Эдуард Хруцкий - Страх (сборник)
– А где Грек залег?
– Не знаю. Он же темнила, ты сам знаешь, близких не имеет. Тем более сейчас. Правда, слышал я, что он с каким-то врачом корешит.
– Ну и что?
– Думай сам.
– Так… Так… Ну, спасибо тебе. Вот это подсказал.
– С людьми по-хорошему надо. Ты, Игорь Сергеевич, у Данилова учись.
– Я тебе за это, Александр Гаврилович, тоже на ушко шепну. Не ходи сегодня к Милке в картишки баловаться.
– Понял. Спасибо. Если что – заходи. А слово твое во мне умрет.
ДаниловЕму позвонила Наташа и поинтересовалась, собирается ли он ночевать дома.
Данилов искренне соврал, что, вполне возможно, придет домой, но договорить с женой так и не успел. В трубке что-то щелкнуло и появился какой-то странный фон.
Данилов положил трубку, и телефон сразу же зазвонил требовательно и длинно.
Он поднял трубку и снова услышал гул, похожий на шум моря. Потом раздался резкий удар, и кто-то спросил:
– Данилов?
– Да.
– С вами говорят из аппарата Власика.
– Слушаю вас.
– Вам необходимо в шестнадцать часов быть у Спасской башни. Пропуск получите в приемной комендатуры Кремля. Знаете где?
– Так точно.
– У меня все.
Связь прервалась.
Данилов поднял трубку «черного ворона». Начальник ответил сразу же.
– Я в курсе, Иван, поедешь на моей машине.
– У меня своя.
– Лучше на моей, солиднее. Давай приводи себя в порядок.
Данилов достал из шкафа китель, проверил подворотничок. Снял штатский костюм и переоделся в форму.
– Собираешься? – вошел в его кабинет Серебровский.
– Как видишь.
– Знаешь, зачем вызывают?
– Догадываюсь.
– Ваня, Власик – начальник личной охраны Сталина.
– Знаю, Сережа.
– Что-то у меня на душе муторно.
– У меня тоже. Если что, Сергей, проведи за меня городскую операцию.
– Сам проведешь.
– Я на это надеюсь. Но…
– Это ты прав. Не хочу тебя огорчать, Иван, да и врать тебе тоже не могу. Из кабинета Власика можно вполне отправиться в подвал на Лубянку.
– Сережа, я тебе ключи от сейфа оставлю. Если что – там у меня записи оперативные, их себе заберешь. Я лично кое на кого из блатняков свои дела вел. Деньги и талоны на жратву отдай Наташе. Вальтер, маузер и наган – ребятам. Ну а ТТ как положено.
– Я все сделаю, Ваня.
Данилов был благодарен другу за то, что он не говорит ему пустых слов утешения. Слишком долго работали они в карательных органах, слишком много знали о том, что происходит в стране. Слишком много друзей, отличных, смелых, преданных делу, навсегда исчезали в здании госбезопасности.
Данилов посмотрел на часы:
– Пора.
– Я тебя провожу, – сказал Серебровский.
Они вышли из кабинета, прошли знакомым коридором, спустились на первый этаж.
Привычно козырнул вахтер-милиционер.
У подъезда стояла машина.
– Ну, – сказал Данилов, – я поехал, Сережа.
– С Богом.
Данилов хотел ему ответить, но просто махнул рукой и полез в машину.
* * *В бюро пропусков, а в просторечии в кремлевской будке, Данилов бывал уже два раза. Первый раз в сороковом, когда его награждали медалью «За трудовое отличие», а потом через год. Михаил Иванович Калинин вручал ему орден Боевого Красного Знамени.
Но тогда он приходил сюда с другим настроением.
Младший лейтенант госбезопасности неохотно выписал ему пропуск.
– Оружие? – спросил он, возвращая удостоверение.
– Нет.
– Идите.
«Даже «товарищ подполковник» не добавил. Вот же сволочь». Данилов, как многие работники милиции, не жаловал соседей. Он сам начинал свою службу в бандотделе МЧК, потом работал немного в ГПУ, а потом был переведен в МУР. Тогда в здании на Лубянке у него оставалось много друзей. Но яростные волны чисток смыли даже память о них.
В госбезопасность пришли новые люди. А впрочем, за что винить сотрудников? Другие руководители стали во главе страшной службы. Все эти кобуловы, меркуловы, деканозовы. Да и сам лубянский маршал Берия принес в госбезопасность клубок восточных интриг и коварства.
У Спасских ворот Данилова ожидал высокий, тощий капитан.
– Данилов? – спросил он.
– Подполковник Данилов.
Но капитан, казалось, даже не услышал его.
– Пошли.
Офицеры-контролеры в форме НКГБ внимательно проверяли документы и пропуск. Опять спросили:
– Оружие?
– Нет.
– Проходите.
А дальше началось. Проверка документов в подъезде, при входе на этаж, на каждом углу коридора. И везде один и тот же вопрос об оружии.
