись, отозвался Тюркин. — Да корешку своему поганому скажи, — кивнул он в сторону Безносова, — что недолго ему осталось народ пугать да в инспекторах ходить. Улицу будет метлой мести, перед прокуратурой. И этот день вы еще попомните!
Замолчал и хохотнул язвительно, смачно сплюнув в траву.
— Ну что ж, каждому — свое, — заставил себя улыбнуться Евтеев. — Но этих слов, сучонок гребаный, я тебе не забуду.
— Испугал ежа голой жопой.
— Давай, давай, бубни, — отозвался Евтеев, трогая рукой сочившуюся кровью рану. — А посему расклад будет такой.
Он уже взял на себя руководство по задержанию Тюркина, и Безносов не противился этому.
— Потуже затяни скрутку и быстрым пехом чеши на табор. Доложишь все как есть, и как только за парашютистами пришлют «вертушку», по пути заберете и нас. Да, вот что еще. Свяжись по рации с Мотченко, нехай камеру в СИЗО готовит.
Он покосился на Тюркина, однако тот будто не слышал бригадира, продолжая чесаться спиной о доски вагончика.
— А как же ты здесь… один? — участливо спросил Безносов. — Да и рука…
— А что, есть варианты? — огрызнулся Евтеев. — Не мне же на табор тащиться.
Пожар в Дальнем урочище команда Шаманина добила только к полудню. До конца измотанные парашютисты и леспромхозовские работяги из последних сил стащили на очищенную для вертолета поляну ранцы, парашюты, лопаты, топоры и грабли и стали ждать «вертушку».
Вертолет прилетел, когда уже вовсю припекало солнце, были простираны и высушены у костра портянки, мужики смыли с себя зловонную жирную копоть таежного пожарища, и теперь кто подкреплялся разогретой на костре тушенкой с ломтем черствого хлеба, а кто гонял чаи с сгущенкой.
Теперь уже все знали и про убитого тигра, и о том, что Евтеев с Безносовым взяли с поличным Тюркина, который, якобы охраняя леспромхозовское добро на отработанной лесосеке, промышлял крупного зверя.
Когда погрузились в гудящую машину и расселись на жестких дюралевых скамейках, все мгновенно отключились, и следующие полчаса пролетели, как одна минута. Даже Безносов и Кричевский, буквально пораженный кощунственным, по его определению, убийством уссурийского тигра, сладко кемарили, устроившись на разложенных спальниках. Только Шаманин находился в состоянии непонятной полудремы, хотя глаза закрывались как бы сами собой. После того как он обошел нижнюю кромку выгоревшей сопки, откуда и начался пожар, и обнаружил под высоченным кедром сгоревшую землянку, он уже больше ни о чем не мог думать. Полусгоревший самодельный охотничий нож, который он нашел в землянке и который видел до этого не единожды, мог принадлежать только одному человеку. И если убит тигр, сторож леспромхоза Тюркин и хозяин этого ножа как-то связаны между собой…
Тяжелые мысли отгоняли сон, и все-таки в какой-то момент он закемарил, свесив голову.
Проснулся от того, что вертолет круто наклонился левым бортом, выписал огромную дугу над поредевшей лесосекой и, мелко задрожав, мягко опустился на траву. С трудом разлепив слипающиеся глаза, Шаманин увидел бортмеханика, который уже поднялся со своего «насеста» в кабине и готовился открыть дверцу. Правда, лицо у парня выражало тревогу и он подавал какие-то знаки руками, пытаясь в то же время перекричать шум работающей машины.
Шаманин насторожился. За этот день столько всего случилось, что он уже не ждал ничего хорошего.