Наконец капитан распахнул дверь, и они вошли в небольшую приемную.
За столом сидел полковник. Капитан что-то шепнул ему.
Полковник поднял трубку:
– Товарищ комиссар, Данилов… Есть.
Полковник бережно, словно стеклянную, опустил трубку на рычаг.
– Проходите, подполковник.
Капитан распахнул дверь, и Данилов вошел в огромный кабинет.
В глубине его за большим столом сидел человек с погонами комиссара госбезопасности второго ранга.
– Товарищ комиссар государственной безопасности, по вашему приказанию начальник отдела по борьбе с бандитизмом Московского уголовного розыска подполковник Данилов прибыл.
Власик помолчал, словно оценивая доклад, достал из пачки длинную папиросу, закурил.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он, выпустив струю дыма.
– Так точно.
– Тогда слушай. Партия доверила мне охрану безопасности товарища Сталина и его семьи. – Власик назидательно поднял указательный палец. – Спокойствие вождя и его близких – главная цель моей жизни и службы, – продолжал он.
Данилов вдруг почувствовал, как между лопатками побежал ручеек пота.
– Ко мне обратился генерал-майор Василий Иосифович Сталин.
Власик сделал многозначительную паузу.
– Ты понял? – продолжал он.
– Так точно.
– Знаешь, что тревожит сына вождя? То-то, не знаешь. Его тревожит убийство Игоря Гаранина. Отец убитого – ближайший друг сына вождя. Понял?
– Так точно.
– Что скажешь?
– Игорь Гаранин, товарищ комиссар, убит бежавшим в прошлом году с этапа налетчиком Грековым Леонидом Викторовичем, 1910 года рождения. Кличка Ленька Грек.
– Уже установил? – удивился Власик.
– Более того, вчера мною был застрелен один из членов его банды.
– Молодцом, – Власик похлопал ладонью по столу, – когда возьмешь убийцу?
– На днях.
– Ишь ты, на днях, – передразнил Власик. – А что мне Василию Иосифовичу сказать? А? Молчишь. Ну так слушай. Генерал Сталин мне сказал так: «Найдут убийцу – орден». Ты анекдоты любишь?
– Смотря какие, товарищ комиссар.
– Веселые.
– Люблю.
– Так слушай. Приходит подполковник домой и говорит жене: ты, мол, возьми мой китель и еще одну дырку на погонах проколи. Жена обрадовалась. Говорит, никак тебе, Ваня, полковника присвоили, а он ей в ответ со слезами: дура, в майора разжаловали. Понял, Данилов?
– Так точно, товарищ комиссар.
– Срок – неделя. Тебе дадут телефон, позвонишь по нему в любое время, хочешь днем, хочешь ночью. Доложишь, что взял этого, как его…
– Грека, товарищ комиссар.
– Точно. Грека. Уложишься в срок – орден, не уложишься – звезду долой. У меня все.
Власик махнул рукой.
Данилов четко повернулся через левое плечо и вышел. В приемной его ожидал все тот же тощий капитан, он молча протянул ему бумажку с телефоном и сказал:
– Прошу.
И снова мимо постов, сквозь строй подозрительных глаз. Поворот – офицер. Потом брусчатка кремлевской мостовой, потом пост у ворот.
* * *Данилов вышел на Красную площадь и расстегнул китель. Нижняя рубашка была мокрая, хоть выжимай.
Он стоял рядом с храмом Василия Блаженного и обмахивался полами кителя.
Мимо, удивленно поглядев на него, прошла серьезная женщина в очках. Оглянулась, покачала головой неодобрительно и двинулась дальше.
Данилов застегнул пуговицы, а крючки на воротнике трогать не стал. Закурил и почувствовал внезапно смертельную усталость. Она была свинцово ощутима, словно кто-то навешал на плечи мешки с песком.
«Что же это такое? Почему? Как мог, пусть даже всесильный, главный охранник так разговаривать со мной? С прислугой в хороших домах разговаривают вежливее. Двадцать шесть лет я ловлю бандитов. Пришел в МЧК в восемнадцатом, когда Власик этот не знал, как в сортир сходить. И что?»
Данилов оглянулся. Кремлевская стена славно придавила его. Он впервые почувствовал свою полную незащищенность.
«От таких, как Власик и его ребята, не спасут ни погоны, ни ордена, ни заслуги. Для них этого не существует. Для них вообще ничего не существует. Они хозяева. Они награждают и милуют. И власть им дал не Берия и Меркулов, а человек, которого все восторженно, с придыханием называют Вождем».
Данилов никогда не видел его. Слышал от друзей-чекистов, что он маленького роста, сухорук, рябоват и властен. Данилов никогда не задумывался, как он относится к Сталину. Существовала официальная форма, принятая на партсобраниях. Он много лет свято придерживался ее и только сегодня понял, что боится этого человека.
